Дмитрий Красько - Хозяин
Бэк сообразил. И ему, как оказалось, было плевать, кого и чем я от него закрывал. Он выстрелил только раз, но угодил туда, куда обычно делают контрольный или пятнышко у индианки. В лоб. Вспомнился гигант. У него случилось такое же украшение, правда, после третьего выстрела. Сейчас Бэку хватило и одного. Правильно — ему ведь не пришлось предварительно вываливаться из машины и кататься по асфальту. На всякий случай я покрылся холодным потом, пытаясь вычислить, на каком расстоянии от меня пролетела пуля. Вычислялось хреново. Калькулятор в башке временно умер.
Сзади подкрался Бэк и положил руку мне на плечо. Я вздрогнул. Нервы.
— Хорошо стреляешь, — слова получились сиплыми, но ведь получились. Значит, еще не все героическое во мне отмерло.
— Обижаешь, елы-палы! — хохотнул он. — Я ж тебе рассказывал — я в сборную Союза три года подряд входил. А потом — жена, дети, три года условно… Только мастерство ведь не пропьешь, а?
— Кто бы спорил.
— Ладно, ты мне баки не заливай. Ты мне лучше расскажи, как это у тебя получилось. Я тебя видел двадцать минут назад — ты был живой и здоровый. Еду сейчас — ты почти труп. Ты чего такого натворил, что за тобой Маленького Борю послали?
Я серьезно скукожился кишками. Кто не знает про Маленького Борю? Про Маленького Борю знают все. Даже милиция. Только Боря никого знать не хотел, а потому никогда не оставлял живых свидетелей. И милиция, со всеми своими знаниями, сидела и отгрызала себе локти по самое не хочу при одном упоминании его имени.
— Это вот этот, что ли, Маленький Боря? — сдавленным голосом пискнул я и ковырнул кедом гигантское тело, распластавшееся у моих ног.
— Этот, этот, — подтвердил Бэк и тоже ковырнул тело. Посильнее, чем я. С явной целью скатить его в кювет. От чужих глаз подальше, стало быть. Только Боря весил далеко за центнер, и от одного неуклюжего движения ноги в кювет скатываться не захотел. Пришлось нам с Бэком наклониться и осуществить данную операцию вручную. — Елы-палы! — кряхтел при этом Бэк. — Это же самый дорогой чистильщик в городе! Что у тебя за терки с ним могут быть? Ты хоть знаешь, что его никто из ныне живущих в глаза не видел? — гигантское тело с шумом покатилось вниз. Мы выпрямились, и Бэк, отряхнув ладони друг о дружку, поправился: — Почти никто.
— Зато слышали все, — я приметил оброненный Борей ПМ и пинком отправил его вслед за хозяином.
— А это зачем? — спросил Бэк. — Себе бы взял. Времена у тебя нелегкие.
— Если это Борин ствол, то он мне на хрен не нужен. На нем, наверное, столько висит, что если менты меня с ним возьмут — поставят к стенке без суда и следствия.
— Сомневаюсь. Боря грязными стволами работать не стал бы. Чистюля.
— Да, я заметил. И костюмчик у него беленький. Чистенький. Был.
— Ну да. Костюмчик жалко. Так что у тебя с ним?
— А я-то, дурак, думаю — чего это он мне сразу не понравился?! — я запустил пятерню в волосы и яростно поскреб череп, игнорируя вопрос. — А это, оказывается, Маленький Боря!
Бэк достал из кармана сигарету и закурил. Даже не подумал обижаться на мое невнимание к его словам. Понимал, в каком я состоянии. Ну, настоящий школьный товарищ. Примерно после третьей затяжки он глубокомысленно изрек:
— Прикинь, Мишок. Опоздай я на пару минут — и через пару дней пришлось бы на похороны переться. Цветы, венок. Сплошные растраты.
Я хотел пустить слюну по подбородку, да вовремя спохватился. Для мужчины с остатками героического внутри это выглядело бы несолидно. Бэк, конечно, прав, но он мог бы и поделикатнее. Тем не менее, мне снова удалось выдавить:
— Спасибо, Бэк.
— Спасибо не булькает, — возразил он. — И не шелестит. И я от него не кончаю. Ты рассказывай, во что влип.
Я вынул из бардачка нож и протянул Бэку. Тот принял игрушку, повертел в руках и вернул мне, безразлично обронив:
— Прикольно. Тонкая работа. Ну и что?
— Отобрал у одного мишугенера шепелявого. Я случайно, Бэк! Честное слово, — и я рассказал ему все. Без утайки. А чего мне скрывать, ежели Бэк был единственной на данный момент моей надеждой? Как сказал Генаха Кавалерист — он со всей городской мафией ручкался. Вот и пусть выручает.
— Прикольно, — снова сказал Бэк, когда я закончил свою повесть. — Ты на мелочи не размениваешься, а, Мишок? Любить — так королеву, украсть — так миллион. Ты, вообще, врубаешься, что тебя сейчас вся городская братва ищет?
— Догадываюсь, — буркнул я. — Чего ты на меня басом лаешь? Я же говорю — я не специально. Ты можешь конкретнее объяснить, что к чему?
— Елы-палы! — Бэк повернулся ко мне и взял за отвороты рубахи. Нежно взял. Но желваки у него на скулах вздулись. — Знаешь, под кем ходил Маленький Боря? Он под Эдуардом Николаевичем Зеву ходил. А знаешь, кто такой этот Эдуард Николаевич? Это держатель городского общака. Сечешь? Говорят, его на следующем сходняке короновать собираются. Ну, ты влип!
— И что? — я осторожно отцепил его пальцы от рубахи. — Ничего поделать нельзя?
— Попытаться можно, — Бэк успокоился и сплюнул окурок под ноги. — Только я не уверен, что получится. У меня с этим Зеву тоже в последнее время несрастухи прут. Он меня все в киллеры закадрить пытается. Типа, муху в глаз и все такое…
— Ну, а ты? Ты муху — не в глаз?
Бэк грустно посмотрел на меня:
— Мишок, я честная сволочь. Если бы я в криминале был — думаешь, таксовал бы? Да с теми бабками, какие у них есть, я бы тебя личным водилой взял. Или Генаху Кавалериста. Нет, я чистый. Просто половина спортсменов сейчас в мафию подалась. А они все — мои кореша. Вот такие пироги с курятами.
— С котятами, — автоматически поправил я.
— Да хоть со слонятами.
— А мне-то что теперь делать?
— Ничего тебе делать не надо. Съезжу я к Эдику, попробую утрясти вопрос. Но ничего не обещаю. — Он посмотрел на меня и неожиданно усмехнулся: — Слушай, а получается, я тебя подставил. Если бы я сейчас Маленького Борю не привалил — ты бы отдал ему ножик, и дело с концом.
— И чтобы да, так нет, — я покачал головой. — Этот хуцпан Боря сказал, что все равно меня кончит. Из любви к искусству.
— Боря — он такой, — подтвердил Бэк. — Он смог бы. Значит, я все правильно сделал. Вишь, елы-палы, как удачно срослось все. В смысле, что я тоже этой дорогой поехал. — Он обернулся и задумчиво осмотрел брюнетку. Уж и не знаю — понравилось ему увиденное или нет. Мне, во всяком случае, она с недавнего времени нравиться перестала. — С капустой ты сам разберешься? Или тоже помочь?
— Улыбаешься? — уточнил я. — Сам постараюсь.
Бэк коротко хохотнул.
— Смотри. Тогда я забираю того, которого ты монтировкой уговорил. Пообщаться потеснее надо бы. Может, что полезное скажет, чтобы на Эдика надавить можно было. Ты с этой чернявой тоже не церемонься. Глаз за глаз. Они же тебе не конфеты с Маленьким Борей передать хотели. Не ссы, Мишок. Прорвемся. Съезжу я к Зеву. Ты не поверишь, но криминалом вполне адекватные люди рулят. Большей частью.
Он хлопнул меня по плечу и не спеша побрел к «Вольво». Там, взяв за ногу тело убиенного хуцпана, подтащил его к кювету и скатил вниз. И сам полез следом. Вытаскивать, стало быть, второго.
Брюнетка между тем думала-думала, и придумала, что не хочет, чтобы с ней разбирались. Ни я в единственном числе, ни кто-нибудь еще. И, воспользовавшись тем, что на нее временно никто не обращал внимания, выбралась из машины и поскакала прочь.
Ее подвели туфли. Они задорно цокали по асфальту каблуками — типа, полюбуйтесь на нашу хозяйку. Я и полюбовался. Чистая лань, спору нет. Вот так стоял бы и пялился до истечения сроков. Если бы не ее неприглядная роль в настоящем хипеше. И я, вместо того, чтобы наслаждаться красотой момента, грязно выругался, забрался в машину и помчался в погоню.
Как ни громко цокали каблуки, а беглянка сумела расслышать шум мотора за спиной. Это «Вольво» может подкрасться бесшумно. У «волги» такой трюк вряд ли когда получится. Брюнетка обернулась на бегу, едва не споткнувшись при этом, приметила, кто ее настигает и переменила тактику. В том смысле, что резко свернула в сторону, перебралась через кювет и попыталась сбежать по пересеченной местности.
Глупая совершенно идея. Бегать по высокой траве в туфлях на каблуках не очень удобно. Делать то же самое в кедах куда эффективнее. Я доказал это метров через пятьдесят, когда выбрался из машины и продолжил преследование на своих двоих.
Схватив даму за волосы, я заставил ее остановиться. Допускаю, что невежливо. Но обстановка на фронтах к вежливости не располагала. Брюнетке пришлось довольствоваться тем, что предложил я.
Она покорно добрела со мной до машины и даже не пыталась возражать, когда я определял ее на переднее сиденье. Изнывая от собственного достоинства и презрения к окружающим, дама устроилась поудобнее, даже не удостоив меня и взглядом. Впрочем, я был не в обиде. Склонился поближе к ее уху и прошипел:
