Эльмира Нетесова - Женская месть
— Люди! Спасайте! Козел прискакал! Силовать меня собрался! Помогите! Защитите от зверя!
— Я чуть с горя не помер! Неужели эта геморройная шишка и впрямь поверила, что у какого-то отморозка может на нее желание появиться? Поверь, я лучше руки на себя наложил бы! А эта старая затычка, аж заходится. Девку из себя корчит, сушеная гнида! — кипел человек.
— Это моя свекровь, — покраснела Анна.
— Ну и бабка! — изумлялся сапожник громко.
Женщина поспешила поскорее уйти. А мужчины
занялись своими делами и вскоре забыли о недавнем разговоре. Толик, отпустив отремонтированную, взял в ремонт другую машину, загнал ее на эстакаду, осматривал, проверял и не смотрел по сторонам. Ему было некогда.
Захарий, вырезав заготовки, принялся шить ботинки заказчику. Они и не заметили, как возле дома остановилась старая «семерка» из нее вышел водитель и тут же направился в дом сапожника.
— Ты, что ли, хозяин здесь? — спросил Захария.
— Чего надо? — зло оглядел гостя, какой даже не поздоровался.
— Тебя Захаром зовут?
— И что с того?
— Твой зять мою машину раздолбал. Среди дороги на встречную выехал. Теща до сих пор в больнице лежит чуть живая. А ее лечение и ремонт машины твой зять Женька и теперь не оплатил. Сколько я буду ждать? Приходил к нему в больницу, он обещал рассчитаться, как только выпишут домой. Его уже отпустили. Так теперь у него денег нет. А я причем? Пусть найдет. Иначе, всю его семью в лапшу покрошу. Понял?
— Ты чего тут выступаешь? Я твою машину трогал?
— Но ты же прямой родственник?
— Бывший. Теперь никто. Чужие мы! И отвали! Женька сломал твою машину, с ним и разбирайся. Меня ваши дела не касаются. Не мешай здесь. Что хочешь с ними делай, — отмахнулся Захарий.
— Ты ж ихний отец!
— Был им, теперь никто. Уж сколько времени как чужими стали. А Женька только зятем был. У него свои родители имеются. Вот с ними и разбирайся.
— Дед! У тебя внучка есть. Женькина дочь! За нее не боишься? Ведь я ни на что не посмотрю, если меня достанут.
— Мое тебе соболезнование. Если на нее нарвешься, целым уже не выскочишь. Заранее «скорую» вызови, чтоб успели тебя откачать! — рассмеялся громко.
— Бабу твою распущу на лапшу!
— Да ты мне не грози, я уже всего отбоялся! Чего перья здесь распустил? Сгинь отсюда и не мешай! Коль зять виноват, пусть с него суд взыщет, а ты чего возник? Я никакого отношения к вам не имею!
— За порчу машины с него взыщу. Я причем, что он забыл вовремя застраховать свою машину?
— Я уже все тебе сказал. Не мозоль глаза, не мешай! — начал заводиться Захар.
— Да ты что, старый козел, выделываешься тут? Хочешь вякнуть, что я зря сюда приехал? Те отказываются платить, ты на рога встал, а я среди вас в дураках?
— Так оно и есть. Не по адресу обратился! — отлетел сапожник под стол от внезапного, сильнейшего удара. Он ударился головой об стену, из глаз искры посыпались.
Нет, Захар не потерял сознание. Он мигом вскочил на ноги. Незваный гость не успел опомниться, как оказался во дворе. Открыв спиною двери, слетел со ступеней, сапожник поддел его на кулак и отбросил к калитке.
— Ну, старый мухомор, живьем тебя спалю! — пригрозил, садясь в машину. Захар подскочил, опередил мужика и, рванув дверцу «семерки», вырвал водителя наружу:
— Что ты тут лопотал? — ухватил за душу так, что мужику стало нечем дышать.
— Я угроблю тебя и твое корыто! — вдавил мужика в землю, наступил ногой на грудь.
— Отпусти, псих! Чокнутый придурок! Пропади вы пропадом, проклятая семейка! Звери, не люди! — орал мужик, извиваясь под ногами Захария.
— Слышь, мразь ползучая! Еще раз нарисуешься здесь, уедешь без головы! — пообещал сапожник, не заметивший, как оказался возле него Толян. Тот глянул на приехавшего и спросил глухо:
— Ты, как тут оказался?
Мужик, увидев Толяна, тут же перестал орать.
Встав с земли, рассказал слесарю об аварии.
— Ну и чего пасть дерешь? Отремонтирую я твою «керосинку», приведу в порядок. Стоило из-за этого шухер поднимать?
— А лечение тещи кто оплатит?
— Скажи спасибо, что я за деда не спустил с тебя шкуру до пяток. Ты мою руку знаешь, ни один врач тебе не помог бы! В общем, завтра к вечеру прикатывай свое корыто. И не маячь перед глазами, не надоедай. Когда сделаю, сам тебя сыщу. А семью деда больше не дергай, забудь про них. Усек? — спросил хмуро.
— Хорошо, Толик, сделаю, как сказал! — поторопился уехать гость.
Захарий долго не мог успокоиться. Все еще выглядывал в окно, а потом спросил слесаря:
— Откуда ты этого мужика знаешь?
— Вместе работали в мастерской. Только я слесарил, а он в экспедиторах, снабженцем там канал. Мы с ним давно знакомы. Подлый мужичонка, потому его машину мужики не взялись делать. Теперь всем тяжело. Этого тоже сократили. И устроиться на работу не сможет. Теперь трудяги нужны. А он работать не умеет и не любит. Но семью кормить надо. Вот и взялся таксовать. Нынче таких водил полно. Всяк старается на кусок хлеба заработать. Одно плохо, пассажиров на всех не хватает. Люди обходятся общественным транспортом. А кто свои колеса имеет, не упускает случая на извозе зашибить копейку. Конкуренция серьезная. А жрать охота каждому. Везет не всем. Конечно, не взялся бы ему помочь, но тяжело приходится отморозку. В семье он один кормилец, а едоков четверо. На него одна надежда, если он сорвется, всем другим хоть помирай. Помощи ждать неоткуда, — подошел к машине и снова взялся за работу.
Толик не пришел поесть. Он торопился и к сумеркам справился, согнал машину с эстакады, проверил ее на всех режимах, отдал клиенту и, сняв спецовку, долго мылся под умывальником во дворе.
Он сразу угадал Анну по шагам, хотя еще не успел увидеть женщину. А вот ребятишки побежали к ней навстречу. Облепили мать, что-то рассказывают, соскучились, торопят домой.
Анна разговаривает с ними, со свекрухой, отправляет ее, сама торопится в дом. Толик едва сдерживает себя. Ему так хочется пойти к ней, быть вместе, но понимает, спешить нельзя, а потому, возвращается к Захарию.
Вместе они поужинали, и сапожник, будто невзначай спросил:
— Ты сегодня снова к ней отчалишь?
— Само собою! Договорились.
— Толик, я не лезу в ваши дела, об одном прошу, не обидь эту бабу. Я ее давно знаю, с девчонок. Ничего хорошего она не видела в этой жизни. И кроме детей никого не любила. А уж сколько бед пережила и не счесть. Другие десятой доли того не вынесли. Ты хоть не добавь. Жалко бабу мне. Если не держишь на уме серьезное, не морочь ей голову. Не дай привыкнуть к себе и не доведи до аборта. Ты мужик, знаешь, как избежать это лихо. Пощади ее и детей. Пусть о тебе не останется злой памяти.
— Хорошо, Захарий! Я постараюсь, — пообещал человек.
— Я понимаю, что оставив жену с ребенком, никто не согласится растить двоих чужих. Всяк своего помнит. И какая ни профура жена, дитенок всегда помнится, потому что он свой, кровный. Дочь иль сын, неважно. Жену сменить можно. А ребенок всегда твой. И его жаль. Помни, стать отчимом не каждый насмелится. Потому как мать в оба глаза будет смотреть, как относишься к ее детям?
— Видел сам, моя бывшая замуж вышла. Другого в дом привела. И сын отцом его зовет. Ну, а я что сделаю? Мальчонку жалко. А к жене уже не тянет. Раза два виделись в городе, когда в бомжах канал. Она посмотрела, сморщилась, отвернулась и прошла мимо меня. Сына повернула, чтоб не увидел. Но он узнал и как закричит:
— Папа! Папочка!
Жена схватила его на руки, помчалась бегом, а он все кричал:
— Пусти! Я к папе хочу! Он вовсе не умер, он совсем живой! К папе пойду!
— У меня сердце зашлось от боли. Так хотелось подойти, отнять сына. Но куда бы его дел, если не имел своего угла. Его голос долго в ушах стоял, даже во сне. Когда вырастет, мы обязательно встретимся, и я расскажу всю правду.
— Это сколько годков пройдет?
— Не знаю…
— А нужна будет ему тогда твоя правда? Как мне сдается, ты от ней сам откажешься через время. Забудешь или простишь. Поверь мне, это чище. Не всякую правду заголять стоит. Про другую, краше навовсе позабыть и не рвать свою память.
— Время покажет, — ответил Анатолий.
— Ты знаешь, у меня по молодости были свои друзья. Так вот один с них поздней всех женился. Где-то годам к тридцати. Искал особую, чтоб невинная и чистая, красивая и умная, от скуки на все руки, в общем звезду с неба достать мечтал. А женился на первой шлюхе. Уж как она его охмурила, никто не знал. Правду говоря, недолго с ней прожил. Меньше года. Развелся и все проклинал корявую бабу. Клялся никогда не жениться и не простить шалаву. Но прошло время, стихла боль, улеглась память, он встретил другую, женился и забыл первую неудачу. Через много лет случайно встретились. Он и не узнал бы, баба сама окликнула его. И он простил. А зачем помнить вчерашнюю грозу, если на плече уже внук сидит. Ведь беды проходят. Жизнь короткая, надо не останавливаясь бежать в следующее утро, туда, где сверкает радуга. А тучи оставлять за спиной и не оглядываться. Прости злое ближнему, и тебе отпустятся грехи.
