Барри Эйслер - Солнце для Джона Рейна
Да, везет мне на идиотов! Ультраправых в Японии хватает. Утверждают, что ненавидят Америку, а в глубине души восхищаются всем американским.
— Думаете, американцы виноваты в том, что японцы стали излишне откровенными?
— Конечно, вы немного преувеличиваете, но в целом да. Американцы — те же миссионеры, что пятьсот лет назад высадились на острове Кюсю. Единственная разница в том, что сейчас они насаждают не христианство, а американский образ жизни, свою философию, которая в этой стране возведена в статус религии. Откровенность — одно из самых безобидных ее проявлений.
— Считаете, что вас превращают в американца? — развеселился я.
— Вот именно! У американцев два основных постулата: «Люди рождаются равными» и «Торговля — двигатель прогресса». Вся их жизнь похожа на большой супермаркет! Без красивых идей, способных объединить представителей разных национальностей и культур, никуда. А теперь янки решили доказать их состоятельность и жизнеспособность, насильственно насаждая по всему миру. Не миссионеры, а самые настоящие крестоносцы!
— Какая оригинальная теория! — восхитился я. — Но ведь американцы не одиноки в таком отношении к другим народам и культурам. Достаточно вспомнить колониальную политику Японии в Китае и Корее. Чем, по-вашему, ее можно объяснить? Попыткой спасти Азию от американских крестоносцев?
— Вы снова преувеличиваете, хотя в принципе недалеки от правды. Именно философия рынка и постоянной конкуренции подвигла Японию на колониальные завоевания. Смотрите, что делается в Китае: американцы скупают земли и предприятия! Политика «открытых дверей» фактически означает разграбление Азии. Если мы не ответим тем же, то попадем в кольцо американских вассалов, которые лишат нас сырья.
— Скажите, — вырвалось у меня, и отступать было уже поздно, — вы правда во все это верите? Считаете, что японцы — народ миролюбивый, а воевать нас научили американцы? Простите, но на Корею мы впервые напали четыреста лет назад, так что здесь Америка ни при чем.
Куроби шагнул ко мне и неожиданно вырос.
— Вы совершенно меня не поняли. В этом столетии все войны были напрямую или косвенно развязаны США. А что касается более раннего этапа, то причин много, в том числе и самых низменных: стремление к власти, захвату чужого имущества и так далее. Воинственность на генетическом уровне заложена в людях вообще и японцах в частности. Однако оружие массового уничтожения родилось не в Японии! На такое способны только американцы и русские!
Тонкие пальцы нервно теребили черный пояс.
— Война — неотъемлемая часть истории человечества. А вот духовное порабощение — дело совсем другое. Это привилегия наиболее развитых стран, которые могут позволить себе крестовый поход против всего мира, грозя еретикам ядерными бомбами!
Да, парень точно свихнулся!
— Спасибо, что поделились со мной своими идеями, — низко поклонившись, сказал я. — Было очень интересно и поучительно!
Поклонившись, куроби стал пятиться к двери.
— Всегда пожалуйста! Думаю, мы еще встретимся.
Наконец-то меня оставили в покое! Я тут же нашел Ямаиси, одного из завсегдатаев клуба, и спросил, не знает ли он мужчину с черным поясом, который сейчас идет к выходу.
— Нет, — пожал плечами Ямаиси, — но дзюдоист он отличный! Я видел, как вы боролись.
Перед тем как принять душ, я решил немного прийти в себя и отправился в пустой зал на пятом этаже. Свет можно было не включать: ярких огней парка Каракуэн вполне достаточно. Поклонившись портрету Дзигоро Кано, я подошел к окну.
Самый популярный аттракцион в Каракуэне — американские горки. И я бездумно смотрел, как вагончик медленно ползет по рельсам к верхней точке. На секунду он замер, покачнулся, а затем под восторженный визг пассажиров с огромной высоты устремился вниз.
Только сейчас я почувствовал, что кимоно намокло. В Кодокан я пришел, естественно, из-за дзюдо, но постепенно он стал для меня чем-то большим, чем просто школа или клуб. Кого здесь только не встретишь! Сюда ходит седой старик, занимающийся дзюдо всю жизнь. Последние несколько лет он приводит внука и терпеливо учит всем тонкостям. Мальчишка способный, а вот кимоно ему явно велико! Среди постоянных посетителей молодой иранец, приехавший в Токио только ради дзюдо. Говорят, за четыре года он не пропустил ни одного занятия! А сколько студентов! Совсем молодые, эмоции бьют через край. Плачут из-за неудач, а как радуются первым победам!..
Я посмотрел на темное небо. Восьмой час, на концерт я уже опоздал.
Ну и ладно...
9
На субботу никаких особых планов не было, и я решил отправиться в свой любимый букинистический. Находится он в Дзинбочо — районе, который славится книжными магазинами. Чем там только не торгуют: американской литературой, японской, антикварными изданиями, причем у каждого магазина своя специализация. Несколькими днями раньше владелец сообщил по пейджеру, что отложил для меня редкое издание книги о душителях, которую я давно мечтал добавить к своей скромной коллекции.
От станции Сенгоку я поехал на юг по линии Мита. Метро и железной дорогой я пользуюсь поочередно: разнообразие не повредит. Сегодня в поезде находился собиравший пожертвования монах. Что-то много их в последнее время развелось: в магазинах, метро, только до парламента еще не дошли! Вот и Дзинбочо. Вообще-то я собирался выйти поближе к магазину «Иссейдо», но, задумавшись о Мидори и ее отце, свернул не туда. «Переход на линию Ханзоман» — гласил указатель, и только тут я понял свою ошибку. Пришлось разворачиваться и идти обратно.
Я успел заметить, что позади, метрах в десяти от меня, по коридору спешит невысокий плотненький японец. Мы поравнялись, и я смерил его взглядом. Коротышка сделал вид, что ничего не замечает. На нем костюм в тонкую продольную полоску: наверное, где-то слышал, что полосатые вещи зрительно удлиняют фигуру.
Опустив глаза, я тут же понял, как толстяку удалось незаметно ко мне подойти: на нем тенниски на резиновой подошве. А в руках отличный атташе-кейс, причем модель явно эксклюзивная. Как-то нелогично получается: зачем дорогой кейс, если весь вид портит дешевая обувь. Хотя о вкусах не спорят... Если этот коротышка — бизнесмен, то заехал он явно не туда: деловой мир Токио в основном сосредоточен в Касумигасеки и Акасаке. Но тамошние обитатели тенниски не носят: такая обувь больше подходит для прогулки на природе или долгой слежки.
Кроме кейса, в руках толстяка ничего не было, однако почему-то мне стало не по себе. Нагнав его, я незаметно глянул через плечо, стараясь запомнить походку. Лицо можно легко изменить с помощью макияжа, на одежду вообще не стоит полагаться, а вот походка — совершенно другое дело, к ней стоит присмотреться. Коротышка шагает широко, интенсивно работает руками и покачивает головой, словно китайский болванчик. Наконец он снова меня обогнал и скрылся за поворотом.
А вот и выход к магазину «Иссейдо». Оглядевшись по сторонам, я поднялся по эскалатору. Возможно, ничего страшного нет, но я на всякий случай лицо и походку этого коротышки запомню и постараюсь быть начеку.
Обещанная книга оказалась в отличном состоянии, цена была приемлемой, и я уже предвкушал, сколько приятных минут проведу в компании небольшого томика. Хотелось поскорее домой, и все же пришлось подождать, пока владелец магазина упакует книгу в плотную коричневую бумагу и перевяжет ленточкой. Это особый церемониал, демонстрирующий уважение к покупателю, так что торопить невежливо. Наконец он с поклоном протянул мне сверток, я низко поклонился в ответ и вышел.
Скорее обратно в метро! Будь я твердо уверен, что за мной кто-то следит, то поймал бы такси, но может, толстяк с кейсом ждет на станции? Ведь некоторые работают только в метро... Я прождал на платформе минут семь и пропустил два поезда. Лучшей проверки не придумаешь! Вроде бы никого. Значит, интуиция подвела, а толстяк просто не умеет одеваться.
Второй концерт Мидори в «Синем клоуне» начинается примерно через час. Интересно, что она подумает, если я и сегодня не приду? Ну, девушка взрослая и решит, что я просто не захотел продолжить знакомство. Вряд ли мы когда-нибудь встретимся, однако если это все-таки произойдет, то наверняка сумеем с честью выйти из ситуации. Ведь ничего особенного нет: мы познакомились, а встречаться не стали. Мидори расспросит обо мне Маму, но та знает лишь то, что я иногда появляюсь у «Альфи».
Ну почему мы познакомились при таких обстоятельствах?! Ведь могло сложиться иначе, и тогда...
Я едва сдержался, чтобы не посмеяться над собственной глупостью. Надо же, розовые сопли распустил!
Снова вспомнились слова Клёвого Чокнутого: «У нас нет дома, Джон, и не может быть после того, что мы сделали».
«Забудь о ней! — приказал я себе. — Все равно придется!»
Неожиданно ожил мой пейджер. Отыскав телефон-автомат, я набрал указанный номер.
