Партизаны. Цирк - Алистер Маклин
Кан Дан с подозрительностью спросил:
— Куда это ты собрался?
— Замок на входной двери открывается дистанционно, значит, кто-то впустил их. Кто бы это ни был, он все еще там. Вы пока ни в чем не замешаны, и я хочу, чтобы так и оставалось. — Бруно подобрал с полу «шмайссер». — Надеюсь, он мне не пригодится.
Когда через пять минут все спустились на первый этаж, Бруно уже осуществил задуманное. Кан Дан с удовлетворением оглядел двух связанных бесчувственных охранников.
— По моему подсчету, мы сегодня связали тринадцать человек. Это определенно для кого-то несчастливое число. Так что пора сматываться.
— И в самом деле, — сказал Бруно и спросил у Марии: — Ты связалась с кораблем?
Она взглянула на часы.
— Вертолет уже в воздухе. Рандеву через шестнадцать минут.
— Прекрасно. — Бруно с улыбкой посмотрел на Кана Дана, Мануэло, Робака, Владимира и Йоффе. — Ну что ж, нас ждет фургон, а вы пятеро незаметно пробирайтесь в «Зимний дворец». До свиданья, и тысяча благодарностей! Увидимся во Флориде. Удачного представления!
Бруно помог престарелым родителям и младшему брату забраться в фургон, сам с Марией сел впереди, и они отправились на встречу с вертолетом. Миновав деревянный мостик, перекинутый через узкую быструю речку, машина проехала около тридцати метров и остановилась. Мария посмотрела на деревья, обступившие дорогу с обеих сторон.
— И вот это — место встречи?
— За следующим поворотом есть поляна, но сначала надо выполнить одну работенку.
— Ну разумеется, — нерешительно сказала Мария. — А можно ли спросить какую?
— Я собираюсь взорвать мост.
— Понимаю. Ты собираешься взорвать мост. — Девушка не выказала удивления и вообще была в таком состоянии, что не повела бы и бровью, если бы Бруно объявил, что намерен сравнять с землей «Зимний дворец». — А зачем?
Со связкой аматоловых шашек в руке Бруно вышел из фургона. Мария последовала за ним. Когда они подошли к мосту, Бруно спросил:
— Тебе не приходило в голову, что, как только полиция и военные заслышат шум вертолета — а звук работающего двигателя слышен на большом расстоянии, — они мигом слетятся сюда, как разъяренные осы? Я вовсе не хочу, чтобы меня ужалили.
Мария совсем упала духом:
— Похоже, мне очень многое не приходило в голову.
Бруно взял ее за руку и ничего не ответил. Они вместе дошли до середины моста, где Бруно остановился и пристроил свою ношу между двух косяков опор. Затем выпрямился и внимательно обозрел свою работу.
— Ты что же, умеешь все на свете? — спросила Мария.
— Ну, чтобы взорвать деревянный мост, большого умения не требуется. — Он достал из кармана плоскогубцы. — Понадобится всего лишь вот такой инструмент, чтобы надломить химический взрыватель, и немножко сообразительности, чтобы сразу отбежать в сторону.
Он в задумчивости остановился, и Мария спросила:
— Ты ведь не собираешься прямо сейчас ломать взрыватели, да?
— Во-первых, я вообще собираюсь вставить только один взрыватель, остальная взрывчатка и так сдетонирует. Во-вторых, если я взорву мост прямо сейчас, то наши злые осы немедленно слетятся сюда и у них будет время, чтобы поискать брод или ближайший мост. Мы подождем, пока не послышится шум мотора, взорвем мост и поедем на лесную поляну, где включим фары, чтобы осветить место посадки.
— Я слышу вертолет.
Бруно кивнул, раздавил взрыватель, схватил девушку за руку и побежал к машине. В двадцати метрах от моста молодые люди обернулись, и в этот момент грянул взрыв. Грохот был действительно внушительный, результат — соответствующий: вся середина моста, и без того непрочная, разлетелась на куски и рухнула в воду.
Посадка в вертолет и перелет на корабль прошли без происшествий. Пилот летел на бреющем полете, чтобы его не засекли радары. Уже в кают-компании Бруно начал объясняться с разгневанной Марией:
— Да, я тебя дурачил и сожалею об этом. Но пойми, я не хотел, чтобы ты погибла. Мне с самого начала было известно, что большая часть наших разговоров записывается. Я должен был заставить Харпера поверить, что проникновение в «Лубилан» произойдет в ночь на среду. Он все подготовил, чтобы схватить нас этой ночью, а значит, и тебя тоже.
— Но Кан Дан, Робак и Мануэло…
— Никакого риска. Они участвовали в этом с самого начала.
— Ах ты, скрытный, хитрый… Но что заставило тебя начать подозревать Харпера?
— Моя славянская кровь. Мы, славяне, ужасно подозрительные люди. Кабинет директора цирка в Вашингтоне — как раз то место, где не было жучков. Этот проныра электронщик, которого привел Харпер, — его сообщник, он должен был бросить подозрение на цирк. Если в цирке не было внутренних агентов, значит, это должен был быть Харпер. Только четыре человека были посвящены в то, что происходит: твой босс адмирал, Пилгрим, Фосетт и Харпер. Адмирал вне подозрений, Пилгрим и Фосетт мертвы. Остается Харпер. На судне Картер, судовой эконом, пришел в мою каюту вовсе не затем, чтобы проверить наличие жучков, а затем, чтобы их поставить. Жучки были установлены и в твоей каюте.
— У тебя нет доказательств.
— Нет? Картер поддерживал связь с Гдыней и держал в своей каюте полторы тысячи долларов. Новыми купюрами. У меня есть их серийные номера.
— Той ночью, когда на него напали…
— Это Кан Дан постарался. Потом Харпер сказал, что у него есть ключи, подходящие к кабинету Ван Димена. Он, должно быть, считал меня простофилей. Не так просто подобрать ключи к замку! Ключи у него были потому, что он имел доступ к ключам Ван Димена. Кроме того, он все время спрашивал меня о моих планах проникновения в «Лубилан». Я продолжал утверждать, что собираюсь импровизировать. В конце концов он получил все мои «планы» — сплошную ложь, разумеется, — когда я рассказывал о них тебе в твоей каюте и в купе. Ты помнишь, Харпер предложил твою каюту в качестве места для наших встреч. И поэтому тебе я тоже не доверял.
— Что?!
— Не тебе конкретно. Просто я не доверял никому. Я не знал, что ты чиста, пока ты не стала настаивать, что доктор лично рекомендовал тебя для участия в этой операции. Если бы ты была с ним в сговоре, то утверждала бы, что тебя рекомендовал адмирал.
— Я больше никогда не смогу тебе доверять!
— Теперь о том, почему за нами везде следили агенты тайной полиции. Кто-то давал им наводку. Когда я понял, что это не ты, оставалось не так уж много подозреваемых.
— И ты все еще надеешься, что я выйду за тебя замуж?
— Тебе придется это сделать, ради твоего же блага. После того как уйдешь
