Стивен Хантер - Жарким кровавым летом
Ребенок в ее животе шевелился. Она почувствовала, как он толкнул ее, чрезвычайно нежно, и это тоже показалось ей странным. Что-то связанное с ребенком пугало ее, хотя доктор каждый раз уверял ее, что все идет прекрасно. Но она считала, что ничего прекрасного нет, к ней то и дело поступали какие-то негромкие сигналы об опасности — вроде частых приступов слабости, — как будто ребенок таким образом посылал ей сообщения, предупреждал о том, что уже нуждается в помощи, что впереди их ожидают трудности.
Джун подошла к столу и расстелила карту Арканзаса. Посмотрела, как проходят шоссе. Совершенно точно: от Хот-Спрингса до Кемп-Шаффи езды не более нескольких часов, наверно, четырех, в крайнем случае пяти. У Эрла не было никакой причины для такого опоздания.
Сидеть на месте было невозможно. Джун поднялась, нервно дрожа и не зная, что делать. Уже почти стемнело.
Она подошла к соседнему домику, в котором жила Мэри Блантон, и постучала.
Мэри, с сигаретой в руке, открыла дверь и сразу же прочитала на лице Джун признаки бедствия.
— Джуни, что случилось? Дорогая моя, ты выглядишь просто ужасно. Неужели у тебя в животе разыгралась буря?
— Это все из-за Эрла. Он должен был вернуться из Хот-Спрингса вчера вечером, и я не слышала, чтобы у него возникали какие-то другие планы.
— Он, вероятно, завернул по дороге в бар, моя милая. Стоит только дать мужчине немножко свободы — и, поверь моему слову, он окажется там, и больше нигде. Мой Фил так и провел бы жизнь среди бутылок со скотчем, если бы я ему это позволила.
— Нет, Мэри, этого не может быть. Он поклялся мне, что бросит пить навсегда. Он поклялся.
— Дорогая моя, они все так говорят. Поверь мне, все до единого.
— Мне так страшно. Я звонила в полицию и в газеты, но они сказали мне только, что он уехал вчера под вечер.
— Может быть, зайдешь и подождешь здесь, милочка? Прошу тебя. Я как раз читаю свежий номер «Космополитен».
— Я хотела бы поискать ею.
— О, Джуни, это так неразумно. Через две недели должен родиться ребенок. У тебя же нет никакого опыта в этих делах. Тебе ни в коем случае нельзя куда-то уезжать и ловить своего дикого гуся неведомо где. И потом, что будет, если Эрл позвонит, когда ты уедешь?
— Но я же сойду с ума, если буду тут сидеть. Я всего лишь хочу проехать до Уолдрона, а оттуда в сторону Хот-Спрингса. Он поедет этим путем, я точно знаю. Мы встретимся на дороге, только и всего. Но я просто не в состоянии дальше сидеть дома.
— Ты не можешь ехать одна.
— Я знаю.
— Ну хорошо, в таком случае, милочка, позволь мне взять шляпу. Действительно, почему бы двум девочкам не прокатиться? Можно будет по дороге остановиться выпить пива.
— Доктор сказал, что мне лучше не пить ничего спиртного, даже пива.
— Дорогая моя, но мне-то ничего такого не говорили, верно?
— Верно, мэм, — ответила Джун, которой стало немного получше.
— А ты будешь только смотреть. Тебе мы купим коку, и ты будешь завидовать мне, пока я буду пить пиво, — сказала Мэри, добродушно подмигивая.
Она нахлобучила шляпу, и женщины вышли к ее автомобилю, «десото» 1938 года, которому не помешала бы забота жестянщика. Мэри завела старую машину, вывела ее задним ходом на улицу, и они покатили по лабиринту гравийных проездов через поселок ветеранов.
— Как ты думаешь, нам когда-нибудь удастся выбраться отсюда? — спросила Мэри.
— Говорят, что сейчас много строят. Если у человека хороший послужной список за время войны, то ему могут дать ссуду. Только всего этого еще ждать и ждать.
— Все время, пока Фил плавал по Тихому океану, я думала о том, как замечательно все будет, когда война кончится. Теперь он вернулся, и, — она горько рассмеялась, смех был ее основной реакцией на любые трудности жизни, — ничего замечательного нет и в помине. Если честно говорить, все это довольно дурно пахнет.
— Все уладится.
Ничего другого Джун не смогла придумать.
— Милочка, ты такая неисправимая оптимистка! Хотя, конечно, мы, по крайней мере, выиграли войну, у нас есть атомная бомба, наши мужчины вернулись домой относительно целыми, у нас есть крыша над головой, пусть даже она сделана из жести и воняет там, как в самолете!
Они рассмеялись. Мэри всегда удавалось развеселить Джун. Джун была настолько старательной, настолько целеустремленной, настолько преданной идеалу, что общение с Мэри становилось для нее настоящим отдыхом, потому что Мэри видела все и всех насквозь, считала всех мужчин вероломными пьяницами, похотливыми агрессивными животными и в свое время склепала больше фюзеляжей «либерейторов», чем любой из мужчин, работавших одновременно с ней на заводе «Консолидейтед».
Лагерь скрылся из виду. Они выехали на 71-е шоссе и поехали по этой дороге, тянувшейся почти прямо на юг вдоль горного хребта, окаймлявшего Арканзас с запада.
На дороге было мало что видно при свете дня, и еще хуже могло сделаться в сумерках. Машин почти не попадалось.
— Ты знаешь, мы можем и не узнать автомобиль Эрла. Очень даже запросто.
— Да, пожалуй. Наверно, это была не такая уж хорошая идея.
— Но если тебе от этого становится лучше, значит, ты должна это сделать. В жизни не так много возможностей сделать что-то такое, что позволило бы почувствовать себя лучше.
По сторонам дороги мелькали маленькие городки — Рай-Хилл, Биг-Рок, Уитчервилль, — обозначенные на карте крохотными точками и на деле представлявшие из себя бензоколонку и несколько домиков чуть поодаль. Становилось все темнее.
— Почему бы нам не остановиться и не выпить наконец пива? — осведомилась Джун.
— Ммм, вообще-то теперь я не так уж уверена, что это стоит делать. Эти местные парни могут принять нас за шустрых городских девиц, решивших поразвлечься. Видишь ли, все мужчины думают, что все женщины втайне желают их и хотят оказаться побежденными и сделаться их рабынями. Я не знаю, откуда они набрались таких мыслей, но мне точно известно, что чем дальше от городских огней, тем сильнее становятся эти мысли, хотя в городе этого тоже навалом. И то, что ты носишь в себе младенца фунтов на тридцать, может только навести их на мысль о том, что ты решила испытать еще одно приключение, прежде чем навсегда станешь мамой.
Джун снова рассмеялась. Мэри иной раз высказывалась очень дерзко и даже нахально; именно за это кое-кто из ветеранских жен в поселке не любил ее, а вот Джун как раз за это и любила.
Она посмотрела на карту.
— Впереди город, который называется Пивервилл. Он немного побольше. Может быть, там мы сможем найти какое-нибудь хорошее, приличное место, где никто не будет свистеть, глядя на нас, и не устроит кошачий концерт.
— О, если они не станут делать этого вслух, то сделают в мыслях, а ведь это то же самое, только беззвучно.
Местность здесь была тихой и темной — сплошной лес; плавные, но довольно продолжительные подъемы и спуски дороги заставляли предполагать, что они проезжают через предгорья. Изредка попадались встречные автомобили, но ни один из них не оказался старым «фордом» Эрла.
— Я надеюсь, что с ним все в порядке, — сказала Джун.
— Дорогая моя, если все японцы в мире так и не смогли убить Эрла Суэггера, то почему же ты думаешь, что это удастся каким-то пьяницам, каким-то мелким хулиганам из Хот-Спрингса?
— Я этого не думаю. Но Эрл сам говорил, что не всегда побеждает тот, кто лучше. Когда дело доходит до оружия, очень многое зависит от удачи. А что, если удача ему изменила?
— Эрл слишком уж суровый. Удача не посмеет изменить ему, а не то он как схватит ее за горло, как посмотрит на нее своим сержантским взглядом, от которого даже у привидения коленки задрожат!
И снова Джун вынуждена была рассмеяться, отвлекшись от своей тревоги.
— Мэри, ты просто чудо!
— Да, мэм, — охотно согласилась Мэри.
Приближающийся автомобиль был вроде бы похож на машину Эрла, и обе женщины подались вперед, всматриваясь. Но когда машины разминулись, оказалось, что за рулем встречной сидел пожилой мужчина.
— Тебе не кажется, что мы едем уже довольно долго? — сказала Мэри.
— Знаешь, Мэри, — отозвалась Джун, — пожалуй, нам было бы лучше поехать обратно.
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне вдруг сделалось не слишком хорошо.
— Что, сильно долбает изнутри?
— Нет, такое впечатление, будто у меня колики или что-то в этом роде.
— О, черт, тебе очень больно?
Джун не ответила, но Мэри увидела по ее внезапно побледневшему лицу, что ей и впрямь очень больно.
— Хочешь, я отвезу тебя в больницу?
— Нет, но если бы только я могла...
Она осеклась.
— О, прости меня, пожалуйста, — продолжила она, немного помолчав. — Я тут у тебя напачкала. Я не знаю...
Мэри вывернула машину на обочину, остановилась и зажгла лампочку под потолком.
