Кирилл Максимов - Сторожевой волк
– Так чем она все-таки занимается? – повторил вопрос Богдан.
– У нее свой салон нетрадиционных методов похудания. Ну, ты сам понимаешь, какой он у нее свой. Я в него вложился. Бабы валом валят. Кому не хочется похудеть без особых усилий, не отказывая себе во всяких вкусностях.
– Кристина в этом что-нибудь понимает? – поинтересовался Князев, смакуя коньяк и припоминая, что в бытность их знакомства Кристина медициной, тем более нетрадиционной, не увлекалась, если что ее и интересовало, так это музыка, пение и танцы.
– Курсы специальные закончила, я ее на месяц на стажировку в Китай отправил. У нее даже диплом есть. В салоне на стенке висит. Сама она уже, конечно, почти не практикует, персонал наняла. Хочешь, к ней в салон охранником устрою? Заведение небольшое. Клиентура постоянная.
– Как клиентура постоянная? – удивился Князев. – Если клиентка похудела, то чего ей ходить туда снова и снова?
– Как похудела, так и набрала вес, – отмахнулся Бакланов. – Я в дела Кристины особо не лезу. А ей приятно, что на всякие булавки и брошки она сама себе зарабатывает. Ты не думай, я ее не обижаю. По всякому у нас могло случиться. Тогда мне повезло, вот и все. Ты сам подумай, ну, что ты ей мог дать сейчас?
Богдану хотелось ответить, что, будь у него любимая жена, он бы тоже в лепешку разбился, чтобы сделать ее счастливой. Но, с другой стороны, он понимал – коммерческой жилки у него не было и нет. Он способен отвечать в работе только за себя.
– Давай еще выпьем, а то горячее стынет, – предложил Георгий.
Богдан привык растягивать выпивку, а потому особо и не хмелел. Ловил ту грань, когда трезвеешь ровно настолько, насколько и пьянеешь. А вот Бакланов все же перебрал. Вскоре он оставил тему Кристины, стал говорить о собственных успехах. Богдан почти потерял интерес к разговору. Он сидел, делал вид, что слушает, а сам думал о Кристине Давыдовой. Вернее, Давыдовой она была раньше, теперь стала Баклановой. Или нет?
– Послушай, – перебил он своего бывшего командира, – она теперь на твоей фамилии?
– Нет. Прежнюю оставила. А что?
– Ничего. Просто так спросил.
– В «Одноклассниках» найти ее хочешь?
– У меня и компьютера дома нет. Я такими вещами не интересуюсь.
– У тебя нет компьютера? – изумился Георгий, ему, наверное, казалось, что таких людей в Москве больше не осталось.
– А что тут такого? Мне всякими глупостями заниматься времени нет.
– Ты же один живешь, неужели не хочется с людьми пообщаться?
Георгий разлил остатки спиртного.
– Ну, на прощание, – предложил Богдан незамысловатый тост.
– Уже уходишь? – разочарованно проговорил Георгий.
– Завтра рано вставать.
– Тебе же никуда не надо спешить?
– Я решил с утра возобновить пробежки. Форму восстановить.
– Значит, принимаешь мое предложение?
– Я еще не сказал «да». Счастливо оставаться.
– Ты позвони, как надумаешь. – Бакланов полез в карман, протянул Богдану визитку. – Я неделю ждать буду. Рассчитываю на тебя.
Князев пожал ему руку и вышел на улицу. В уме он прокручивал предложение Георгия. С одной стороны, оно выглядело соблазнительно, появлялось занятие в жизни, заработок. С другой стороны, смущало, что новая работа сводила его вплотную с Баклановым. Причем не просто сводила, а делала от него зависимым во всех отношениях…
Колеса зазвенели по рельсам. Богдан встал на задней площадке у окна. Легкий морозец и влажное дыхание пассажиров разрисовали стекла узорами. Князев принялся рисовать на них пальцем, прорезая иней ногтем. Делал он это практически на автомате, не задумываясь, а когда опомнился, то увидел, что процарапал букву «К». Ему показалось, что другие пассажиры на задней площадке смотрят на него, ожидая продолжения. Богдан тут же приложил к процарапанной букве ладонь, прижал ее к стеклу. Холод пробирал пальцы, из-под них тонкими струйками потекла вода. Когда Князев отнял ладонь, то под ней оказалось прозрачное окошечко.
Богдан глянул на часы. Время, чтобы наведаться в «Вечерний огонек», еще оставалось. Хмель от коньяка выветрился быстро.
Пивной бокал с традиционной «Кровавой Мэри» воткнулся в рыхлый свеженападавший снег, укрывший парапет.
– Сразу с охлаждением свой коктейль пьешь? – спросил Александр – любитель исторических экскурсов.
– Как всегда, – подтвердил Богдан, пожимая руку. – Летом с подогревом, зимой с охлаждением. Главное, градусы, остальное вторично.
– «Кровавая Мэри», – мечтательно произнес Александр. – Ты хоть знаешь, когда этот коктейль и зачем придумали?
– Думаю, давно, – ответил Богдан, аккуратно отпивая верхний слой водки. – И для того, чтобы пить.
– Не так уж и давно. Перед самой войной, в Штатах, – пыхнул табачным дымом Александр, дождался, пока Князев вытащит сигарету, прикурит, и только потом погасил спичку.
– Тоже, получается, что не вчера.
– Но его тогда не слоями наливали, а просто смешивали томатный сок с водкой. Еще добавляли немного перца, соуса, зелени. Кстати, рекламировали его как антипохмельное средство.
– Значит, я это инстинктивно прочувствовал. У меня после него назавтра никогда голова не болит.
– Умение правильно пить – это большое искусство, – вздохнул Александр. – Мало, кто им владеет в совершенстве. Я правильно пить умею, но не всегда получается.
– Главное правило – никогда не похмеляться. Пить можно только вечером, когда вся работа уже переделана. Ложиться спать пьяным нельзя, надо хоть слегка протрезветь на ногах.
– Абсолютно верно, – подтвердил любитель исторических экскурсов. – Знаешь правила, но не всегда удается пить правильно. Во всем виновата компания, когда заставляют пить «ноздря в ноздрю», следят, чтобы не халявил. Всегда найдется кто-то, кто потом скажет, после того как водка кончится: «Ну, что?» И снова понеслась по кочкам.
– Этим и хорош «Вечерний огонек». Выпил, сколько хочется, и домой пошел. – Богдан сделал еще глоток, на этот раз проглотил томатный сок.
– А название «Кровавая Мэри» откуда пошло, знаешь?
– Ну… томатный сок на кровь похож, – пожал плечами Богдан.
– Этот коктейль в Штатах придумали, – было видно, что Александр уже перебрал норму и местами повторяется. – У них там популярна легенда про Кровавую Мэри. Вроде как жил один фермер на Юге. У них там рабовладение еще практиковалось. Так он промышлял тем, что ловил беглых рабов, сажал их себе в подвал на цепь и ждал, пока их хозяева выкупят. Ну, а потом война Севера с Югом случилась. Слышал о такой?
– Северяне победили, – подтвердил Богдан.
– Вот так рабство там и кончилось. Пришлось фермеру перейти на работу на земле, все своими руками делать. А тут другая беда. Его молодая жена умерла при родах. Так он свою дочку Мэри, из-за которой мать погибла, возненавидел. Давал самую грязную работу, одевал в лохмотья. Однажды он сильно напился, взял нож, пошел к дочери в спальню и зверски зарезал, всю буквально искромсал, исполосовал. Труп взял и закопал в подвале. А назавтра встал, принялся бриться, видит в зеркале за ним дочь стоит с чайником в руках, а в тот чайник лоскуты искромсанной кровавой кожи падают. Отрезанная голова свесилась, на лохмотьях кожи болтается.
– Чайник-то зачем? – опешил Богдан, история ему не сильно нравилась, все-таки он пил сейчас «Кровавую Мэри». – Она его, что, кипятком обварить вздумала?
– Чайник? – задумался Александр. – Хрен его знает. Утро, наверное, было, раз брился, вот и решила по привычке чайку запарить или кофе забадяжить. Он же ее во сне зарезал, девочка и понять не успела, что умерла. Не в этом суть. Убийца как увидел призрак дочери, рука у него дрогнула, он бритвой себе по горлу и полоснул, артерию, на хрен, и перерезал. Кровищи фонтан. Тут же перед зеркалом и кончился.
– Странная история.
– Чего тут странного? Особенно, если ее по методу Зигмунда Фрейда объяснять, когда все сводится к латентным сексуальным комплексам и бессознательным стремлениям. Хотя последнее больше доктора Юнга касается. Слышал о таких?
– Немного слышал, но сам их не читал.
– Типа, это убийца в дочери видел покойную жену – ее отражение, которую любил, и перенес на бедняжку свою неудовлетворенную страсть. А с дочерью сексом не займешься – цивилизационное табу. Вот потому и зарезал. Старик Фрейд сказал бы, что он сделал себе сублимационную кастрацию.
– Запутано как-то в этой истории все.
– Но это еще не конец. Мало ли бытовухи всякой случается. Об этом можешь у нашего участкового при случае спросить. В семидесятом доме на днях сын отца зарезал, бутылку не поделили. Мэри стала знаменитостью, тогда в Штатах еще поголовно не убивали. Так что об убийстве все газеты писали. А тут как раз подоспело повальное увлечение спиритизмом. Мальчишки, девчонки стали вызывать призрак Мэри. Надо было перед зеркалом стать в темной комнате и трижды повторить: «Мэри, приди ко мне!» После чего могло быть три развития событий. Мэри или затягивала вызывавшего ее в зеркало, или вырывала глаза, или просто банально убивала на третий день.
