Анархия в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

— Это значит, что меня можно спасти, — быстро ответил он, словно эта мысль только что пришла ему в голову. На этот раз, когда он одарил меня своей дерьмовой ухмылкой, это выглядело искренне. — Блять, может я тоже мог бы стать поэтом? — он переместился с центра комнаты под свет с пушистыми, белыми мошками, остановился, едва не коснувшись меня. — Твое присутствие здесь означает для меня, что возможно, лишь возможно, — он замолчал, чтобы указать на значок Бэтмена на моей одолженной футболке, — идеи добра против зла, счастливых концов и великой любви.. не такой уж и бред. Возможность, Блэкберд. Вот, что ты значишь для меня, что значила с того момента, когда мы прижались друг к другу в приюте для бездомных в дерьмовую, штормовую ночь.

— Блять, — выдохнула я, мои руки подрагивали, когда Хаэль засунул руки под футболку, пальцами обнаружив мои обнаженные бедра и выругавшись про себя. — Может, ты прав? Может, тебе стоит попробовать себя в поэзии?

Он усмехнулся, но сейчас звук был другим, более глубоким, это был, если можно так сказать, интимный тон для спальни.

— Да уж, нет, — прошептал Хаэль, наклоняясь, чтобы прижаться ртом к моей шее. — Я оставлю писательство тебе, а ты предоставь мне взрывчатки и машины. С чем еще мы не сможем справиться, заставим парней разобраться. Вот, что мне нравится во всей этой договоренности, Берни. У всех есть работа, у всех есть цель, — он поднял футболку, остановившись на полпути к моей голове так, что мой рот был единственной неприкрытой частью лица.

Когда он поцеловал меня, то на вкус был как разбитое сердце и автостоянки с забегаловками из пятидесятых, классические машины и горячая, летняя страсть.

Хаэль облизал мою нижнюю губу, а затем немного отстранился, чтобы дальше снять футболку, оставляя меня стоять обнаженной, в одних лишь украденных кожаных туфлях.

— Чертовски горячо, — прорычал он, вглядываясь в меня расширенными зрачками. — Если моя бедная maman27 проснется и увидит тебя здесь в таком виде, у нее случится гребаный сердечный приступ, а потом она утопит меня в пучине традиционной католической вины.

— Полагаю, тогда нам нужно очень хорошо постараться, чтобы быть тихими, — прошептала я в ответ, голос был грубым от нужды, бедра были скользкими от желания.

Я обвила руками шею Хаэля, целуя его, как как школьного возлюбленного, о котором мечтала каждая девушка, того, кто на вкус был как разбитые мечты, но при этом делает все возможное, чтобы сохранить ваше сердце целым.

Он поднял меня своими грязными руками, оставив отпечатки смазки на моей белой заднице, пока мы пятились по пути к Кадиллаку. Хаэль забрался на него, притянув меня к себе на колени, чтобы я оседлала его.

Наши взгляды встретились, когда схватила его за майку и сорвала ее, бросая в сторону, а затем взяла его лицо обеими руками, целуя так, словно в противном случае могла умереть. Он коснулся моего лица в ответ, благоговейно, любяще. Хаэль не боялся показывать свою любовь, и эта была именно та доза эмоциональной медицины, в которой я нуждалась этой ночью.

Он провел пальцами по татуировке розового демона с крыльями на моей груди, а я сделала то же самое, лаская слова «Hot Rod», оставленные чернилами на его коже. У нас у обоих были забиты рукава вдоль и поперек, просто вихри ярких цветов, которые говорили миру, что мы не боимся причинять боль, проливать кровь и выражать себя.

Хаэль опустил руку между нами, расстегивая штаны и освобождая свой прекрасный член. Не только кончик был проколот, на нем было несколько татуировок. Могу лишь представить, как прошли такие приемы, или что тату-мастер должно быть подумал, когда он попросил набить татуировки на его причиндалах.

— Оседлай меня и прокатись, Блэкберд, — сказал Хаэль, и я застонала от ожидания. — Так же, как ты сделала в тот раз в школе. Помнишь?

— Постоянно вспоминаю это, — ответила, когда приподнялась на коленях, а Хаэль схватил меня за бедра, удерживая, пока я направляла его член в свой вход. Опустилась на него с глубоким стоном, глаза закрылись, когда он скользнул рукой вверх к моим грудям, дразня соски большим пальцами. — Блять, все время.

Я объезжала его жестко и быстро, Кадиллак раскачивался под нами. Было шумно, но не настолько громко, чтобы разбудить его маму. Я ни в коем случае не ханжа, но, черт возьми, это не та ситуация, в которой я хотела бы оказаться.

Хаэль завладел моим телом, лаская бедра, а затем схватил за задницу, подначивая объезжать его член жестко и быстро, металлические черепа на моих каблуках звенели, пока влажная киска прыгала вверх-вниз на его стержне. Его стоны были гортанными и низкими, грубыми и неподготовленными. Он не позерствовал передо мной и не пытался показать себя. Это был Хаэль Харбин, естественный и настоящий.

Он вобрал в рот одну мою грудь, посасывая мягкую плоть и кружа горячим языком вокруг соска, когда я запустила пальцы в его волосы. Когда позволила себе полностью скользнуть на его член, то почувствовала, как проколотый кончик дразнил самые интимные места.

Чтобы скрыть звук моих стонов, я, схватив его волосы, оттянула его голову назад, а затем прижалась губами к его шее, кусая и посасывая, словно чертов вампир. Его кожа покрылась крапинками от моих поцелуев, тело пропитано моими соками.

— Блять, — процедил он, пока я прыгала на нем в этих отвратительных каблуках, доводя до разрывающего в клочья оргазма.

Его пальцы впились в мою задницу еще несколько раз, пока он полностью не опустошил себя во мне.

Мы оба задыхались, в гараже не было ни единого звука, кроме писка мотыльков у света.

— Твоя очередь, — прорычал Хаэль, поднимая меня с себя и ставя на пол.

Как только слезла с капота Эльдорадо, он подхватил меня и снова усадил на него. Раздвинув колени, он адским пламенем своего греховного языка начал очищать тот беспорядок, который только что оставил.

Обвив свои длинные