Платон Обухов - Спарринг со смертью
Быкову стало ясно, что по-хорошему не получится.
— Сколько?
— Еще столько же. — Толстячок повернулся и пошел к станку, имитирующему приседания с весом, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Возвращаясь домой, Виктор молил Господа о том, чтобы все были живы и здоровы.
Он уже всерьез стал думать о продаже зала, но вспомнил о Кузине, обосновавшемся в Сочи.
Входя в квартиру, он услышал телефонный звонок:
— Привет, тренер. — Так его приветствовал только Петров. — Ты что же, считать разучился? Десять тысяч с тебя, еще десять с жены и детей.
— Деньги будут.
Услышав ответ мужа, Вера заплакала.
— Завтра вечером я заберу деньги. Мой хозяин несет убытки, надо подпитывать систему, извини.
«Даже „извини“… Почти по-человечески», — подумал Виктор, вешая трубку.
— Сколько им еще нужно? — Глаза жены были полны слез и страха.
— Еще столько же, — признался он, но тут же попытался успокоить ее: — Не волнуйся, я позвоню Кузину, он поможет.
Быков порылся в записной книжке.
— Здорово, Витька. Как жизнь?
— Привет, Игорек. Хреново.
— Что так?
— Подожгли меня зимой. Отремонтировался. Но пришлось залезть в долги.
— Деньги, я так понимаю, ты не в банке брал?
— Нет, у братвы.
— Ну, знаешь…
— Они тренировались в этом зале. Я думал, что ссуда будет беспроцентной.
— Сколько?
— Десять тысяч.
— Не волнуйся, это не проблема. Куда тебе скинуть?
— На счет клуба. — Быков назвал банк и номер счета.
— Послезавтра придут.
— Спасибо, Игорь.
— Нет проблем. Приезжай с женой летом. Отдохнете, в море покупаетесь.
— Приглашение заманчивое, но не обещаю. С этой школой столько забот…
— Ладно, Виктор Михайлович, ориентируйся по обстановке. Не забывай, звони.
Тбилиси
— Ты что здесь делаешь? — Марико подозрительно смотрела на нее.
— Убираю. — Нина вздрогнула, она не слышала, как вошла тетя.
— Зачем?
— Дядя Лео… приказал, — еле слышно произнесла девочка.
— Ну ладно, продолжай… потом подмети в прихожей — там очень грязно. — Тряся тройным подбородком, тетя удалилась на кухню.
Нина не слишком разбиралась в женской красоте, но она видела, насколько непривлекательна ее тетя. Неудивительно, что у дяди Лео были еще две любовницы — соседка и директриса небольшого магазинчика через дорогу. И вот еще и она…
Наводя порядок в прихожей, Нина прислушивалась, как затихли звуки в квартире. Из спальни доносилось бурчание тети — она что-то сердито выговаривала дяде Лео, он не отвечал. Нина слышала, как скрипнула кровать под тяжестью тела, и все стихло.
Она остановилась перед зеркалом с тряпкой в руке. На нее смотрела бледная, тоненькая девочка.
«В этом доме мне никогда не будет хорошо», — подумала Нина, с трудом сдерживая рыдания.
Тряпка выпала из рук. Ей представилось, как дядя в очередной раз властно призывает ее, раскладывает ее, как механическую игрушку, и занимается с ней своей противной, изнурительной любовью. Она зябко поежилась.
«Я не могу здесь больше находиться, — пронеслось в ее голове. — Надо бежать… в любом другом месте мне все равно не будет хуже… Хуже, чем здесь, просто не может быть…» Она вновь посмотрела на свое отражение, и ее губы сомкнулись плотно и решительно. Да, убежать от дяди, от его липких рук… никогда больше их не видеть, попытаться забыть этот кошмар. Уйти и забыть.
— Убираешься? Еще не кончила? — Лео стоял и сонно хлопал глазами. — Какая же ты ленивая… ты все делаешь медленно! — Его глаза постепенно прояснились, он придвинулся к Нине и шлепнул ее ниже спины: — Вот тебе, маленькая негодница! — Он полагал, что шлепок приведет ее в хорошее настроение.
— Почему у вас нет детей, дядя Лео? — спросила Нина. Ей было трудно сдержать свою ненависть.
Лео побагровел.
— Какое твое дело, дура?! Иди, почисти туалет! Иди, иди… Тебя тут кормят, одевают, обувают… приходится отрывать от себя, чтобы тебя согреть и сделать так, чтобы ты ни в чем не нуждалась… Ты живешь, как в раю, и знаешь, что без нас ты бы пропала… сдохла бы на улице, в какой-нибудь грязной канаве, как тысячи беженцев… Мы тебя приласкали, отнеслись к тебе, как к собственной дочери, может быть, даже лучше… А ты, похоже, этого не ценишь. Иди и чисти туалет… Нечего на меня глазеть! А я пойду проверю, как ты это будешь делать…
Через некоторое время дядя Лео появился в ванной комнате. Он смотрел в зеркало на отражение Нины, безропотно сновавшей с тряпками и шваброй. Вот она наклонилась, и платье туго обтянуло ее. Лео облизнул губы. Сонливость пропала. Он подскочил к девочке и спустил трусы.
— Бери в рот! — приказал он, похотливо ухмыляясь.
…Нина чувствовала, как в ней подымается волна ненависти.
«Хватит! — Ярость захлестнула ее. — Пора кончать с этим… Любой ценой!»
Ее зубы сами сжались. Лео завизжал.
Нина отпрянула. Лео корчился от боли. Его лицо было искажено.
— Сука-а-а!!! — хрипел он. — Сука!
Нина схватила флакон одеколона и ударила дядю по голове с такой силой, что сосуд из толстого стекла превратился в мелкое крошево. Лео рухнул на кафельный пол.
Схватив швабру, она молотила по дяде так, как молотят зерно на току, без пауз, без перерыва… Яростно и непримиримо, вымещая всю боль, всю ненависть, все скопившееся в ней отчаяние. Сначала он пытался увертываться, а затем обмяк. Нина отбросила швабру и стала пинать Лео ногами. Ее отчаянная энергия казалась неиссякаемой.
Лео затих. Нина подхватила вантуз, которым чистила раковины. Сейчас она могла отплатить дяде, и Нина резким движением всадила вантуз в зад Лео. Он громко взвыл.
В дверь заколотили.
— Что здесь происходит?! — закричала тетя. — Откройте немедленно!!!
— Спаси меня! — взвизгнул Лео.
Тетя барабанила в дверь кулаками:
— Откройте! Иначе будет хуже!
Нина застыла, не зная, что предпринять.
Стук усилился.
— Открывай, тварь! Я знаю, что вы там! Открывай! — орала тетя.
— Спаси меня! Спаси! — хрипел Лео.
Пнув дядю ногой, Нина откинула щеколду. Дверь распахнулась.
Увидев распростертого на полу Лео, тетя побледнела.
— Что ты натворила, мерзавка?!
Она кинулась на Нину, та увернулась и, подхватив швабру, ударила тетю по голове. Тетя рухнула рядом с мужем.
Девушка выскочила из ванной, захлопнула дверь и просунула швабру сквозь дверную ручку. Ее сердце учащенно билось. Она истерически рассмеялась. Дядя и тетя были заперты в ванной комнате. Если их как-то можно было наказать, то ей это удалось. Она с каким-то болезненным удовольствием прислушалась к воплям, доносившимся из ванной комнаты. Вот вам, получите! И пусть ее горе не стало от этого меньше, но все-таки, все-таки… Она представила, как тетя с мужем, воя, ползают по кафельному полу, и настроение у нее улучшилось.
А вот из квартиры надо было бежать. Куда угодно. И из Тбилиси, видимо, тоже…
Прежде чем уйти, она оглянулась. Прощай, ненавистная квартира. Она почувствовала облегчение. Она свободна.
Сочи
Нина весь день бродила по Сочи. Как она там оказалась, она помнила смутно. Автовокзал, автобус… Сочи показался ей городом из сказки. Она смотрела на улыбающихся людей, подходила к ресторанам и прижималась лбом к их стеклам, видела богатых людей, рассеянно поглощавших дорогую еду и вина. «Когда-нибудь я стану одной из них. У меня будет своя семья, родственники, которые будут любить и уважать меня, а также деньги, дом и, возможно, машина. У меня будет все необходимое, и я буду беззаботной, как эти люди». Она вспомнила своих родителей и братьев. Ее губы дрогнули. Нет, конечно, она никогда не сможет стать такой же счастливой, это невозможно, но все же какое-то счастье и в ее жизни должно быть… И Нина собиралась бороться за него.
У «Европейской» Нину окликнули. Рядом с ней остановились белые «Жигули», и из них выглянул чернявый субъект лет тридцати:
— Тебя надо подвезти, девочка?
— Нет.
— Почему?!
Она шла вдоль тротуара, машина ехала рядом, и мужчина продолжал разговаривать с ней.
— Мне некуда идти!
— У тебя нет дома?!!
— Нет. Я беженка из Абхазии.
— Вот что, беженка… — Мужчина вышел из машины. — У тебя нет дома, надо полагать, нет работы… и у тебя нет денег. А ты знаешь, я могу предоставить тебе работу и жилье… Сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — прибавила себе два года Нина.
— Это мне подходит! Я директор фирмы, которая объединяет половину химчисток Сочи… Могу предложить место оператора заказов. Сиди на телефоне, собирай заказы и решай, куда в первую очередь отправятся курьеры. Под твоим началом будет около двадцати курьеров… Я расширяю бизнес, и мне нужны новые работники… Если согласишься работать у меня — позабочусь и о твоем жилье.
