"V" значит Выкуси, или Исповедь одного автора
– Сейчас наш автобус остановится на мосту Джурджевича, который соединяет берега каньона реки Тара, – жизнерадостно сообщила в микрофон Мария. – Примечательно, что назван он так в честь владельца фермы неподалёку, а не архитектора, его построившего. Длина моста составляет триста шестьдесят пять метров, а высота проезжей части от реки – сто семьдесят два. Согласитесь, величины немаленькие. Не зря он считается одним из самых высоких арочных автомобильных мостов в Европе. У вас будет возможность по нему пройтись и сделать красивые фото.
Раньше здесь был популярен банджо-джампинг, но его запретили, поскольку прыгуны мешали автомобилистам. Остались только три зип-линии. Если возникнет желание, можете воспользоваться одной из них и сократить обратный путь до автобуса. Та, что слева, если стоять спиной к месту, где водитель нас высадит, – самая близкая, самая бюджетная и самая старая. Те, что справа, – более современные. Но они расположены дальше и стоят дороже.
– А кто-нибудь из туристов разбивался, прыгая с тарзанок? – выкрикнул один из экскурсантов.
– Нет. Никаких несчастных случаев здесь не было. Все зип-линии постоянно проверяются на наличие неисправностей. Они работают хорошо, – улыбаясь, ответила Мария, а потом добавила задумчиво: – Хотя за последние года три никто из групп, что я сопровождала, так и не решился на спуск…
Автобус остановился, и туристы высыпались на дорогу, как горошины из консервной банки, и покатились вперёд. С Аней заговорил кто-то из экскурсантов, и Максим остановился её подождать. Собиралась последовать его примеру, но Марьянов, бросил скупое:
– Сами догонят, – и потащил меня к парапету в середине моста.
Отсюда открывались потрясающие виды на каньон реки Тара, которая узенькой полосочкой, местами изумрудно-циановой, местами пенисто-белой, терялась среди лесистых гор и зелёных лугов с редкими белокаменными домишками с красной черепичной крышей. Последние я обнаружила только благодаря фотокамере. Зато стальные канаты одной из тарзанок можно было увидеть и без специальных приспособлений. По ним как раз кто-то с бешеным воплем проносился мимо нас.
– А высота-то немаленькая, – пробормотала я, глянув вниз, и тут же отпрянула. Сделала шаг назад. Мало ли. Вдруг упаду. – Даже смотреть страшно. Не то, что лететь.
– Боишься высоты? – поинтересовался Денис, прищурившись.
– Не то, чтобы боюсь... Скорее опасаюсь по разумным причинам. Одно дело стоять на обзорной площадке где-нибудь в горах, или сидеть в самолёте, или ужинать на крыше высотки. Другое – отправиться в свободный полёт, когда под ногами пустота. Это же небезопасно! Вдруг трос порвётся или ещё что... Б-р-р, – представила – и меня передёрнуло. – Нет, никогда бы в жизни на такое не согласилась.
– Жаль, а я как раз хотел предложить нам с тобой сигануть вдвоём в неизвестность, – произнёс Марьянов, посмеиваясь.
– Да ни за что на свете! – выпалила я, уставившись на него во все глаза.
– Ладно, трусиха. Пошли хоть посмотрим, в каком состоянии эти зип-линии.
Мы отошли от парапета и двинули в сторону конца моста. Но слова Дениса вызвали смутное беспокойство, поэтому, когда мы подошли к стартовой площадке, где уже выстроилась очередь из любителей экстремальных развлечений, – благо, не из нашего автобуса! – то я озвучила свои опасения.
– Денис, скажи, что ты не станешь прыгать.
Он промолчал.
– Марьянов, ты же слышал Марию! За три года дураков в её группе не нашлось. Хочешь стать первым?
– Брось, – хмыкнул он. – Это же реверсивная психология. Она говорит, что ни у кого из её прежних экскурсантов не хватило духу на прыжок, чтобы мы пошли и прыгнули… Посмотри, здесь даже дети стоят...
– О, я бы многое сказала их родителям... – пробурчала себе под нос, а потом снова вцепилась в Марьянова: – Денис, неужели ты готов рискнуть своей жизнью ради сомнительного удовольствия длиною с полминуты?
– Полёты такого рода дарят потрясающее ощущение свободы. А по сравнению с парашютизмом спуск по тросу вообще детский лепет. К тому же, тарзанка стоит тут не первый год. Уверен, что она безопасная, иначе бы её уже давно убрали.
– И палка раз в год стреляет... – припомнила народную мудрость, но Марьянов не проникся. – Денис, я же вся изведусь!
– Дражайшая невеста, твоя трепетная забота несказанно льстит моему самолюбию…
– Ладно! – злобно фыркнула я, прерывая его поток глумливого красноречия. – Но если разобьёшься, в автобус можешь не возвращаться!
Марьянов коротко хохотнул, видимо, от нелогичности подобного заявления, и занял своё место в конце очереди. Я же окинула фиктивного жениха мрачным взглядом, втайне надеясь, что его бумажник остался в салоне.
