Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Низкое темное окно оказалось открытым. Малькольм рискнул заглянуть внутрь. Дверь, которая вела из комнаты в дом, была приоткрыта. Проникавшего в щель света хватило, чтобы можно было узнать в комнате пустую спальню. Малькольм покосился на Чу и жестами объяснил, что залезет в дом через окно. Чу кивнул, ткнул пальцем в часы на руке и выставил в воздух палец. Значит, он войдет в кухонную дверь через минуту. Чу не трогался с места, пока Малькольм не оказался в комнате.

Он прижался к дверному косяку, стараясь держаться в тени. Прямо напротив темнела еще одна закрытая дверь. Свет из-под нее не пробивался, из чего Малькольм заключил, что это кладовка. Он знал, что, выйдя в дверь, окажется в гостиной. Справа от него находились коридор и лестница на второй этаж. Голоса доносились из гостиной и с кухни.

Крумин-Ливингстон:

– …И, по крайней мере, в его номере они ничего не нашли.

Фрэн Робинсон:

– Вы можете прекратить свои наезды на Нила? Он делал все, что мог! Нам всем в эти годы пришлось нелегко!

– А ты, – продолжал Крумин, – ты, товарищ, так долго играла этот спектакль, что сжилась с ним. То, что Нил твой любящий и любимый муж, – дело второе. В первую очередь он твой товарищ. И его алкоголизм не может служить оправданием для промахов. Сама посмотри на него: вот он сидит с бутылкой пива в дрожащей руке, пока двое других…

Именно этот момент Малькольм выбрал, чтобы прыгнуть в гостиную и застать всех врасплох. Однако, толкая дверь, он зацепил стоявшую рядом с ней тумбочку, сбив с нее флакон лосьона после бритья.

Услышав звон стекла, Малькольм рванулся вперед так быстро, как только мог. С выставленным перед собой револьвером он выскочил в гостиную и застыл.

Будь он один, то тут же и погиб бы. Крумин стоял в противоположном конце комнаты, загораживая собой дверь на кухню. Услышав шум в спальне, он мгновенно повернулся, выхватив из заднего кармана джинсов пистолет. Возможно, Малькольм и мог бы застрелить его, если бы не зациклился на необходимости оставить этого конкретного человека в живых. А если бы не колебался, а выстрелил, едва увидев в руке у Крумина оружие, он все равно погиб бы, поскольку из кухни, из-за спины Крумина вынырнула Ширли Кинкейд с пистолетом. Она баюкала пистолет всю ночь – вместо ребенка, которого ей так и не позволили завести, в ожидании мужа, который больше никогда не вернется домой.

Но Малькольм был не один. Чу выстрелил прежде, чем распахнутая ногой дверь успела отскочить от стены. Первая его пуля пробила Крумину колено, и тот, корчась от боли, полетел на пол. Дверь еще не захлопнулась, когда вторая пуля вышибла мозги Ширли Кинкейд, начавшей поворачиваться к новому врагу за ее спиной.

Малькольм подскочил к Крумину как раз вовремя, чтобы выбить пистолет из его отчаянно вскинутой руки. Малькольм заглянул в кухню на секунду позже того, как пистолет Чу фыркнул еще раз, и Фрэн Робинсон сползла на пол у раковины, залив хромированный металл русской кровью.

– Нет! – заорал Малькольм. Он увидел Нила Робинсона, сидевшего за кухонным столом с еще зажатой в руке пивной бутылкой. Его взгляд был прикован к телу жены. Потом, покорный судьбе, он поднял глаза на своего палача. Малькольм успел выкрикнуть второй раз «Нет!», когда пистолет Чу фыркнул, и Нил, откинувшись назад, повалился на стол.

Чу спокойно стоял перед Малькольмом. Тот открыл было рот, чтобы крикнуть на него в третий раз, но китаец его опередил.

– Малькольм, сзади!

Малькольм повернулся, не размышляя. Через гостиную к нему неслась Клэр Стоу, «Бабуля», одна из старейших сослуживиц Крумина. Она сидела наверху у рации в ожидании сообщения, которое никогда не придет, когда внизу началась стрельба. Пистолета у нее не было, но она замахивалась на Малькольма ножницами для шитья в надежде нанести хотя бы один разящий удар.

Уроки Макгифферта окупились сполна: Малькольм среагировал на нападение, не успев до конца осознать происходящее. Пригнувшись, он трижды выстрелил. Все три пули попали в женщину, остановив ее порыв и отшвырнув назад. Малькольм увидел, как кровь расцвела алыми брызгами у нее на животе, груди и левом плече прежде, чем она растянулась на полу. Судя по всему, Клэр Стоу умерла мгновенно, потому что, упав, больше не пошевелилась.

– О господи, – пробормотал Малькольм. Он выпрямился, опустив руки – пистолет в руке показался непосильным грузом, – и уставился на черные туфли женщины, задранные носками к потолку.

– Пойду проверю дом, – негромко произнес Чу за его спиной. – Потом вызову Шейлу. Перевяжите Крумину рану.

Китаец за плечи повернул Малькольма к стонавшему на полу человеку. Рядом с окровавленной ногой Крумина лежало кухонное полотенце. Малькольм почувствовал, как Чу вынимает из его руки пистолет, опустился на колени и перетянул полотенцем колено русского. Занимаясь этим, он избегал смотреть ему в лицо.

Малькольм еще стоял на коленях рядом с Круминым, когда его руки осторожно коснулась Шейла. Малькольм оглянулся на нее. Она улыбнулась ему – утешая, ободряя. Радости на ее лице заметно не было. Она отвела его и усадила в кресло, потом принялась готовиться к допросу. Чу стоял рядом, глядя на ее действия. Чисто машинально Малькольм отметил, что он не вооружен.

Шейла двигалась быстро, точно, не тратя ни секунды. Она проверила наложенный Малькольмом жгут и нашла его подходящим для того, что собиралась делать. Из своего рюкзака она достала кассетный магнитофон на батарейках и аптечку. Инъекция заняла всего несколько секунд. Не прошло и минуты, как Крумин перестал стонать. Шейла внимательно осмотрела его глаза, пощупала пульс, послушала дыхание и, включив запись, оглянулась на Чу.

– Ты в курсе, что нам нужно, – проговорил тот. – Я знаю русский достаточно хорошо, чтобы понимать. Если вспомню что-нибудь еще, я скажу тебе, а ты спросишь.

Шейла кивнула. Потом медленно заговорила с раненым. Поначалу он не откликался, но постепенно она добивалась от него все больше, пока его ответы не стали такими же длинными, как ее вопросы.

Малькольм покосился на Чу. Китаец стоял над Круминым. Пока Шейла задавала свои вопросы, он улыбался. Точнее, просто сиял. От гордости, подумал Малькольм. От удовлетворения. Малькольм оглянулся назад, на тело женщины, лежавшее на полу в гостиной. Потом перевел взгляд на кухню. Его начало мутить, и он закрыл глаза. Он так и сидел, зажмурившись и стараясь не думать об окружающем.

К действительности его вернул голос Чу.

– А теперь для американцев, – произнес китаец по-английски. – Сделаем им небольшой подарок, прежде чем вернуть взятую напрокат птичку. Спроси его об этом месте, о человеке, погибшем на ракетной шахте, о русском, которого американцы убили в ночь на субботу. Только смени сначала кассету.

Чу повернулся к Малькольму.

– Увы, Малькольм, мой друг, товарищу Крумину проще отвечать на своем родном языке. Чтобы узнать, в каком потрясающем приключении вам довелось принять участие, вам придется подождать, пока эту кассету переведут. Ну да вы, уверен, не станете возражать. – Чу кивнул Шейле. Та быстро, ловко заменила в магнитофоне кассету и продолжила допрос.

Спустя три или четыре минуты она повернулась к Чу.

– Все, я закончила, – произнесла она по-английски. – Он потерял слишком много крови, чтобы продолжать. – Она протянула обе кассеты Чу. Он сунул в карман одну, подошел к Малькольму, положил вторую в карман его джинсовой куртки и аккуратно застегнул его на пуговицу.

– Шейла, – скомандовал он, – в городке семь автомобилей. Вывинти всем свечи и принеси мне.

Не говоря ни слова, Шейла вышла.

Чу развернул Малькольма лицом к себе. Последний слишком устал, чтобы сопротивляться.

– Итак, – мягко проговорил Чу, – наше сотрудничество подходит к концу. Должен сказать, работа с вами доставила мне большое удовольствие, просто огромное. Уверен, ваше начальство тоже найдет результаты нашего сотрудничества столь же захватывающими. А поскольку я слегка залатал прорехи, которые они по собственной неловкости понаделали, а также оставил им в виде маленького подарка эту кассету, надеюсь, впредь они будут более расположены к моей стране и ко мне лично. В любом случае можно сказать, что этот альянс был в некоторых аспектах приятен и вам, не правда ли?

Малькольм устало смотрел на Чу, не отвечая. Чу снова улыбнулся. Несколько минут они молча глядели друг на друга, пока не вернулась Шейла с вывинченными свечами зажигания.

– Отлично, дорогая. Не буду спрашивать, не оставила ли ты пару. Наверняка не оставила, ведь ты знаешь, что я сделал бы, если бы не доверял тебе и проверил. Положи их себе в рюкзак. Магнитофон можно оставить, а вот аптечку захвати. Рюкзак могу донести и я. Дай-ка мне камеру.

Шейла сунула руку в рюкзак и протянула Чу японский 35-миллиметровый фотоаппарат. Потом убрала свечи в клапан рюкзака и встала.

– Хорошо, что здесь достаточно света и можно обойтись без вспышки. Такие мелочи всегда кстати. – Чу улыбнулся, но они не обратили внимания на его шутку. Он мотнул головой в сторону двери.