Ученье свет - Дмитрий Ромов
На этот раз мы снова двинулись в сторону промышленной окраины города туда, где, судя по всему, состоялась моя первая встреча с Усами. Похоже, сегодняшнее мероприятие, как и первая наша встреча, также не носило официального характера.
— Зачем, — поинтересовался я, сидя между двумя крепкими амбалами, — зачем, товарищ Раждайкин, нам переться неизвестно куда, если можно поговорить в машине? Время стоит дорого. А у меня его вообще нет.
— В машине поговорить было бы можно, — не поворачивая головы, сказал он равнодушно, — но надолго тебя здесь не запрёшь, верно? А на складе это сделать куда как проще. У Вадима Андреевича есть много чего хорошего. Имеется, к примеру, отличная морозильная камера, очень даже вместительная. Тело, в случае чего, может храниться там долго. Всю зиму пролежит, а по весне его останется только сунуть в сугроб и ждать, пока кто-нибудь найдёт подснежник.
Я молча слушал, глядя в окно на тревожный пейзаж промзоны, на серую осень и на ряды ангаров. А в голове ворочались мысли, складывались комбинации и просчитывались варианты.
— Чего вы от меня хотите и что вам надо? — спросил я.
— Приедем, узнаешь, — ответил Раждайкин.
Магазины, выставочные залы и торговые центры, устроенные в бывших фабричных корпусах, остались позади. Мы ехали дальше, туда, где промышленные предприятия продолжали работать и выглядели вполне современно. Мимо проплывали склады, небольшие заводики и отдельные цеха. Наконец машина свернула к ржавым воротам без всяких опознавательных знаков. За ними виднелись старые строения из крупных железобетонных блоков, оставшиеся ещё с советских времён. Водитель посигналил, ворота начали открываться.
Мы проехали между двумя административными зданиями и подъехали к большому ангару. Территория оказалась довольно просторной, здесь имелась своя котельная, гаражи и другие постройки поменьше.
Меня завели в ангар, провели по коридору, и мы оказались в достаточно большой, но пустой комнате. Посреди находился теннисный стол. В углу — стол поменьше, обеденный. Он был накрыт, клеёнкой, и на нём стояли электрическая плитка и чайник. Стены были окрашены серо-голубой масляной краской.
— Проходи, будь как дома, — сказал Раждайкин. — Два стула туда поставьте.
Один из людей усатого быстро подбежал к столику, подхватил два обычных деревянных стула и поставил их друг напротив друга рядом с Раждайкиным. Тот убрал руки за спину и подождал, пока его подчинённые выйдут из комнаты.
— Садись, — коротко сказал он и уселся сам.
Я пожал плечами и сел.
— В ногах правды нет, — добавил он.
— Как видишь, глаза тебе завязывать не стали, — сухо отметил Раждайкин. — Понимаешь, что это значит?
— Понятия не имею, гражданин начальник, — ответил я, хотя, разумеется, кое-какие мысли на этот счёт у меня уже появились, пока мы ехали.
— Это значит, — сказал майор, откидываясь на спинку стула, — что все достаточно серьёзно и что выпускать тебя с территории мы будем только если договоримся. Доступно объясняю?
— Более-менее, — кивнул я.
— А если мы не будем уверены в том, что твои последующие действия будут правильными, — добавил Раждайкин, — значит, мы тебя отсюда и не выпустим. Есть здесь подходящее подвальное помещение. Хочешь посмотреть?
— Не очень, — ответил я, не покривив душой.
— Хорошо. Итак, гражданин Нгуен, называемый товарищами Харитоном, погиб при невыясненных обстоятельствах. Впрочем, тайна его гибели является тайной не для всех, не правда ли? Например, для меня она вполне ясна, а обстоятельства его гибели вполне понятны. Ничего особо загадочного в них нет. Думаю, что и ты примерно представляешь, что произошло с этим так называемым Харитоном.
Я молча смотрел и ничего не говорил.
— Впрочем, учитывая твой юный возраст, — продолжил он, — и потрясающую способность ввязываться туда, куда ввязываться явно не нужно, с мозгами у тебя имеются определённые проблемы. Об этом говорит и твоя медицинская карта, и вообще беглый анализ твоего поведения за последние пару лет. Я не слишком сложно говорю? А то, учитывая твою успеваемость, можно усомниться, что ты в состоянии всё это понять. Если что, я могу говорить проще.
— Говорите проще, пожалуйста, — кивнул я. — И люди к вам потянутся.
— Хочешь значит тупым прикинуться да? — поморщился он.
Его чёрные усики забавно торчали, но мне было не до смеха. Он выглядел серьёзно и даже опасно, как человек, который движется к цели, невзирая ни на какие преграды, ни физические, ни моральные, ни тем более, связанные с законом.
Раждайкин задумчиво помолчал, затем переменил тон, как будто обсуждал нечто обыденное.
— Кстати, интересный вопрос по вчерашней заварушке с наркотой и цыганами, — произнёс он бесцветно. — Ты случайно с этим не связан?
Я пожал плечами:
— Честно говоря, не знаю, о чем вы говорите, — сказал я. — Вроде вчера никаких заварушек не было, если не брать во внимание девушек и учителей.
— Нет, девушек и учителей я в виду не имел, — нахмурился Раждайкин. — Я имел в виду тех четырёх цыган, которые пытались тебя куда-то увезти. Не расскажешь, в чём там дело?
— Дело в том… — начал я и замолчал. — Вы уверены, что вам всё надо знать о моей жизни?
— Так в чём там дело? — кивнул Раждайкин, проигнорировав мой вопрос. — Ты пойми, я отношусь к тем людям, с которыми нужно говорить прямо и открыто. Если ты этого ещё не понял, я тебе объясню. Нет, не бойся, я не буду тебя избивать, надевать мешок на голову и подводить электрический провод к члену. Ну, пока, по крайней мере, не планирую. Потому что надеюсь найти понимание с твоей стороны и желание избежать всех этих неприятностей.
Я хмыкнул.
— Что хотели эти цыгане? — повторил он.
— Что они всегда хотят? Денег.
— Ты занимал у них деньги? Для чего?
— Да нет, там была афера, — пожал я плечами. — Мы должны были с одним из тех парней вложить деньги.
— Во что?
— В криптовалюту.
Он посмотрел на меня как на безнадёжно больного.
— Возможно, мы могли бы сделать для тебя что-то хорошее, но, естественно, не просто так, — сказал Раждайкин. — А только если бы и ты пошёл нам навстречу и тоже сделал что-нибудь хорошее.
— Вопрос в том, что
