Белладонна - Аделин Грейс
Почему?
Это была не ее мысль, а Лилиан, сознание которой расширялось и давило на голову. Сигна не могла двигаться. Не могла кричать.
ПОЧЕМУ?
Эта боль напоминала ту, которую она переживала лишь однажды, когда наблюдала за смертью бабушки. Такая боль проникала глубоко в сердце и разрывала душу. Как бы она ни пыталась, не могла скрыться от этого. Она стала оболочкой, которой управляла Лилиан.
– Почему ты это сделал? – выкрикнула она, словно выплевывая слова. Каждый раз, когда она пыталась закрыть рот, губы обжигала боль.
Перси начал.
– Это не твое…
– С тобой говорит не Сигна! – Хотя она произносила слова, но выбирала их Лилиан. Ее тело так безжалостно тряслось от холода, что хотелось броситься в огонь. – А твоя мать.
Перси застыл, его лицо побледнело, грудь вжалась, словно он задержал дыхание.
– Скажи мне правду. – Сигна сомневалась, что произнесла слова вслух, потому что Перси никак не реагировал. – Скажи почему. Чем я заслужила твою ненависть?
Подняв голову и заглянув ей прямо в глаза, Перси ответил:
– Не ты должна была умереть.
Глава 43
– Я хотел убить Марджори, – не задумываясь, ответил он, не выглядя виноватым или раскаивающимся. – Думаешь, люди не узнали бы правду? Да весь город уже шептался о том, что у отца, вероятно, толпа внебрачных детей, бродящих повсюду. Сколько времени, по-твоему, потребовалось бы, чтобы кто-нибудь узнал, что я сын гувернантки?
– Марджори всегда хотела для тебя только самого лучшего, – произнесла Лилиан губами Сигны, надеясь услышать от сына слова оправдания или раскаяния. Но Сигна видела лишь бессердечного юнца, который верил, что она и Сайлес не переживут эту ночь в огне. Поэтому и говорил так открыто.
Сколько раз ее отвергали, но боль от его предательства все равно была невыносимой. Она доверяла ему. Танцевала с ним. Надеялась на него. И что в итоге?
– Если Марджори действительно желала мне лучшей жизни, то никогда не рассказала бы правду. – Гнев Перси только разгорался. Неуемная ярость сквозила в голове. – Нет, она хотела не этого, а стремилась стать ближе. Допусти я подобное, и как скоро ей бы захотелось рассказать об этом другим? Когда бы меня обозвали незаконнорожденным, разрушив будущее? Разве ты не понимаешь? Я должен был защитить себя и семью от позора.
Лилиан мечтала простить сына, и Сигна направила всю волю, чтобы встряхнуть ее и напомнить правду. И хотя дух поначалу сопротивлялся, но Сигна чувствовала, что она понимает, по тому, как ее тело обмякло и плечи опустились, когда Лилиан спросила:
– Тогда почему умерла я?
– Ты скажи мне! – взорвался он. – Я клал белладонну в чайник, который предназначался для Марджори. Но ты выпила тот чай, так ведь? Я ничего не понял, пока ты не заболела, а потом стало слишком поздно. Ты умирала так медленно, что поместье погрузилось в хаос. Поэтому я давал тебе еще ягоды, всегда в чае, чтобы помочь умереть и покончить со страданиями окружающих. Но этого оказалось недостаточно. Я давал их слишком медленно, и твое тело успело приспособиться.
Сигна заметила, что Перси бил озноб от разговора с умершей. Ей захотелось, чтобы этот холод заморозил его. Такая безумная мысль, но прямо сейчас она ненавидела Перси так сильно, что лично взяла бы косу смерти и разрубила его надвое. Он не испытывал угрызений совести. Ни капли сочувствия. Его тон был таким же, как в тот день в аптеке – с холодным расчетом человека, которого заботило лишь то, как его видят другие. Как же быстро человек может попасть в эту ловушку, расставленную обществом.
– А как же Блайт? – Сигна удивилась, когда прозвучали ее собственные слова. Влияние Лилиан ослабевало. Она заметила, что дым вокруг становился все гуще, и различила тень Сайлеса на оголившейся земле рядом с ней. Боже, она вовсе не хотела втягивать его в это.
Перси повернулся к огню.
– Я хотел сделать что-то, чтобы вразумить отца. Он задумал погубить семью. Нужно было сблизиться с ним – я подумал, общие страдания поспособствуют этому. Но с момента твоего приезда, – он бросил на Сигну злобный взгляд, – он сблизился только с ней.
– Поэтому ты заболел, – добавила Сигна. – Не только, чтобы избавиться от противоядия, но потому что думал, что сможешь – что? Напугать отца, чтобы он сохранил клуб? Чтобы отдал тебе его из сочувствия? – Все детали головоломки наконец встали на место.
– Не ожидал, что ты поймешь. – Перси произнес это так легко. Так уверенно, возвращаясь к роли, которую так часто играл в высшем обществе. – Отец отнял все, к чему я стремился, потому что слишком погряз в своем горе, не в состоянии думать о чем-то еще. Я сделал то, что полагалось. Он не оставил мне выбора.
– Ты мог сделать любой выбор, – снова заговорила Лилиан дрожащим от усталости голосом. – Элайджа не подпускал тебя к делу не потому, что ненавидел. А потому, что любил тебя, Перси. Потому что жалел о жизни, проведенной на работе вдали от семьи. И не хотел для тебя той же участи, разве ты не понимаешь?
Лицо Перси стало мрачным, и на мгновение Сигна задумалась, попали ли слова в цель. Осталась ли в его душе хоть частичка света. Но тьма снова застелила ему глаза, когда он потряс головой, отбрасывая эту идею. Отказываясь от нее.
Но времени на обсуждения не было. Как и на споры. Пламя уже подступало к подолу юбки.
– Это уже неважно. – Он встретился взглядом с Лилиан. С Сигной. – Огонь поглотит все вокруг, и я наконец избавлюсь от тебя. На сей раз, Сигна, ты не сможешь никого спасти.
В руке Перси блеснула сталь, отразив свет огня, – карманный нож. Маленький острый и жаждущий крови. Он нацелился на горло девушки и широко размахнулся, когда Сейлес толкнул ее так сильно, что перехватило дыхание, и нож вонзился в плечо.
Сигна переживала все эмоции Лилиан даже острее, чем боль от ножа – печаль и боль от осознания того, что для Перси нет пути обратно. Лилиан подняла голову, чтобы в последний раз посмотреть на сына, навсегда запомнить его ребенком, свернувшимся клубочком у нее на руках двадцать лет назад, а потом повернулась к Сайлесу.
– Он твой, делай, что нужно. Я больше не могу его защищать, – только и сказала она сломленным голосом, а затем покинула тело Сигны.
Сигна упала на четвереньки, хватаясь за грудь и задыхаясь от возобновившегося дыхания, когда Перси снова замахнулся ножом. Но прежде чем он успел ударить, Сайлес возник перед
