Ночной убийца - Александр Александрович Тамоников
И тут инженер как-то странно оступился, вытянул руку, пытаясь опереться о шкаф, но не дотянулся и повалился на бок. Буторин едва успел подскочить и подхватить падающее тело. Кузин хватал побелевшими губами воздух и пытался разорвать пальцами ворот рубахи. Шелестов выбежал в коридор, и в комнате сразу стали слышны голоса:
– Куда Кузин делся?
– Да я видел: он вон по коридору с кем-то выходил…
– Товарищи, ну найдите же его в самом деле, нет же времени совсем. Ехать пора.
– Машину быстро и врача сюда! – громче всех гаркнул Шелестов. – С сердцем у него плохо.
Платов, когда узнал о Кузине и подозрениях, начал распоряжаться быстро и энергично. Он сразу же назначил охрану, которая должна была сопроводить Кузина в ведомственную больницу и охранять его палату круглосуточно, не допуская никаких контактов. Он позвонил в кадры и попросил подготовить личное дело Кузина. Буторина он отправил на квартиру к Кузину, благо тот жил один. Шелестов отправился знакомиться с делом Степана Кузина.
Сотрудник отдела кадров был пожилым мужчиной с седыми пышными и до невозможности прокуренными усами. Под носом, там, где он в зубах часто держал самокрутку или папиросу, его усы из седых превратились в желтые и даже с какой-то зеленью. В помещении было почему-то холодно, и старик кутался в наброшенное на плечи старое зимнее пальто на вате с отложным воротником из облезлой лисы.
– Кузин, Степан Артемьевич, – глухо покашливая, сказал кадровик и положил перед Шелестовым картонную папку с номером на обложке, написанным чернилами.
Там было еще два пятизначных номера, но все предыдущие были зачеркнуты. Шелестов подумал, что за время хранения личного дела в кадрах менялись виды учета, а может, какие-то новшества заставляли перекладывать дело из сектора в сектор. Старик ушел к себе за деревянную перегородку, оставив гостя наедине знакомиться с делом. Шелестов пересел за стол, над которым висела лампочка, и там было светлее. Он открыл папку и стал читать анкету, автобиографию, написанную собственноручно Кузиным. Здесь же были подшиты справки, копии запросов и ответы на запросы, характеристики с предыдущих мест работы, из партийных органов. С большим удивлением Шелестов прочитал о награждениях Кузина. Его награждали не только почетными грамотами к праздничным датам, не только премировали денежными суммами и путевками в санатории. У него были три государственных награды – три медали. Причем первая из них – медаль «За боевые заслуги», а две других – «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие».
«Да, непростая жизнь была у этого человека», – закрыв папку, подумал Шелестов и посмотрел на часы. Он просидел над личным делом больше часа, изучив шаг за шагом всю жизнь Кузина. Правда, в личном деле ничего не было сказано о жене Кузина, погибшей в 1929 году. Значит, придется отправлять запросы, искать людей, которые знали Кузина по работе на КВЖД. И наводить справки о бывшем белогвардейском поручике Овсянникове, который якобы служил у атамана Семенова. Овсянников, если это он, мог прибыть в Москву с Востока. «Почему? Не знаю, – подумал Шелестов. – В принципе, этот Овсянников, если он работает против СССР, мог легализоваться под чужим паспортом в любой точке страны. Не обязательно, что он только прибыл из-за границы в связи с конференцией. И не обязательно в связи с конференцией».
Вернув кадровику папку, Шелестов попросил телефонный аппарат и позвонил в больницу. Сердце невольно сжалось – а если сейчас скажут, что Кузин умер… Но непоправимого не случилось. Медицинская сестра, поднявшая трубку, позвала дежурного врача, и тот сказал, что сердечный приступ удалось купировать, что, по мнению врача, причиной приступа стало нервно потрясение, а не болезнь сердца. Типичный обморок в результате стресса. Больному нужно полежать, ему следует провести курс инъекций внутримышечно и пропить некоторые витамины. Ну, по крайней мере, здесь все не так страшно, успокоился Шелестов.
А Буторин в это время в присутствии представителя жилищной администрации открывал запасным ключом квартиру Кузина. Немолодая женщина в высоких ботиках и драповом пальто прекрасно понимала, что задавать вопросы сотруднику НКВД не стоит. Раз приехал, раз потребовал, значит, так надо. Им там видней. Разберутся сами, а ее дело подчиниться и оказать всяческое содействие. Она даже не стала входить в квартиру – осталась на лестничной площадке.
Буторин включил свет и постоял в прихожей, осматриваясь. Обуви никакой, кроме тапочек, больше нет. Тапочки, кстати, только мужские и всего одна пара. Значит, гости не приходят, женщины не посещают. Полы чистые, следов ботинок или сапог на паркете нет. Значит, никто в верхней обуви не проходит запросто в квартиру. Одиноко живет Кузин. И на крючке вешалки в прихожей только один старый плащ и черное драповое пальто. А ведь в этом пальто он и был в тот вечер, вспомнилось Буторину.
Осмотр пальто вскоре дал свои результаты – на правом рукаве с внутренней стороны он нашел несколько подсохших капель. Кровь? Вполне возможно. Нужно отдать в лабораторию, чтобы специалисты определили. А вот на лацкане пальто что-то неумело, но старательно замывали. Разводы от мыла остались. Не кровь ли Кузин пытался застирать? Мог он не догадаться, что на рукаве тоже осталась кровь убитого? Мог, она же осталась с внутренней стороны, мог и не увидеть.
Оставив пока пальто на вешалке, Буторин стал методично обходить всю квартиру. Он не знал, что искать. Нужно как минимум получить представление об образе жизни жильца квартиры, а потом уже попытаться понять, какие вещи характерны для него, для его квартиры, а какие нет. Найти что-то из вещей убитого вряд ли удастся. Не потащит это Кузин к себе домой. И Буторин стал осматривать шкаф, подоконники, выдвижные ящики, другие вещи. Вещей было мало: две рубашки, вельветовая летняя куртка, старая потертая кожаная куртка, старые брюки на гвозде, свитер. В ящике нижнее и постельное белье. На кухне почти нет посуды. Между створками окна стоит початая бутылка водки. Тоже хороший признак. Только у пьяниц дома нет алкоголя. Они выпивают его сразу, едва приобретя и принеся домой. У малопьющих, знающих меру всегда в доме найдется бутылка, чтобы выпить рюмочку с мороза или угостить редкого гостя, которого случайно занесет в его квартиру.
Глава 3
Ответ из управления НКВД на железнодорожном транспорте пришел через два дня. По предоставленному фото убитого незнакомца один из проводников дальневосточного экспресса узнал своего пассажира. Самолетом из Иркутска проводник отправлен в Москву на военном самолете.
