Черный Дракон - Денис Анатольевич Бушлатов
В этот самый момент, перед портретом императрицы, чье кроткое лицо с мягкой улыбкой не успели еще омрачить годы жизни и забот об империи, равно как и четверо рожденных детей, собственное любопытство играет с ним злую шутку. На плечо с размаху опускается чья-то тяжелая ладонь:
— Ты уже знаком с моим племянником, Тадред?
Каллен медленно оборачивается, давая себе время стереть с лица выражение скорби и разочарования, и видит того же усатого мужчину, что прежде сидел перед ним в зале. В этот раз видит не в профиль, а смотрящим прямо на него. Спутницы при нем уже нет, но ее место успел занять сам мессир Вигланд Рагнемард. Вблизи без труда можно увидеть, как пульсирует вена у него на лбу, воротник белой рубашки под его камзолом расстегнут, а стакан воды в руке оказывается уже почти пуст. Каллен давит из себя кривую улыбку, будто всего минуту назад и не надеялся поскорее сбежать именно от него.
— Так это и есть Гардрад? — брови усатого Тадреда ползут вверх. — Я представлял его… старше. Самую малость. Тадред Пилмунд.
Его сухая ладонь вытягивается вперед.
— Гардрад мой старший брат, — сообщает Каллен, прежде чем пожать ее. — Каллен Рагнемард.
— В этом семействе редко случаются меньше чем двое детей, — дядя хлопает его по спине так, что едва удается устоять на месте от неожиданности. — Он адвокат. Пока только начинает, но уж можешь мне поверить, раз в нас течет одна кровь, лет через пять люди из этого зала будут к нему в очереди выстраиваться! Рад, что ты пришел, — добавляет он, наконец обратившись к самому Каллену.
— Мама достала приглашение для меня. Не мог такое пропустить, — он признается совершенно искренне. — Вокруг этой девочки подняли столько шума, даже абаддону позволили выступить перед императрицей и парламентом. На деле вышло даже интереснее, чем я думал. Мир вокруг меняется, похоже.
Губы дяди сжимаются в нитку, а следом и вовсе исчезают, и мысленно Каллен уже корит себя за то, что даже не попытался выдумать себе срочное дело и сбежать, когда еще мог это сделать.
— Этот щенок слишком много о себе возомнил. Императрица может и обещала ему подумать над этим, но на деле она никогда не даст разрешения ни ему, ни еще кому-то из них.
— А даже если и даст, — Тадред пожимает плечами, — у Делориана все еще есть действующий парламент, который тоже должен дать свое согласие на подобное.
— Ему бы радоваться, что он может спокойно заправлять своим фондом в этой стране, но им всем вечно мало. Дай им палец и они отхватят не только руку, но и голову в придачу, ненасытные твари, — Вигланд одним махом осушает стакан до дна и ставит на ближайший к ним стол с таким звоном, что оборачиваются оказавшиеся рядом люди. — К Лодуру этого выскочку. Насчет той девчонки, Каллен?
— Да?
— Не слышал, кто взялся за ее защиту?
— Нет, — Каллен мотает головой, — но не думаю, что Фонд поскупится на достойного...
— Ни один достойный на это не согласится, — не терпящим возражений тоном перебивает его дядя, и Каллен устало прикрывает глаза, чувствуя, как от духоты, людского галдежа, запахов сотен цветов и других растений под черепом начинает пульсировать боль, — потому что поймет, что это гиблое дело. Никому не захочется, чтобы его имя намертво приклеилось к чему-то настолько громкому и настолько провальному.
— Разве только найдутся неопытные мальчишки, еще не утратившие юношеского максимализма, — равнодушно отмечает Тадред Пилмунд и с поразительной ловкостью цепляет широкий бокал с подноса проходящего мимо слуги, — которые поверят, что им одним под силу его вытащить.
Его взгляд не касается лица Каллена, и все же, тот в один миг ощущает себя еще неуютнее, чем прежде, хотя, казалось бы, это было уже невозможно. Лучше бы на его месте и вправду было оказаться Гардраду. Гардрад ориентировался в светской жизни Венерсборга как рыба в воде. Как обаятельная акула, способная в считанные секунды понравиться всем вокруг себя и ко всякому отыскать свой подход, и все же всегда имеющая при себе пару сотен смертоносных зубов, которыми без труда может отхватить чужую голову. Каллен и близко не подобен ему и, должно быть, отец не устает радоваться тому, кто именно из них двоих оказался его старшим ребенком и наследником, а кто — нет.
— Хвала богам, — ладонь дяди вновь с силой бьет по спине, — что Каллен не такой, верно же я говорю, племянник? У нас это в крови — точно знать, какая игра стоит свеч, а какая...
Он умолкает столь резко, что Каллен не понимает, что же именно произошло, пока не слышит, как с излишне наигранной радостью дядя восклицает “Гая!”
На ней такое же платье, как и на других собравшихся в зале женщинах, вот только совсем без вышивки, поверх него — мужской кафтан без застежек, но с обшитыми прорезями для рук посреди рукавов, на удивление почти не скрывающий высокой и худощавой фигуры.
— Вигланд, надо же, я так долго смотрела на тебя на этой сцене и все еще рада видеть. Тадред! Очень рада, уже повстречала твою супругу по пути сюда. Мы ужасно мало виделись за последний год, это стоит исправить.
Обмениваясь мало что значащими приветствиями она дает им обоим по очереди поцеловать воздух возле небольших жемчужин в ее мочках и, наконец, поворачивается к Каллену. Чуть надменный, вполне подошедший бы настоящей императрице, ее взгляд становится мягче, а морщинки в уголках глаз — заметнее.
— Здравствуй, дорогой.
Прежде, чем он успевает сказать хоть слово, она протягивает к нему руку и приглаживает невидимые пряди, выбившиеся из его гладко зачесанных волос. Волос, с которыми он провозился едва ли не час, доводя до совершенства, к которому не смогла бы придраться даже она. Мысленно Каллен вздыхает.
— Здравствуй, мама.
Он прочищает горло и, опомнившись, она отдергивает руки, которыми уже начала разглаживать несуществующие складки камзола у него на груди. Прежде чем отстраниться, мать заговорщицки шепчет ему на ухо:
— Здесь барон и баронесса Моргран с дочерью, — ее кивок указывает на девушку, прежде так вероломно оставленную им на растерзание родителям. — Хочу познакомить вас сегодня, она просто чудес...
— Гая, — голос дяди совершенно неожиданно спасает Каллена от новой напасти, — что думает парламент по поводу выходки этого выскочки Вита?
— Поверь мне, Вигланд, для всех нас это было точно такой же неожиданностью, как и для
