Ученье свет - Дмитрий Ромов
— Слушай сюда, балабол. — покачал головой Раждайкин. — Двоечник. Второгодник. Неуравновешенный психопат, нажравшийся таблеток из-за какой-то шлюшки. Слушай сюда. Знаешь, что мне надо?
— Полагаю, как и всем. Хотите жить без забот и иметь много денег
— Ты не умничай, потому что терпение моё не безгранично, — продолжил он. — И если я сижу и разговариваю с тобой, это не значит, что мы ровня. Ты червь и насекомое, раздавить которое я могу одним лёгким движением. Буквально за пару секунд.
Я нахмурился.
— Так что, — продолжил он, — если у тебя есть хотя бы немного мозгов, слушай внимательно. В доме Калякина куча твоих отпечатков и даже тех, которые ты там не оставлял. Поверь, их много. Есть рапорт сотрудников ДПС, и фоторобот, удивительно напоминающий некоего Сергея Краснова. Есть отпечатки пальцев в угнанном Ниссане, совпадающие с отпечатками на месте преступления в доме Калякина. Есть также свидетели и очевидцы захвата гражданина Нгуена в заложники, человеком, изображённым на фотороботе. Есть данные геолокации телефона убитого Нгуена, благодаря которым оперативно и быстро удалось найти его тело.
— Но не слишком оперативно, раз жизнь он к тому времени потерял, — усмехнулся он.
— Жизнь, — чуть прикрыв глаза, сказал Раждайкин, — имеет огромную ценность, которую невозможно выразить. А вот отъём этой жизни вполне выражается в цифрах и даже не всегда стоит дорого. Но суть в чём? Я человек решительный. И я могу дарить жизнь, а могу отнимать. По правде, Харитон был редкостной мразью. Думаю, ты это знаешь. Не просто так же ты ему раскроил череп и прострелил ногу. Скажу так. Поводов лишить его жалкой жизни у меня было много. Ещё до тебя, ещё до того, как мне поручили это дело. Можешь мне поверить, этот подонок заслужил свою пулю, может быть даже и не одну. Но закон есть закон, и он не спрашивает, хорошим был человек Харитон или ничтожеством.
— Должно быть, то, что вы от меня хотите, представляет колоссальную ценность, раз ради этого вы отправляете на тот свет целого живого человека, — сказал я.
— Ты немного не о том думаешь, — покачал он головой. — Только сама жизнь представляет реальную ценность. Только сама жизнь у тебя одна, и заменить её другой жизнью не получится. Говорят, что человек до двадцати одного года не особо ценит жизнь, но зато очень ярко ощущает боль. Найти подход можно к любому человеку!
— Ко Нгуену, кажется, не удалось.
— Дался тебе этот Нгуен! — резко воскликнул Раждайкин. — Его жизнь уже давно принадлежала мне и была исключительно в моих руках. Так что, когда её забрать, когда не забирать, решал только я. В общем, я надеюсь, что ты понял. В настоящий момент у следкома нет подозреваемого. Но есть ориентировки. И в моих силах сделать так, чтобы эти ориентировки так и остались записями в деле, либо обрели плоть и кровь в лице Сергея Краснова. Так что…
— Что?
— Решай, какой вариант тебе больше нравится, — сказал он. — Вопрос звучит довольно нелепо, ответ ясен без длительных умственных потуг. Но раз ответ ясен, отдай мне то, что надо мне, и живи спокойно.
— У меня возникли два своих вопроса, — задумчиво произнёс я. — Первый. А как я могу быть уверен в том, что вы, товарищ майор, сдержите своё слово?
Он поморщился.
— Второй вопрос, — продолжил я, — может быть даже ещё более интересный. А что вам от меня нужно-то? Чем я могу вам помочь? Видите ли, у меня проблем выше крыши. И без вас. Цыгане, деньги, несчастная любовь, плохие оценки, напряжение дома и с учителями.
— Мне нужны жалкие бумажки, которые сами по себе не стоят ровным счётом ничего, — сказал Раждайкин. — Нгуену я дал определённое время, и он пообещал за это время забрать документы у тебя. Но он не справился и был наказан. Видишь, какая штука жизнь? Все связаны между собой, как сообщающие сосуды. Каждый из этих сосудов соединён с другим. Харитон не справился и отдал свою жизнь. И теперь твоя жизнь завязана на его смерть. Если не справишься ты, то история пойдёт дальше. Человек — ничто. В общем, если ты не тупица, если у тебя есть хоть немного… масла в голове, я дам тебе время на принятие решения. Посиди, подумай, в принципе можешь даже пожить здесь у нас какое-то время.
— Подловили, — покачал я головой. — Серьёзно подловили. Тколько, боюсь вас разочаровать. Никаких бумаг и документов у меня нет. И не было никогда. Так что всё ваше красноречие оказывается ненужным и бесполезным. Предлагаю нам на этом разойтись по домам и больше не встречаться.
Раждайкин помолчал. Посмотрел мне в глаза. Понаблюдал и, наконец, кивнул.
— Значит, желаешь по-плохому, да?
Лицо его стало жёстким и собранным.
— Артур! — крикнул он, и дверь моментально распахнулась. — Давай-ка, отведи этого умника.
— В подвальное? — уточнил высокий и мощный Артур.
— Да, — коротко кивнул Раждайкин и добавил уже для меня. — Я готов двигать по самому жёсткому варианту. Идти до конца. А вот готов ли ты? Сомневаюсь.
— А вот я в вас не сомневаюсь, — подначил его я. — Судя по тому, что вы, по вашим словам, сделали с Харитоном. И мне это не нравится. Но что я могу сделать, если у меня нет того, что вам нужно…
Я даже руками развёл для убедительности, но Раждайкина, естественно, жестами было не убедить.
— Ты всё равно мне отдашь. Не сомневайся. Мать, подруги, родственники. У каждого имеются болевые точки. Ты мой.
— Звучит сомнительно, — улыбнулся я. — Ваши машины видели у школы, запомнили номера, пробили. Хотя нет, ещё не пробили, возможно. Меня же ещё не хватились. Но у меня тоже достаточно времени, подожду, пока хватятся, пробьют и выйдут на ЧОП, возглавляемый Усами. Дальше рассказывать? Желаете послушать? Про похищение и пытки несовершеннолетнего про склонение к самооговору, про запугивания? Могу ещё про ваш фоторобот, который некому было составить и про своё алиби, подтверждённое несколькими незнакомыми друг с другом людьми.
