Смотри, но не трогай
Тимур
– Как тебе учеба, Вероника? Нравится? – Елизавета старается поддержать светскую беседу.
И у нее, надо признать, неплохо получается, потому что Ланская изо всех сил подыгрывает. Улыбается, с энтузиазмом отвечает на вопросы и на все лады расхваливает Елизаветину стряпню.
– Да, очень нравится, – Веро кивает, обнажая ровные зубы. – Преподавательский состав у нас сильный. Столько интересного на парах рассказывают.
– А какие впечатления от коллектива? Успели сдружиться?
– Да мы уже там все друзья и подруги, – посмеивается она, а потом хвастливо добавляет. – А меня еще и старостой группы выбрали.
– О, поздравляю! – одобряет Елизавета. – Помнится, в студенческие годы я тоже была старостой.
– Правда? – вклинивается в разговор отец.
– Да. И в студсовете председательствовала, – женщина одаривает его игривым взглядом. – Неплохо, кстати, справлялась.
– Кто бы сомневался, Лиз. Ты ведь во всем лучшая.
Вмиг делается гадко. Наблюдать за их неприкрытым флиртом – почти то же самое, что наблюдать секс. Хочется вырвать себе глаза и заткнуть ватой уши. Хорошо, что я не изменяю своей привычке и ничего не ем. А иначе бы непременно стошнило.
– Ну а у отца как дела? – батя переводит взгляд на Ланскую. – Все такой же занятой? Отдыхать хоть успевает?
– Редко, – Вероника со вздохом оттрюнивает нижнюю губу. – Все больше на работе пропадает. Говорит, у него там карьерные перспективы… Поэтому на отдых и семью совсем мало времени остается.
– Карьерные перспективы? – на лице старика появляется хищное выражение. Так происходит всякий раз, когда он чует потенциальную выгоду. – Неужели Дмитрий в кресло министра метит?
– Я, если честно, толком ничего не знаю, – девушка пожимает плечами. – Папа редко посвящает нас в детали своей работы. Но мама говорит, что пост министра – лишь вопрос времени.
Бросив наживку, Веро поворачивается ко мне и одаривает масляным взглядом. Она не дура, отлично понимает, как подобные новости влияют на моего отца. И наверняка видит в этом отличную возможность потуже затянуть аркан на моей шее.
– Что ж, надеюсь, у твоего отца все получится, – воодушевленно отзывается батя. – Он как никто другой этого заслуживает.
– Спасибо, Анвар Эльдарович, я передам папе ваши слова, – Ланская сама учтивость. – Может быть, нам стоит как-нибудь вместе поужинать? Вы, Елизавета Ивановна, мои родители и мы с Тимуром.
Вот же лиса продуманная. Вычислила уязвимые точки и давит на них с особым усердием. Вот только я не желаю быть актером в чужом спектакле. Этот вечер – и так слишком большая уступка.
– Не форсируй события, Веро, – говорю я, не дав отцу согласиться.
– А я и не форсирую! – она хмурится. – Чего такого страшного в совместном ужине?
– Ничего. Просто не газуй.
Надувшись, Ланская принимается с остервенением орудовать вилкой, а за столом повисает некомфортная тишина. Ну, то есть, я подозреваю, что присутствующие находят ее таковой. Лично мне по барабану. Я вообще не любитель попусту сотрясать воздух.
К теме знакомства родителей мы больше не возвращаемся. Через пару минут Елизавета ставит чайник и достает из духовки свежеиспеченный пирог. Меня уже давно подмывает свалить в свою комнату и растянуться на кровати, но из-за Ланской приходится сидеть и изображать интерес к тому, что мне совершенно не интересно.
Волнующие меня мысли никак не связаны с происходящим. Они гуляют о-о-очень далеко. Там, где Грановская, возможно, сидит на коленях у Никитоса. Или целует его. Или делает нечто такое, о чем я запрещаю себе думать. А не то моя и без того расшатанная нервная система окончательно даст сбой. Рассыплется в крошку к чертям собачьим.
Интересно, они помирились? На гонках Матвеев казался взбешенным. Может, уже остыл? В любом случае Леры сегодня нет дома. Умотала куда-то в самом начале вечера и до сих пор не явилась. А время, между прочим, уже девятый час. И куда дура Елизавета только смотрит? У нее дочь где-то по ночам шарахается, а она знай свои идиотские пироги печет. Мамаша года, блин.
Закончив чаепитие, Вероника благодарит Елизавету за ужин и поднимается из-за стола. Обрадовавшись, что вечер наконец подходит к концу, я тоже вскакиваю на ноги, намереваясь по-быстрому проводить Ланскую и завалиться спать. Но, к моему разочарованию, девушка не торопится уходить. Вместо прихожей она направляется на второй этаж.
– Тебя родители не потеряют? – кисло интересуюсь я, поднимаясь по ступенькам следом.
– Нет, я сказала, что у тебя, – беспечно отзывается Веро. – Пойдем в твою комнату. Мне нужно тебе кое-что показать.
Ее тихий голос полон интриги, но я чувствую лишь глухое раздражение. И зачем я ввязался в эту дебильную игру?
Вероника не была у меня дома с лета, но при этом прекрасно помнит, куда идти. Безошибочно выбирает направление и без стеснения распахивает дверь моей комнаты.
– Тут ничего не изменилось, – удовлетворенно подмечает она.
– Угу, – подпираю плечом косяк.
Не хочется, чтобы эти посиделки растянулись до ночи.
Вероника плюхается на кровать и жестом подзывает меня к себе. Она вся прямо светится, и я, превозмогая недовольство, опускаюсь на покрывало рядом с ней.
– Тим, спасибо, что позвал меня сегодня, – она находит мою руку и несильно ее сжимает. – Я тебя очень люблю.
Где-то внутри ощущается укол досады. Неприятно, когда женщина видит в твоих действиях смысл, который ты туда совсем не вкладывал. Сразу чувствуешь себя жестокосердным мудаком. Хотя, если поразмыслить, это мое перманентное состояние.
– Веро, я…
– Смотри, что я сделала.
Она торопливо задирает кофту, обнажая слегка выпирающие ребра, и моему взору предстает небольшая надпись, сделанная прямо под грудью: «Tim».
Татуировка явно свежая. Кожа под ней все еще отдает краснотой и кажется слегка воспаленной. Но Веронику болевые ощущения, судя по всему, не беспокоят. В ожидании моей реакции она сияет улыбкой и взволнованно дышит.
