Петр Катериничев - Банкир
— Повремени с расслабухой. — Кришна кивает на коньяк. — Тебе еще нужно поработать. Здесь. Кстати… Люди Замка сняли с тебя показаний на шесть часов…
— Ничего не помню. Меня — обкололи…
— И основательно с ней поработали. Но-к нашему счастью — безрезультатно.
По-видимому, Петр был не так прост.
Что-то важное ты должен вспомнить сознательно. Только тогда вся система заработает.
— Тогда — еще кофейку…
— Это — сколько угодно. Да, времени у нас совсем немного.
— Почему?
Мы же не в Городничем Бору… Боюсь, после всего нам и там было бы неуютно… Как только Гончий дал мне информацию о событиях в Приморске, я был уверен, что ты выжил… Уж не знаю как, но выжил. Вообще-то активные действия я планировал несколько позднее, но раз уж так сложилось… Если мы не овладеем информацией за несколько часов, то против нас заработает система. Мало не покажется…
— А может, не стоит суетиться, Константин Кириллович? Берем в охапку этих «яйцеголовых» шифровальщиков заодно с дешифровщиками и — исчезаем. Где-нибудь в деревеньке Большие Козлы или Глубокие Грязи…
— Техника. Таких компьютеров нет больше нигде.
— Нигде?!
— По крайней мере, у нас — нет. Это первое. Второе: через здешние машины — мгновенная связь с любой финансовой структурой Запада…
— Разве нельзя просто-напросто переписать их коды и связаться через спутник с «ноутбука»? Естественно, приспособив к нему «ящик» по защите информации…
— Можно, но все это — потеря времени. А время для нас сейчас означает жизнь. В самом прямом смысле. Твою, мою, Лены Одинцовой… И наверное, еще многих людей…
— И сколько у нас есть — этого самого времени?
— Часа два. Может быть, три. Но не больше. Не больше…
l Прикидываю… Мысль, которую я думаю все это время, не так уж и глупа.
Хотя и крамольна.
— Понял. Куда нужно пойти?
— Здесь есть компьютерно-шифровальный центр. Мои люди тебя проводят.
— Хорошо. Но сначала я хочу видеть Лену.
— Может быть, не стоит ее тревожить?
— Стоит. Вы и не представляете, Константин Кириллович, как присутствие красивой девочки активизирует процессы в организме!
— Представляю. Не так уж я стар.
— Виноват.
— Если это поможет тебе думать…
— Еще как поможет! Знаете, как говорил один мой знакомый, некоторым людям, чтобы понять собственную мысль, нужно высказать ее вслух. Умному собеседнику.
— Собеседников там у тебя хватит. Такие умные — что тошно!
— Ну а если это еще и собеседница, — продолжаю я, никак не отреагировав на реплику Кришны, — да к тому же — очаровательная…
— Делай как знаешь, Дорохов. Но помни: у нас только три часа. — Решетов взглянул на дорогой хронометр. — Вернее — уже два с половиной. А кто не успел — тот опоздал.
Глава 61
— Дорохов! — Ленка бросилась мне на шею, Я подхватил ее на руки, прижал к себе…
— Дорохов, ты знаешь, как мне было страшно?! Но я знала — ты придешь за мной! И ты — пришел! Поедем домой?
Возбужденно-радостное состояние девчонки объясняется тонизирующим уколом, сделанным ей тем самым эскулапом, что колол ей наркотик. Этого щуплого я узнал сразу, и первым моим поползновением было — настучать парацельсу по голове.
Больно. Ну да потом вспомнил захаровскую «Формулу любви»: «Ты бы их пожалел!
Подневольные же люди!»
Домой… Что до меня — так я свалил бы из этого злачного местечка быстрее дворняги, которой прищемили хвост. Но… Вот именно. «Но». Стоимостью в такую сумму, что рано или поздно какие-нибудь вольные старатели найдут и меня, и Ленку даже в Антарктиде! Хм… Говорят, там под многокилометровой толщей льда — озерцо, теплое… И еще — там есть какая-то своя, совсем иная, чем на земле, жизнь… Движимые нездоровым научным любопытством неуемные полярники, томимые скукой круглосуточной ночи, бурят к этому озерцу скважину… Ну они добурятся когда-нибудь на нашу голову! Вылетит оттуда злобный зеленый микроб, рядом с которым СПИД покажется просто насморком, и — будьте любезны, очистите территорию новой форме жизни! Хм… Может статься, она будет куда справедливее нынешней? А вот это — вряд ли…
Озеро… Почему я вспомнил озеро?..
— Так чего? Едем? — спрашивает Лена.
— Ага. Но не сейчас. Мне еще нужно провернуть одно дельце.
— Надолго?
— Думаю, за пару часов управимся.
— Знаешь… Мне здесь страшно…
По правде сказать, мне здесь тоже не веселее… Но дело есть дело.
В сопровождении какого-то парня проходим в отдельно стоящий небольшой особнячок. Подземным коридором.
— На совесть строено, — комментирую я. «И — давно», — добавляю про себя.
Парень молчит. Как камень.
Перед нами открывают двери довольно просторной комнаты, сплошь заставленной аппаратурой. В ней — двое: невысокого роста, похожий на карликового добермана мужчинка в очках с толстенными линзами и среднего роста, на вид лет около пятидесяти, небритый мужик совершенно славянской наружности и в очень изрядном подпитии.
— Вы будете работать здесь, — произносит манекен-провожатый. Потом обращается к очкарику:
— А вас, Валериан Эдуардович, просят пройти на Центральный.
Мужчинка снимает очки, взгляд его становится совершенно беспомощным; кажется, он натыкается на столы, стулья, компьютеры и вот-вот заплачет, словно дитя малое…
— Куда пройти? Зачем?
— На Центральный, — терпеливо повторяет «молчун». Валериан оборачивается, встречается взглядом с небритым, тот опускает веки, «доберман» надевает очки, взгляд его фокусируется, он произносит, впрочем не вполне уверенно, кивая головой, будто лошадка-пони:
— Да. Я готов.
Валериан и провожатый исчезают, дверь за ними закрывается.
Лена, которая все еще пребывает в радостно-приподнятом состоянии духа, вызванном порцией «бодрящего укола», с интересом первоклассницы, впервые увидевшей слона, обозревает увитое проводами по стенам, но довольно-таки обжитое этими двумя тружениками мониторов помещение, встречается взглядом с небритым…
— Тишайший! — радостно взвизгивает Ленка и кидается ему на шею. Не обращая внимания на густой запах перегара, которым тот дышит, надо полагать, не первый день.
Укол ревности похож на кнопку в заднице: интересно, что она нашла в этом мятом субъекте?
Ленка оборачивается ко мне.
— Дорохов! Это — Тишайший! — произносит она торжественно, будто речь и впрямь идет о российском самодержце. Тишайший подает мне руку и представляется:
— Алексей Михайлович.
Ну, блин! Мне остается только пасть на колени и что-нибудь испросить у монарха… Но вместо этого жму «кесарю» длань: как ни странно, ладонь у него крепкая и сухая, взгляд — ясный, и впечатление, что он в сильном подпитии, вполне может оказаться обманчивым, как игра света и тени…
— Лешик — муж Гали Востряковой, помнишь, я тебе рассказывала?!
Как у меня отпала челюсть, полагаю, видно хорошо ничем не вооруженным глазом. Во семейственность развели, а? То, что мужику повезло, как никому из нас, — это еще ладно… Иметь в женах «тайфун Галину» — дело вкуса, особенно если в уединении с Тишайшим она проявляет свои лучшие качества… Но… Не слишком ли много совпадений? Безвременно воскресший Кришна (впрочем, его «воскрешение» я воспринял легко, так как и о его «кончине» узнал всего несколько часов назад от той же Востряковой), Галина Петровна, Замок, которым я бредил в снах… Если сейчас в дверях появится Великий Мастер ордена тамплиеров в белоснежном плаще, не удивлюсь и спрошу, не терял ли он перстень с алым камнем?.. Карат этак на… Цвета крови…
А Тишайший вдруг посерьезнел, если не сказать больше — посуровел:
— Аленка, ты какими судьбами в наши Палестины?
— Меня похитили! Вот, из-за него! — Она смешливо дурачилась, ткнула мне пальцем в грудь. — А сначала — похитили его самого! А он — ни хрена не помнил, и только недавно вспомнил! И вообще он банкир!
— Банкир?
— Это ничего… — пожала плечами Ленка. — Вообще-то он хороший. — Снова оглядывается по сторонам. — А у вас тут не так и скверно. Я присяду вон там, ага?
— Давай, — автоматически кивает Михалыч, тревожно смотрит на меня, спрашивает:
— Что с ней?
— Наркотик. Сначала — транквилизирующий, теперь — «веселящий». Нестыкуха, вот ее и тащит немножко. Я глянул зрачки. Через пару часов будет в полной норме.
— Твои слова — да Богу в уши…
Глянул на девчонку: она примостилась в кресле, ведомым только ей способом умудрилась свернуться в клубочек и мгновенно заснула. Дыхание — спокойное и ровное… Ну и славно.
— Так, значит, это тебя мы слушаем уже третий месяц?.. — интересуется Михалыч.
— А что, у меня — на лбу написано?
— Да нет. Голос. Плюс, — Тишайший кивает на девчонку, — ей я верю.
Хм… А мне, значит, — нет. Впрочем, и я ему — не особенно. Не люблю торжественных кликух и тождественных совпадений. Но отвечаю спокойно и ровно:
