Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

— Ещё кофе? — Радушный хозяин, месье Клод Лагард, имевший чин майора и родившийся в Бордо, что автоматически делало нас «земляками», мог выпить очень много кофе. За те два с половиной часа, которые мы провели в его кабинете, эта чашка была уже восьмой. Я отрицательно покачал головой. Пять чашек кофе, выпитые мною до того, согласно булькнули, отказываясь принимать к себе шестую.

— Тогда продолжим, — бодро сказал месье Лагард. — Теперь вы представляете общий круг задач, которые стоят перед нашим отделом. Думаю…

— Прошу прощения, месье Лагард, — прервал я его, пытаясь сохранить на лице заинтересованное выражение, — если вы не возражаете…

— О да, разумеется. Это в конце коридора, последняя дверь.

Закрыв за собой дверь туалета и делая своё дело, я тихим шёпотом изрыгал всё проклятия, которые существовали в известных мне языках, и в конце концов скатился на классический русский мат. Последние полтора часа формулировать свои мысли с помощью какой-либо иной лексики я был просто не в силах. Месье Лагард оказался совершеннейшим, законченным кретином. Если его группа и смогла добиться каких-то успехов, то произошло это явно вопреки стараниям руководителя. Изложив в первой части нашего разговора своё мнение о продукции Шато-Марго, этот знаток бордоских вин перешёл к обобщению задач, стоящих перед его отделом, и прочитал мне целую лекцию, посвящённую истории борьбы с исламским терроризмом, начиная, ни много ни мало, с крестовых походов. Думаю, если бы я вовремя не догадался спрятаться в туалете, я бы его уже убил. Теперь-то я понимал значение сочувствующих взглядов, которыми провожали меня сотрудники группы, когда мы с месье Лагардом входили в его кабинет.

Шеф отдела DST-2F приветствовал моё возвращение, восседая в своём кресле с очередной чашкой кофе в руке.

— Если позволите, я продолжу, — сказал он, жестом предлагая мне сесть.

— Если вы не против, месье Лагард, — решив на время позабыть о вежливости, прервал я его, — мне бы хотелось ознакомиться с материалами, которыми вы располагаете. В другой раз я вас выслушаю с удовольствием, но сейчас у меня слишком мало времени.

Вздрогнув от неожиданности, Лагард обиженно поджал губы. Затем, аккуратно поставив чашку на стол, он снял свои очки и, вытащив из специального футляра бархатную тряпочку, начал тщательно протирать в них стёкла. Всё это проделывалось молча и явно имело целью поставить наглеца, то есть меня, на положенное ему место. Всем своим видом месье Лагард демонстрировал крайнее неудовольствие, и было понятно, что на добрых отношениях с этим человеком смело можно поставить крест. Терять мне было нечего, и я одним махом вбил этот крест по самую перекладину:

— Вряд ли мне необходима ваша помощь, но было бы гораздо лучше, если бы именно вы взяли на себя труд представить меня сотрудникам отдела. Думаю, лучше сделать это прямо сейчас.

— Мне с самого начала не нравилась эта идея, — глядя на меня с откровенной неприязнью, заявил Лагард. — Если бы не указание директора Департамента…

— Я обязательно сообщу о вашем особом мнении месье директору, — пообещал я.

Представляя меня личному составу отдела, оскорблённый в лучших чувствах Лагард не преминул сократить церемонию представления до нуля. По сути, он ограничился невнятным произнесением моей фамилии, а о цели моего визита было сказано примерно следующее: «Присутствие при заключительной стадии операции». На мой взгляд, это означало нечто среднее между обзорной экскурсией и стажировкой с целью обмена опытом. Каким, интересно, опытом я могу меняться с этим кретином? Зато «личный состав» был в совершеннейшем восторге. Выдавив из себя положенные в таких случаях слова, господин майор ретировался обратно в кабинет, оставив меня выслушивать честно заработанные дифирамбы.

— Давно мечтал увидеть, как кто-нибудь утрёт Лагарду нос, — добродушно пробасил пожилой здоровяк по имени Шарль, с чувством пожимая мне руку. — Несчастный зануда двадцать лет перекладывал бумаги с одного стола на другой, и, когда до пенсии оставалось два года, начальство вдруг решило дать ему шанс отличиться…

— Лучше бы ему дали третий стол, — вмешалась стройная рыжеволосая девушка. Окинув меня откровенно оценивающим взглядом, она с милой улыбкой закончила: — Меня зовут Жюли. Простите, вы женаты, месье Дюпре?

— Мм… По-моему, нет, — неуверенно ответил я, старательно уводя взгляд от груди мадемуазель Жюли, вызывающе обтянутой светлым пуловером. Интересная штука — оптика: даже глядя вверх, я всё равно видел лишь её острые соски, агрессивно выпирающие из-под тонкой ткани.

— Имейте в виду, сегодняшний вечер у меня свободен, — очаровательно улыбнувшись, Жюли вернулась к своему столу, на ходу виртуозно покачивая стройными бёдрами.

— Вертихвостка, — буркнул длинноволосый молодой блондин, провожая её скептическим взглядом. Юноша был одет с изящной небрежностью клошара, знававшего лучшие дни. Светлые волосы собраны в хвост и стянуты на затылке резинкой, поношенная красная джинсовая куртка, короткие штаны цвета хаки, футболка с фотографией Че Гевары, тонкая шея укутана дорогим кашне. Очень живописно смотрелся его левый ботинок, обмотанный серебристым скотчем. Очки, впрочем, у молодого человека были от «Ray-Ban».

— Николя, — представился он, когда нам обоим удалось оторвать глаза от соблазнительных бёдер мадемуазель Жюли, — сектор технической разведки. Компьютеры, фрикинг, пароли, кодированные файлы — это ко мне.

— Как насчёт APRAnet? — наугад поинтересовался я.

Николя пренебрежительно усмехнулся.

— Пройденный этап. Первый раз я взломал их пароли, когда мне было девятнадцать.

— Простите, а сколько вам сейчас? — удивился я.

— Двадцать пять, — ответил юноша. — Сразу после Ecole Normale Superiere — сюда. Честно говоря, тоска смертная.

— Попробуйте поработать с сетью Национального Бюро безопасности Ливии, — посоветовал я. — Возможно, это вас развлечёт.

— Ливии? — удивился юноша. — А что, в этом что-то есть…

Пятый сотрудник отдела 2F, всё это время сидевший за соседним столом, молча наблюдал за нашей беседой, внимательно разглядывая меня живыми тёмными глазами. Это был худощавый мужчина лет сорока, с тонкими чертами лица, истинным украшением которого являлся хищно изогнутый нос. Судя по той спокойной уверенности, с которой держался этот человек, он-то как раз и являлся настоящим руководителем группы.

— Жан-Луи Дорман, — представился он, когда поглощённый новой задачкой Николя с задумчивым видом скрылся за дверью. — Заместитель месье Лагарда.

— Задачи, стоящие перед вашим отделом, мне уже известны, — поспешно предупредил я его. — Равно как и роль крестовых походов в борьбе с исламским терроризмом.

Дорман снисходительно усмехнулся:

— Вам повезло. Обычно он успевает дойти до Алжирского периода.

— Я не столь терпелив, как это может показаться, — улыбнулся в ответ я. — Вы давно работаете по аль-Хаулю?

— С 1993 года. Я начинал разрабатывать его параллельно с Санчесом, а когда Шакал был арестован, полностью переключился на аль-Хауля.

— Следовательно, русские выдали личное дело аль-Хауля по вашему запросу? — спросил я.

— Если это можно назвать личным делом, — пренебрежительно скривился Дорман. — Они вытащили из него всё, что смогли. Анкета, физические параметры — два листочка бумаги. Всю остальную информацию нам пришлось восстанавливать самостоятельно. Хотя… Один русский мне всё же помог.

— Генерал Стрекалов? — уверенно предположил я и не ошибся. Дорман кивнул:

— Да. Вы с ним знакомы?

Я не спешил с ответом. Судя по тому, как разговаривал со мной Лагард, моя истинная биография оставалась тайной для шефа отдела. Что же касается Дормана, то тут дело обстояло совсем иначе…

— Что вам известно обо мне? — спросил я прямо.

— До 1983 года — всё. Но после вашего отъезда в Россию — сплошной туман, — покачал головой тот. — Знаю, что вы работали на русских. У вас характерная внешность, и вас легко узнать на фотографии, которую передал мне генерал Стрекалов. Хотя вы и изменились за эти годы. В то же время указание подключить вас к операции пришло с самого верха, следовательно, там вам доверяют.

— У них нет выбора, — заметил я. — Остальные сотрудники в курсе моей биографии?

— Разумеется, нет. Фамилия Дюпре достаточно распространена во Франции. Все, не исключая Лагарда, думают, что вы работаете на английскую контрразведку.

Это известие меня немного успокоило. В моём прошлом нашлось бы немало эпизодов, знать о которых рядовым сотрудникам DST было совершенно ни к чему.

— Введите меня в курс дела, — попросил я Дормана. — Время идёт, не хотелось бы тратить его впустую.

— Согласен, — кивнул француз. — На сегодняшний день ситуация примерно такова: у нас есть подозреваемый, наши люди наблюдают за ним двадцать четыре часа в сутки, а в его ближайшее окружение внедрён наш сотрудник.