Игры мажоров. "Сотый" лицей
Маша
«Мам, я к Альке», — пишу в мессенджере. Совесть мучает и грызет. Если бы не Никита, я ни за что не стала бы обманывать маму.
Но если я скажу, что мы с Топольским идем выбирать мне платье на бал, она точно меня никуда не отпустит.
— Аль, прикроешь? — звоню подруге.
— Снова с этим мажором встречаешься? С Топольским? — как наяву вижу недовольное лицо и поджатые губы.
— Аль, ну ты же сама знаешь…
— Знаю, — резко говорит Алина, — и все вижу. Ты как с этими мажорами связалась, совсем меня забросила. Я тебе только как ширма нужна, чтобы с Топольским мутить.
— Я не связалась ни с кем, Аля, — пытаюсь оправдаться, — я только с Никитой...
— Да? А Ленка Светлая? Ты с ней вчера после школы по центру шарилась, я вас из окна автобуса видела.
— Мы случайно встретились с Леной, я с математики шла. Она сама меня окликнула, я бы ее и не заметила. Ты же знаешь, какая я слепая. Лена посоветовала мне линзы, которые она носит, а там как раз «Оптика» рядом. Я согласилась. Мама сказала, можно попробовать, я не хочу танцевать в очках, Аль.
— Ты могла бы вообще отказаться от бала, — упрямо продолжает подруга, но она права насчет того, что мы стали меньше общаться. Я это признаю, и мне очень стыдно и жалко.
— Я ценю нашу дружбу, Аля, — пробую оправдаться, — но я реально не вывожу. Я обещала маме, что не съеду по учебе. И репетиции к балу. А еще Никита…
— Так брось его! — заявляет Алина. — Или ты не знаешь этих мажоров? Они попользуются тобой и выбросят.
— Кто попользуется? — спрашиваю шокировано. — Ты о чем, Аля?
— Да Топольский твой. Или Димка Ляшко. Что они вообще в тебе нашли? — из динамика телефона сочится настоящий яд. Я даже отодвигаю его от уха. — Я молчу про Каменского с Голиком! Ходят за тобой, как привязанные.
— А Севка с Максом причем? — все еще не могу отойти от шока. — Они даже не мажоры. Мы с ними просто дружим…
И тут меня осеняет.
— Аля, ты что, завидуешь?
— Нет, не завидую, — чеканит она, — было бы чему. Большая радость быть одноразовой хотелкой мажора! Но мне противно, что ты прикидываешься такой беззащитной няшечкой, даже я на это повелась! А на деле ты продуманная и хитрая дрянь.
— Я тебя поняла, — говорю, с трудом сдерживая слезы. — Извини, что позвонила. Больше я тебя не побеспокою.
Она еще что-то говорит, а я отбиваюсь и безвольно опускаю руку с телефоном. За что она так со мной? Я считала ее подругой. Да, мы в самом деле стали меньше общаться, но если бы она встречалась с парнем, разве бы я стала обижаться?
Мне очень больно и обидно. Особенно обидно от того, что все это время Алина меня ненавидела и завидовала. Но разве моя вина в том, что даже Макс с Севкой не захотели, чтобы я взяла Альку в нашу компанию?
Они ей не доверяют, и я здесь точно не причем. Иду в соседний двор, размазывая по щекам слезы. Никиту вижу издали, он стоит возле такси, нетерпеливо глядя по сторонам.
При виде его сердце сжимается еще сильнее. Почему мне обязательно надо выбирать между любовью и дружбой?
Вот змеючка Милена умудряется дружить с Алисой, а она встречалась с Никитой. И Алиса не ревновала…
Даже останавливаюсь, шокированная догадкой. Алина меня ревнует! Только к кому? Неужели она тоже влюблена в Никиту? Или в Димку? Может в них, а может в Каменского или Голика.
Голова идет кругом. Но ведь она ни разу не призналась, значит, не считала меня подругой с самого начала. Или я все-таки ошибаюсь.
— Маша, ты чего там стоишь? — машет мне Никита, и я спохватываюсь.
Быстро вытираю щеки, чтобы он не начал выяснять, почему я плакала. Мне не хочется жаловаться на Алину, потом. Он сам увидит, что мы больше не подруги. А это так, я не представляю, что после таких слов смогу с ней общаться.
Подбегаю к машине, Никита обнимает меня и заглядывает в глаза.
— Все хорошо, Мышка?
Прижимаюсь к нему и киваю, уткнувшись в прокачанное плечо. Как же хорошо, что у меня есть Никита!
Топольский открывает передо мной дверцу автомобиля, я сажусь на заднее сиденье. Никита садится рядом и берет мою руку в свою.
И мне больше ничего не надо. Я готова так вечность ехать с ним, держась за руки, на заднем сиденье автомобиля.
А Алька… Даже хорошо, что она мне все высказала. Кто знает, сколько бы еще она так копила свои обиды. И я искренне надеюсь, что ей стало хоть немного легче от того, что больше не надо притворяться.
