Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Он забрался в постель и встал на колени справа от распростертой перед ним Фэй, руки которой были привязаны к спинке кровати.

Он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Небольшая пауза – и их губы слились снова. Влажные рты изучали друг друга, словно готовясь к схватке. Потом его губы перекочевали ниже – к ее шее, к груди. От прикосновения языка к соскам ее тело выгнулось дугой. Фэй почувствовала тяжесть и горячую влагу внизу живота. Мужчина тем временем стал целовать ее шрам – не избегая его, нет, он ласкал его так же нежно, как и соски, опускаясь все ниже, потом раздвинул ее бедра.

Фэй почувствовала себя так, словно ее подхватил и понес над землей сильный порыв ветра. Мужчина потянул ее вниз, к краю кровати, так, что вытянулись привязанные к спинке руки, а ступни сначала свесились над краем постели, затем оказались на полу. Он расположился между ее широко раздвинутыми коленями, и Фэй ощутила его губы и язык там, где в эту минуту ей больше всего хотелось их ощутить. Руки его тем временем продолжали гладить и сжимать ее грудь.

Она коротко вскрикнула, потом еще и еще. Ей показалось, что эти звуки доносятся со стороны и издает их не она, а охваченное страстью животное.

Он снова оказался на кровати и перевернул ее на правый бок. Впился поцелуем в губы. Потом одним сильным движением закинул ее левое бедро на себя и вошел в нее, крепко охватив рукой ее ягодицы. Другая его рука зажала ей рот – так, чтобы она не могла издать ни звука.

Я же привязана, какая же я идиотка, я не могу сейчас нанести удар, он находится слишком близко ко мне…

– Я люблю тебя, – произнес он.

Весь ее мир словно разом перевернулся. Одна его ладонь, сложенная в виде чаши, крепко зажимала ей рот – идеальная позиция при нейтрализации часового. Другая лежала на ее пояснице, не давая извернуться и использовать ноги. И все же…

Его голубые глаза были устремлены на нее, и она чувствовала, что не в силах отвести от них взгляд.

– Я тебя люблю, – повторил он. – И ты не можешь мне ничего возразить, даже если решишь, что это необходимо, и очень этого захочешь. Сейчас ты, наверное, боишься и не знаешь, что сказать в такой ситуации. Тем не менее ты доверилась мне настолько, чтобы позволить сказать то, что потом наверняка отвергнешь. Но сейчас ты не можешь этого сделать, потому что я лишил тебя возможности издать хотя бы звук. Пойми, что бы ты ни захотела сейчас сказать, ты не готова к восприятию некоторых вещей. Еще слишком рано. И для тебя это – слишком много. Сейчас просто-напросто не время. Поэтому, когда я уберу руку с твоих губ, ты не должна ничего говорить. Это буду говорить я – когда захочу. Когда не смогу сдерживаться и это будет вырываться у меня изнутри. Это неизбежно, потому что я люблю тебя так сильно, что это чувство переполняет меня. Но ты не должна ничего говорить. По крайней мере не сейчас. Может быть, когда-нибудь, когда поймешь, что все-таки можешь кому-то доверять – точнее, не кому-то, а мне. Потому что я тебя люблю!

Он снова начал двигать бедрами, все быстрее и быстрее, продолжая одной рукой зажимать ей рот, а другой сжимать ягодицы, шепча ей на ухо слова любви, словно мантру. Наконец Фэй закричала, но этот крик, прижатый его ладонью, так и не вырвался наружу.

Когда все закончилось, оба замерли, обессиленные. Ее нога, теперь уже расслабленная, продолжала лежать на его боку. Он убрал ладонь со рта Фэй и ласково погладил ее по щеке, проведя большим пальцем по вспухшим, высохшим губам.

Ей пришлось объяснить ему, как развязать галстук, чтобы освободить руки. Это заставило обоих расхохотаться, и смех стал для них чем-то вроде спасательного круга. Успокоившись, она положила голову ему на грудь. Они долго лежали, отдыхая. Фэй слушала, как бьется его сердце. Он тихонько целовал ее в макушку, вдыхая запах волос, вымытых кокосовым шампунем.

Его звали Крис Харви.

– Не беспокойся, – сказал он. – Любовь – это не смертельно.

– Еще как смертельно, – возразила она.

Глава 7

«Любовь – это еще как смертельно».

Сейчас! Это происходит сейчас! – выкрикнули призраки в сознании Кондора, как только он проснулся на следующее утро.

Скатившись с постели, он отогнул вниз белую перекладину жалюзи на окне и осторожно выглянул на улицу.

Над Вашингтоном повис рассвет. У машин, проезжавших мимо его дома, все еще горели фары. На фоне лучей утреннего солнца на стенах таунхаусов напротив мелькнула тень утки. Где-то рядом на утреннего бегуна залаяла собака. Воздух прорезал автомобильный сигнал.

Вину показалось, что он услышал звук сигнальной трубы, раздавшийся на территории расположенного в трех кварталах комплекса командования корпуса морской пехоты, который состоял из нескольких длинных казарм, сложенных из красного кирпича. Летними вечерами по пятницам командование на радость рядовым обывателям регулярно проводило красочные парады. Храбрые морские пехотинцы, мужчины и женщины, в красивой парадной форме маршировали ровными рядами под звуки военного оркестра. А тем временем люди, определяющие политику страны, под звуки такого же оркестра решали, будут ли в ближайшее время обернутые в звездно-полосатые флаги цинковые гробы прибывать в Бивер-Кроссинг, штат Небраска; Трут-ор-Консекуэнсес, штат Нью-Мексико; или в Шелби, штат Монтана.

Из окна спальни на втором этаже не было видно никакой белой машины.

Впрочем, если ее не видно, это говорит лишь о том, что у людей, охотящихся за ним, хорошо организовано наружное наблюдение.

«А может, – подумал Кондор, – там и в самом деле никого нет. Или случилось что-то еще».

Сегодня. Это произойдет сегодня.

Кондор вернул перекладину жалюзи на место.

Войдя в ванную комнату, он на этот раз не стал смотреть в зеркало.

Что бы ни случилось, какие бы события ни надвигались, когда приходит время идти, нужно идти.

Он не взглянул в зеркало и тогда, когда мыл руки над раковиной. Спустив воду в унитазе, он решительно покинул ванную комнату и, идя вниз по лестнице на первый этаж, внимательно осмотрел дом, словно морской пехотинец, находящийся в дозоре. Дверь цвета морской волны была плотно закрыта и заперта. Ни один ниндзя не прятался в гостиной. На стене секретов все было по-прежнему. В туалете на первом этаже изготовившегося к нападению вампира он не обнаружил. Не смотри в зеркало! Взглянув на серый деревянный забор за створками дверей черного хода, он убедился, что и за выветрившимися досками никто не прячется, если не считать одинокого японского клена.

Он нажал на выключатель на стене, и на кухне загорелся свет. Наполнив водой чайник, зажег одну из конфорок на плите. Голубое газовое пламя вспыхнуло, издав негромкий хлопок. Взяв чашку с остатками кофе, Вин выплеснул коричневую жижу в раковину и вымыл чашку, чтобы заварить свежий напиток. Пока чайник закипал, он поднялся на второй этаж, чтобы одеться.

На кухню он вернулся в рваном черном спортивном свитере, надетом поверх плотной футболки, серых спортивных штанах, белых носках и черной специальной обуви с жесткой подошвой для занятий кунг-фу.

«Кофе выпьешь позже», – сказал себе Вин.

Если у тебя нет возможности взять в руки что-то стратегически важное, постарайся сделать так, чтобы они были пусты и свободны для решения тактических задач.

Отперев замки, он распахнул входную дверь.

В него никто не выстрелил.

Ни в машинах, припаркованных по обеим сторонам улицы, ни в окнах соседних домов, ни на крышах он не заметил никого, кто был бы похож на наблюдателя. Мимо него с ревом промчался автобус.

На ступеньках крыльца лежали упакованные в пластиковые пакеты «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс». Подняв их, Вин вошел обратно в дом и запер за собой дверь. Газеты он положил на кухонную стойку. Затем открыл дверцу холодильника, чтобы достать пакет молока, полученного от коровы, в корм которой наверняка добавляли антибиотики, и холодильник не взорвался. Плеснув в чашку молока, он добавил кофе и поставил чашку на стойку рядом с газетами. Потом вытряхнул газеты из пакетов, включил спутниковый приемник, и в доме раздался голос покойного Уоррена Зивона, исполняющего песню «Юристы, оружие и деньги».

Одетый в гражданское майор разведывательной службы морской пехоты, сидя в какой-то комнате в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, складывает несколько газет в аккуратную стопку. В Никарагуа идет война, из которой никто не делает тайны. Секретный агент, убитый где-то в Лос-Анджелесе. Майор морской пехоты не знает о твоем существовании, хотя ты – его невидимое прикрытие, его поддержка. Зачем, зачем мы читаем газетные гороскопы?

«Минутку, – произнес про себя Вин, обращаясь к новым призракам, – а вы кто такие?»

Но призраки исчезли, растворились в воздухе, словно пар, поднимающийся над чашкой с горячим кофе.