Записки под партами

Закрываю дверь за собой в комнату и скатываюсь по стенке. Слезы так предательски норовят хлынуть, но я стискиваю зубы, стараясь сдержать эмоции. Какое-то странное чувство подкралось к сердцу, все вокруг показалось пустым и бессмысленным. Одинокая лампа тускло отсвечивала, а дверца старенького шкафа едва поскрипывала. Там в самом дальнем углу лежало розовое платье и подарок для отца. Те самые ненужные вещи, которые подарили мне надежду на чудо. И чудо не случилось. Бывает же так.

Подтянула ноги ближе к себе и опустила голову, прячась от света. Стараясь подавить тоску и горечь. Опять воспоминания нахлынули песчаной бурей, от которой не скрыться, не сбежать. Почему-то вспомнился самый последний Новый Год с родителями. Мама на кухне бегала, как пчелка заводная. А папа елку наряжал со мной. Это было самое долгожданное событие года: вытащить старую коробку с подсобки и выбирать оттуда игрушки. Папа весело смеялся, шутил и напевал задорно песню из «Иронии Судьбы». Потом мы обязательно выключали свет и вместе любовались своим творением. Тогда я чувствовала себя нужной, тогда я чувствовала свою семью рядом. И ведь никакие подарки не нужны больше. Лишь бы вот так вместе собраться еще хоть разочек. Попробовать мамин Оливье и мясо по-французски. Как только она умеет делать. Вкус ее рук. - Радость моя, - закрываю глаза и стараюсь вспомнить мамин голос. Такой теплый, согревающий, как облепиховый пунш. Я могла бы слушать его вечно, лишь бы еще хоть раз услышать. - Ты должна улыбаться, ведь как встретишь год, таким он и будет. Подняла голову, вытирая слезы рукавами от кофты. Если продолжу придаваться меланхолии, точно лучше не станет. Я ведь сильная, а мама вряд ли бы обрадовалась, увидев меня плаксой. Поэтому надену платье, заплету косу и буду улыбаться всем на зло. Через десять минут выхожу обратно в гостиную. На самом деле, все были бы рады, если бы я осталась в той маленькой комнатке два на два. Но встречать бой курантов в одиночестве не лучшая затея. Не хочу, чтобы мама там наверху грустила, смотря на меня такую. В конце концов, это всего лишь обычный день уходящего месяца. А впереди еще тысяча таких дней.

Розовое платье, как и предполагалась, производит эффект "бум". Янка кидает косые взгляды, перекашиваясь в ехидной улыбке.  Тетя Люба удивляется так, будто приведение увидела, глаза просто как две монетки по пять рублей. Взгляд проскальзывает по мне, и я чувствую, что если бы не посторонние люди, мачеха бы войлоком затащила в каморку. Миля никак не реагирует. Младшая слишком далека от родственников, даже не верится иногда, что они одной крови.

Гости наши тоже не оставляют меня без внимания. Валера тут же подскакивает, расплывается в улыбке и любезно отодвигает для меня стул. Такой вроде бы простой жест, а приятно. Отец его кивает мило головой, но не произносит ни слова.

- Наша еще одна дочь, - сухо и крайне противно сообщает мачеха. Я прохожу к стулу, присаживаюсь и стараюсь влиться в атмосферу праздника, который тут устроила тетя Люба.

- Вина может? – Вежливо интересуется мясник, но потом осекается и добавляет, что только взрослым предлагал. Мачеха протягивает бокал, ведет себя как настоящая светская львица: тоненькими пальчиками едва касается хрустальной ножки и до ужаса неестественно улыбается. Мужчина наливает красный напиток, а нам предлагает сок.

- Давайте я вам салатик положу, - вопрошает тетя Люба и, не дожидаясь ответа, начинает ухаживать за Федором Ильичом. На заднем фоне герои «Шурика» разговаривают, пререкаются на стройке, а я невольно опять мыслями возвращаюсь в прошлое. Меланхолия так и норовит залезть под самую кожу, дай только волю.

- Ну как? - Любезный тон мачехи, который совсем не вяжется с ее поступками. Она слегка наклоняет голову в бок, кокетливо так взмахивает накладными ресницами, в ожидании ответа. Мясник старательно пережевывает салат, так будто и правда дегустатор со стажем. - Очень вкусно, - отзывается мужчина, закидывая еще одну ложку с пищей в рот. - Яночка так старалась, - врет тетя Люба и застенчиво улыбается. Обман кругом, для всех, такое ощущение, что она уже и сама верит в ту ложь, которую озвучивает окружающим. - Не правда, - восклицает вдруг Валера. - Когда я пришел, то видел, как Таисия готовила это блюдо, да и все что находится на столе. - Вот как?- Удивленно вскидывает бровь мясник, всматриваясь в тарелку с едой. Мачеха в эту секунду переводит взгляд в мою сторону, а я чувствую, как убийственно опасны ее глаза. Будто пулемётом прошибает грудку клетку. Она бы разорвала меня в клочья, да тут люди сидят, приходится сдерживаться. - Да, - вдруг подает голос молчаливая Янка. Все это время сестра сидела с крайне незаинтересованным видом, да и вообще казалось, что ее тут держат принудительно. - Тасечька у нас очень вкусно готовит, не то, что я. - Подчеркивает Яна и ехидно так улыбается. - Ну что ты глупости говоришь, милая, - хлопает по спине старшей дочки мачеха, но так легонько, будто в шутку. - Вкус твоего лимонного пирога я век не забуду. - Опять врет. Иногда у меня создается ощущение, что правду говорить женщина не умеет. - Пап, - поворачивается к отцу Валера, - еда на столе приготовлена Таисией, не сомневайся. Она… - он вдруг замолкает, затем переводит на меня взгляд и замирает. Смотрит с таким неподдельным интересном. И это длительное его разглядывание немного отталкивает даже. - Она чудесная хозяйка и красавица дочка, - наконец, выдает сынок. От услышанного я чуть под стол не падаю. Вот тебе и приехали, откуда не ожидали. Мачеха еще больше заводится, грудь ходуном ходит, зрачки сузились, а ноздри то и дело раздуваются, как у бульдога. Зато Янка начинает смеяться. Да громко так и заливисто, будто сто лет ничего смешней не слышала. - Успокойся, - шикает тетя Люба дочке, но той хоть бы что. Я же нервно сглатываю и тянусь к стакану с водой. Как себя вести не представляю. Что сказать, чтобы не ухудшить ситуацию. Этот парень меня совершенно не интересует, да и вообще, не так я себе представляла первое признание. Хотя если вспомнить, первое было в садике. Но тогда я была совсем маленькой и воспринимала все это как-то иначе. - Таисия, - вдруг падает голос мясник, облокачиваясь всей массой о спинку стула. - У вас талант, не иначе. - С-спасибо, - едва слышно отзываюсь я. Не сказать, что комплимент меня смутил, но ввел в краску точно. Ведь сегодня тут звезда Яна и она должна была получать пахлаву. Тетя Люба с меня ж потом не слезет, будет до конца жизни вспомнить, как ей испортила смотрины. - Чем еще нас удивите? - Интересуется мужчина, переводя взгляд на сына. Он явно заметил, что Валера пялится на меня, совсем не скрывая интереса. Вот так запросто, будто мы сто лет знакомы. - Вкусным алкоголем, - вмешивается мачеха и резко подскакивает из-за стола. - Таисия, пойдем, поможешь мне. - Просит меня устами, а взглядом убивает. Молча поднимаюсь, поджимая губы, потому что уверена, сейчас она будет отчитывать меня. Мы выходим из гостиной, и тетя Люба прикрывает следом за нами дверь. Подходим к кухне, и я собираюсь завернуть, как мачеха хватает резко под руку. - Бессовестная, - цедит шепотом сквозь зубы женщина. Весь ее вид говорит о жутком раздражении: сухие жесткие губы склеены ниточкой, одна бровь нет-нет дергается в нервном напряжении, а глаза, там кажется огня больше, чем на минном поле. - Простите, - тихо отзываюсь, стараясь сгладить напряжение. - Собирайся, - стольным тоном озвучивает она бескомпромиссно. - В смысле? - Не понимаю, к чему она клонит. - Гулять пойдешь до утра великого, а там может и подольше, - грубые и тяжелые слова так спокойно вылетают из ее уст. Мачеха хватает куртку с вешалки, возле которой мы стоим, втюхивает ее в мои руки и начинает толкать к дверям. Я невольно оступаюсь, едва не падая. В этот момент тетя Люба протягивает руку к замку, щелкает им и открывает дверь. Я оглядываюсь, но все еще не могут осознать ситуацию. - Давай, бегом отсюда, - нервно так оглашает она. - Вы с ума сошли? - Перестаю шептать, переходя на обычный тон голоса. - Это мой... - хочу было сказать «дом», но не успеваю. Мачеха просто силой выталкивает меня с порога, а затем кидает обувь, которая больная ударяет по щиколотке. Я хватаюсь за ручку, в какой-то дикой и отчаянной попытке, будто тону в центре огромного океана. Глотаю ртом воздух, барахтаюсь, а тело все равно предательски тянет ко дну. Дверь хлопает, замок щелкает, и вот меня оставляют на лестничной клетке. Я тянусь к звонку, жму и жму, но звуков нет. Выключила. Вот так запросто взяла и выбросила меня, как ненужной мусор за дверь. Меня из моего же дома.