Михаил Серегин - Колыма ты моя, Колыма
Длинный шест лег на землю, и теперь Череп опирался на него.
Погружение остановилось.
– Так, – ободряюще сказал Колыма. – А теперь старайся двигаться ко мне. Палку чуть продвинул – за ней подтянулся, еще продвинул – еще потянулся. Постепенно, медленно, хоть по сантиметру. Погоди-ка, сейчас я тебе ремень кину, полегче будет.
Череп схватил брошенный Колымой ремень и принялся, следуя советам кореша, постепенно вылезать из болота. Он приподнимал шест, клал его в нескольких сантиметрах дальше и медленно подтягивался туда. Колыма помогал ему, таща за свой конец ремня.
Минут через десять Череп выбрался из трясины и, тяжело дыша, сел прямо в воду.
– Плохо, что ты палку упустил, – сказал Колыма. – Второй мы на болоте не найдем. Теперь одному придется так идти. Смотри, если еще раз такое случится, палку ни в коем случае не выпускай. И сразу поперек поворачивай.
– Ладно... – выдохнул Череп. – Спасибо тебе, Колян. Век не забуду.
– Разочтемся еще, – ответил Колыма. – Пошли.
Колыма очень боялся, что Череп ухнет в трясину еще раз, но его опасения оказались напрасны. Болото словно махнуло на них рукой, не одолев с первого раза, и дальше они шли более-менее спокойно. Примерно через час вода уже не доставала и до щиколоток, а еще через полтора болото кончилось.
– Фу! – тяжело вздохнул Череп, останавливаясь. – А я думал, что уже не выберемся. Давай остановимся здесь, Колян, костер разложим, посушимся, поедим.
– Не стоит, Андрюха, – ответил Колыма. – Надо от болота подальше отойти, здесь мы точно ничего съедобного не найдем, а жрать что-то надо. Тушенки у нас мало, сам знаешь.
– Ладно тебе, Колян, часок посидим и пойдем дальше!
– Говорю же, не надо! Пойдем!
Череп подчинился, но лицо у него при этом было недовольное. Впрочем, когда через полчаса Колыма заметил сидящую на дереве белку и сумел, точно бросив камень, сбить ее на землю, недовольная гримаса исчезла с лица Черепа.
– Ну вот, хоть какая-то, а жратва, – довольно сказал Колыма. – Так, теперь еще надо затес сделать, на всякий случай.
Колыма вытащил нож и срезал кору с одной из лиственниц – получился затес, такой же, как те, которые он делал до того, как они вошли в болото.
– Слушай, Колян, а что это за фигня на дереве? – неожиданно спросил Череп. – На зарубку похоже, вроде тех, что ты делаешь, только старую.
– Где? – насторожился Колыма.
– А вон. – Череп показал на молодую лиственницу, мимо которой они только что прошли. На стволе дерева и правда виднелся затес, правда, не свежий, потемневший, но явно сделанный рукой человека.
– Точно, – кивнул Колыма. – Как же это я сам просмотрел? Смотри повнимательнее, Череп, если еще такие увидишь, мне показывай.
За следующие полчаса блатные насчитали еще семь старых затесов.
– Все ясно, – сказал Колыма. – Похоже, мы до более-менее обитаемых мест добрались. Скорее всего здесь или охотничья тропа проходила, или геодезическая трасса. Было это, конечно по-любому не в этом году, но все равно надо быть поосторожнее. Костер сегодня зажигать не будем.
– Ты что, Колян! Замерзнем! – вскинулся Череп.
– Не замерзнем. Когда я первый раз с зоны когти рвал вдвоем с Нестером, у нас с собой спичек не было, и ничего, не замерзли.
– А белку как жарить будем?
– А никак. Так съедим.
– Слушай, Колян, может, не будем херней маяться?! – Голос Черепа звучал раздраженно. – Нет тут никого! Сам же говорил, затесы не этого года!
Колыма в этот момент как раз перешагивал толстый ствол, упавший поперек тропинки.
– Не этого. Но все равно... – начал он, но тут сзади раздался короткий вскрик и громкая брань. Колыма резко развернулся. Череп валялся на земле рядом с поваленным деревом, лицо его было искажено гримасой боли.
– Что такое?!
– Упал... Нога...
У Колымы похолодело в груди. Он прекрасно понимал, что если Череп серьезно скурочил ногу, вытащить его он не сможет. Но обязательно попытается, потому что и бросить кореша не сможет тоже. А значит, обоим хана.
– Покажи! – рявкнул Колыма, опускаясь на землю рядом с Черепом. – Какая нога?
– Левая...
«Если перелом, то нам хана... Если перелом, то хана», – билось в голове у Колымы. Он взялся за пятку и носок левого сапога Черепа и принялся осторожным движением стаскивать его. Череп дико взвыл.
– Терпи! – прикрикнул Колыма. – Сапог по-любому снять надо, я ж через него ничего не увижу.
Череп скрипнул зубами, зарычал, но сапог уже поддался, и через секунду Колыма его окончательно стащил. Левая ступня Черепа была вывернута носком внутрь и буквально на глазах опухала. «Или вывих, или перелом, – подумал Колыма. – Надо проверить». Он чуть отодвинулся, сел поудобнее и стал осторожно щупать щиколотку кореша и место, где располагается сустав. Череп скрипел зубами, стонал, но держался. Через минуту Колыма убедился, что на перелом это все-таки не похоже. Кость цела, никаких обломков.
– Вывих у тебя, Череп, – сказал Колыма. – Считай, дешево отделался.
– Дешево?! Как я теперь пойду? Я ведь наступить на ногу не смогу!
– Сможешь... Вывихи вправлять я умею. Погодь-ка...
Чтобы вправить вывих, нужно сначала резко потянуть поврежденную часть тела на себя, а потом как бы повернуть в сторону, противоположную той, в которую конечность вывихнута – при этом вышедший из сумки сустав возвращается на место. Особого искусства тут не нужно, скорее сила и решительность. Коля Колыма вправлять вывихи и правда умел, этому его научили еще в мореходном училище, а когда он работал гарпунером на китобое, был случай, когда ему это умение приходилось и на практике применять.
Колыма присел поудобнее, крепко взялся за ступню Черепа.
– Ну, держись, Андрюха...
Резкий рывок, поворот... Череп заорал, но через секунду смолк и с удивлением уставился на свою ногу. Ступня теперь смотрела вперед, как и положено, а боль почти полностью прошла.
– Порядок, – сказал Колыма. – Ну-ка, попробуй встать. Только сразу всем весом на эту ногу не опирайся, постепенно...
С помощью Колымы Череп встал, но, попытавшись опереться на пострадавшую ногу, снова чуть не свалился.
– Не могу, Колян. Больно.
Несколько секунд Колыма молчал, прокручивая в голове разные варианты. Можно остаться здесь и подождать, пока Череп сможет ходить. Вряд ли это займет много времени – день-два, никак не больше. Но это опасно. Во-первых, им нечего жрать, а во-вторых, мало ли кто слышал крики Андрюхи. Значит, нужно валить. Тем более что они уже почти пришли, куда собирались, нужное место может в любой момент показаться из-за очередной сопки. Может, одному быстрее рвануть вперед? А добравшись до места и получив помощь, вернуться за Черепом? Нет, нельзя. Мало ли, сколько он еще будет добираться – а Череп на все это время останется совсем беспомощным. Хромой человек в тайге не выживет. Значит... Значит, вариант остается только один.
– Короче, так, Андрюха. Придется мне тебя на горбу тащить, – сказал Колыма. – Берись за шею, опирайся на плечи, а под ноги я тебя поддержу.
Череп не стал изображать благородство и отказываться, и через несколько минут блатные продолжили движение. Правда, теперь скорость уменьшилась раза в два.
Пробираться сквозь бурелом, заросли кустарника и папоротника со здоровенным Черепом на спине было очень нелегко. Примерно раз в полчаса Колыма делал привал и отдыхал минут по пять, но потом снова сажал кореша на спину и двигался дальше. На каждом привале Череп пытался пойти сам, но, хотя опухоль быстро спадала, ему это не удавалось. Даже костыль, сделанный из длинной палки с развилкой на конце, помог мало.
На очередном привале блатные съели подбитую Колымой белку. Коля осматривался по сторонам, надеясь увидеть еще какого-нибудь зверька, а Череп ощупывал ногу. Вдруг над тайгой раздался гулкий грохот. Блатные вскинули головы – звук донесся как раз с того направления, в котором они двигались.
– Что это еще за хрень? На гром вроде не похоже... – сказал Череп.
В этот момент громыхнуло еще раз, а через несколько секунд еще.
Колыма, внимательно прислушивавшийся к этим странным звукам, слегка кивнул головой и негромко сказал:
– Нет, это не гром. Это взрывы, Андрюха. И притом совсем близко – не больше километра от нас. Хм... Интересно, кому и что понадобилось взрывать в тайге?
7
Захарович как раз встал из-за стола, когда раздался негромкий стук. Москвич шагнул к двери, распахнул ее и, не дав стучавшему даже слова вымолвить, неприязненно бросил:
– Все дела завтра, я уже ухожу.
Молодой помощник магаданского горпрокурора, на которого старшие коллеги свалили неприятную обязанность помогать приезжему, от такой наглости на несколько секунд лишился дара речи. Вот это ничего себе! Ну дает – «все дела завтра»! Можно подумать, что это не его дела, что это кому-нибудь другому надо, а не самому господину Захаровичу! Ведь сам же говорил: «Как можно скорее, дело не терпит отлагательств». Разумеется, вслух молодой чиновник ничего этого не сказал, но о том, чтобы мысли не отразились на лице, сознательно не позаботился – много чести будет этому гусю столичному. Приказ помогать ему мы, конечно, не выполнить не можем, но пусть знает, что на задних лапках перед ним тут никто ходить не собирается.
