Без права на ошибку - Ли Чайлд
Закусочная уже была закрыта, но в магазине им предложили разогреть в микроволновке что-нибудь из холодильника. Похоже, продавщица приняла поздних покупателей за передовую группу агентов Секретной службы. Кажется, уже все жители города знали, что на панихиде будет Армстронг. Она разогрела им несколько пирожков с мясом и какие-то водянистые овощи. Ричер с Нигли пристроились к стойке в темном углу и поужинали. По вкусу эта еда ничем не уступала полевому пайку. Денег с них женщина не взяла.
Комнаты в пансионе, как и заявлялось на вывеске, оказались чистые. Обшитые сосновыми досками стены. Лоскутные коврики на полу. В каждой комнате по односпальной кровати с цветочными покрывалами, застиранными почти до прозрачности. Ванная находилась в конце коридора, и ближайшую к ней комнату Ричер предложил занять Нигли. Нигли, впрочем, сначала зашла к нему: на душе у нее было неспокойно и ей хотелось поговорить. Поскольку другой мебели не было, они сели бок о бок на кровать.
– Придется атаковать хорошо подготовленную позицию, – сказала она.
– Мы с тобой и два каких-то недоумка, – напомнил напарнице ее же слова Ричер. – И ты вдруг забеспокоилась?
– Задача усложнилась.
– Скажи еще раз, – попросил он, – что я не заставляю тебя помогать мне против воли.
– Один ты не справишься.
Он покачал головой:
– Справлюсь, причем одной левой и с мешком на голове.
– Мы ничего про этих ребят не знаем.
– Почему, кое-что знаем. Тот, высокого роста, которого я видел в Бисмарке, это стрелок, а другой его прикрывает и водит машину. Два брата – старший и младший. Очень преданные друг другу. Да, это дело о братьях. Ядро всей истории – отношения между братьями. И объяснить, что ими движет, человеку со стороны было бы непросто. Нельзя ни с того ни с сего подойти к незнакомцу и сказать: «Слушай, я хочу пристрелить одного козла, потому что его отец угрожал засунуть мне палку в задницу и мне пришлось со слезами умолять, чтобы он этого не делал».
Нигли молчала.
– Я не прошу, чтобы ты шла со мной, – сказал Ричер.
– Ты идиот, – улыбнулась Нигли. – Не о себе я беспокоюсь, а о тебе.
– Со мной ничего не случится, – отмахнулся Ричер. – Я умру в одинокой постели стариком в номере какого-нибудь мотеля.
– Это дело о братьях ведь и для тебя тоже?
– Наверное, – кивнул он. – Если честно, на Армстронга мне наплевать. Мне нравилась Фролих, и я бы никогда с ней не познакомился, если бы не было Джо.
– Тебе одиноко?
– Иногда. Но обычно нет.
Рука Нигли двинулась, медленно. До его ладони был всего дюйм. Но этот дюйм показался ей огромным расстоянием. Ее пальцы едва заметно перемещались по застиранному покрывалу, пока не оказались почти вплотную к его руке. Потом они приподнялись, подвинулись еще и оказались прямо над его ладонью, только чуть выше. Казалось, прослойка воздуха между их руками сжалась до того, что воздух этот нагрелся и стал жидким. Ладонь Нигли висела неподвижно. Потом Нигли сделала над собой усилие, ладонь опустилась, и пальцы совсем легко коснулись тыльной стороны его кисти. Она развернула локоть так, чтобы положение их рук совпадало. И наконец прижала пальцы к его коже по-настоящему. Середина ее ладони была тепла. А длинные пальцы прохладны. Их кончики доставали ему до третьей фаланги. Пальцы Нигли задвигались и проследили шрамы и сухожилия на его руке. Потом проскользнули между его пальцами. Он перевернул ладонь. Она вложила в нее свою. Их пальцы переплелись, и Нигли сжала его руку. А он сжал руку Нигли в ответ.
Так, ладонь в ладони, они сидели долгие пять минут. Наконец она медленно отвела руку. Встала и подошла к двери.
– Увидимся утром, – улыбнулась она.
Спал Ричер плохо и проснулся в пять утра; его беспокоила предстоящая развязка. Он не мог не думать о сложностях ситуации. Ричер откинул одеяло и встал с постели. В темноте оделся, спустился по лестнице и вышел во мрак. Было жутко холодно, и снежные хлопья летели гуще и быстрее. Они казались мокрыми и тяжелыми. Непогода медленно, но верно продвигалась на восток. «Это хорошо», – подумал он.
Тьма была кромешная. Ни одного светлого окна, ни одного горящего фонаря, ни луны, ни звезд. Не так далеко тускло-серой, призрачной тенью высилась колокольня. Ричер двинулся вперед по грунтовой дороге. Пересек кладбище. Открыл церковную дверь и вошел внутрь. На ощупь поднялся по ступеням. Нашел в темноте лесенку к колоколам. Часы тикали оглушительно – гораздо громче, чем днем. Словно безумный кузнец каждую секунду бил железным молотом по наковальне.
Ричер нырнул под часовой механизм, добрался до последней лестницы. Оказался на крыше. Подполз к западной стороне парапета и приподнял голову. Перед глазами предстали бесконечное безмолвие и бесконечная темнота. Далекие горы совсем утонули во мгле. Ричер ничего не видел. Ничего не слышал. Воздух был ледяным. Ричер стал ждать.
Он ждал, подрагивая от холода, примерно полчаса. Слезились глаза, заложило нос. Мелкая дрожь перешла в крупную. «Если уж я так замерз, значит они там почти при смерти», – подумалось ему. И тут, через тридцать долгих минут, Ричер услышал наконец тот звук, которого ждал. Заработал автомобильный двигатель. Он был далеко, но в ночной тишине казался оглушительным. Рокот доносился откуда-то с запада, его источник, видимо, находился в паре сотен ярдов от церкви. Минут десять двигатель работал на холостом ходу, чтобы машина немного прогрелась. Определить точное местоположение по одному лишь звуку Ричер не мог. Но преступники совершили роковую ошибку. Они на секунду включили освещение в салоне. Глубоко в траве мелькнула желтая вспышка. «Шевроле-тахо» стоял в низине. Крыша машины оказалась значительно ниже среднего уровня земли. Не строго на западе, а чуть южнее. Ярдах в ста пятидесяти от церкви. Прекрасное место. Скорее всего, будут стрелять с самого автомобиля. Распластаться на крыше, прицелиться, нажать на спусковой крючок, спрыгнуть, нырнуть в салон, уехать.
Уперевшись ладонями в парапет, он по памяти восстановил желтую вспышку и ее местоположение относительно колокольни. Сто пятьдесят ярдов на запад и, пожалуй, ярдов тридцать к югу от перпендикуляра. Ричер спустился в люк, пробрался мимо тикающих часов и отправился вниз. Достал из-под скамьи винтовку и пистолет-пулемет, отнес оружие к «юкону» и положил на холодную землю под его брюхом. Класть стволы в салон он не хотел. Не хотел
