Притворись моим другом

Руслан

Внимательно смотрю на то, как Ева, прикусив кончик языка, пишет в тетради. Вот уже несколько дней подряд мы зависаем по вечерам в квартире моей матери, вместе грызем гранит науки и проводим время втроём.

Я неизменно становлюсь наблюдателем, когда мама принимается с усердием следака задавать Майоровой вопросы, и нет, я не рассказал ей о том, как трагично погибла родительница Евы.

Я не имею права болтать на каждом углу или осуждать, потому что понимаю её чувства. Сам сижу в такой шкуре и давлюсь виной, как косточкой от рыбы. Ты вроде ее проглатываешь, но в гортани все равно колет до потемнения в глазах. До встречи с Евой мне удавалось быть равнодушным ко всем телодвижениям рядом. После случая с Димкой я несколько раз дрался с парнями в школе, только из-за того, что они имели наглость упомянуть о нём в паршивом смысле, и пару раз бил по носу тем, кто называл меня убийцей.

А потом «эйфория» прошла… Вина проявилась во всей красе, и я запечатал все эмоции под замок.

- Ты решил, куда будешь поступать? – моргаю, приходя в себя, и прокашливаюсь, замечая взгляд Евы.

- Нет, - и правда не задумывался над этим вопросом.

- Тёть Оля сегодня спросила, а я не знала, что ответить, - продолжила Майорова с задумчивым видом, - ни один предмет меня особо не привлекает.

Ева тяжело вздохнула. Наверное, беседы о будущей профессии становятся некой традицией в каждой семье. О моих желаниях осведомлялась лишь мать, а отец был уверен, что в дальнейшем я пойду по его стопам.

- Я вообще не понимаю, как можно сейчас определиться со своим будущим, - вдруг выдала Ева с такими яркими эмоциями, что мои брови полезли на лоб, - мне даже восемнадцати нет. Я не знаю, какое платье выбрать, а от меня требуется взвешенное решение о деле всей жизни.

- Слишком близко к сердцу принимаешь.

- А ты? – теперь удивлена Майорова, а я спокойно растягиваюсь вдоль кровати и помещаю руки под голову. – Мне кажется, ты так спокоен, потому что все решил.

- С чего такие выводы?

- Не знаю, - она пожимает плечами, - просто создается такое впечатление.

Ева замолкает, а я сажусь, проводя рукой по лицу.

- Не вижу смысла думать о том, чего может и не быть, - выражение лица Майоровой меняется, и я хлопаю по покрывалу, призывая поваляться и забить на уроки, - иди. Давай, история никуда не убежит, а вот момент легко.

Она мешкает, но всё-таки поднимается и идёт ко мне. Аккуратно ложится, и я разваливаюсь рядом.

Притворись моим другом.

Ничего глупее нельзя было придумать. Именно это лезет в голову, когда я поворачиваю голову и смотрю на Майорову, щеки которой розовеют с каждой секундой. Ловит меня на том, что я пялюсь на алые губы. Приходится отвернуться и изучать потолок, погрязая в чисто пацанских мыслях, где главная героиня Майорова. Знала бы она, что со мной происходит в данную минуту, не лежала бы рядом так спокойно.

- Раз мы не можем определиться с будущей профессией, - говорю ей и тянусь к выключателю, - тогда давай решать вместе.

Хлоп! Свет гаснет, и Майорова вскрикивает.

- Тише ты, - смеюсь врубая светодиоды на потолке, - любуйся.

Звезды и разноцветные огни. Рай для детей. Я когда-то был в восторге от того, какой сюрприз мне сделали родители. Не давал убирать и делать ремонт. Воспоминания из детства. Пусть отец преподавал мне жесткие уроки, но знал толк в подарках и организации праздников.

- Красиво, - шепчет Ева, и я поворачиваюсь на бок, чтобы видеть искренние эмоции.

- Да, - киваю в ответ, - ты о чем мечтаешь?

- В каком смысле? – она бросает на меня взгляд.

- Чтобы определиться с профессией, нужно понимать, кем ты будешь, - Ева внимательно рассматривает мое лицо и слушает, - что хочешь принести миру. Какой вклад ты бы хотела внести?

- Руслан, ты говоришь, как директриса на собрании в актовом, - Майорова сдерживает улыбку, но после мы одновременно прыскаем со смеха.

- Точно, - первым прерываю дикий хохот, - но это ведь верно.

- Не знаю, - шумно выдыхает Ева и тоже поворачивается на бок, подпирая рукой голову, - мне бы хотелось помогать людям.

- Хм, врач? – выдаю вариант.

- Нет, слишком большая ответственность.

- А ты боишься ответственности? – искренне удивляюсь, а Ева краснеет.

Вот так открытие!

- Нет, но не хочу, чтобы из-за моих пробелов в знаниях, кому-то стало хуже.

- Ладно, медицина отпадает, тогда, может быть, диетолог? – она открывает рот, но ничего не говорит. – А что? Тоже помощь людям.

- Так можно любую профессию сюда приплести, - толкает меня в плечо и улыбается, - продавщица в магазине тоже помогает.

- Я б не сказал, - кривлюсь, вспоминая, как нас благим матом покрыла стокилограммовая тётя в круглосуточном ларьке около Серёгиного дома.

- Из тебя бы получился идеальный спасатель, - между тем выпаливает Ева с огоньком в глазах.

- Хочешь записать меня в отряд МЧС? Чтобы я прыгал с крана в горящую квартиру? Или взламывал замки на дверях одиноким женщинам? О, - тру подбородок, - хороший вариант!

Очередной толчок в плечо и смех на всю комнату.

- Я серьезно. Ты бы был прекрасным спасателем.

- А ты врачом.

Смотрим друг на друга. Не знаю, что говорить. Мысли улетают, потому что глаза сползают на ее губы. Прикусывает. Матерь божья… Меня в пот бросает от того, что она рядом. Это естественно и ненормально одновременно. Я же просил быть другом, а с друзьями не возникает таких проблем и фантазий.

- Обещай не бить, - выдвигаю, слегка приподнимаясь.

- Что? – непонимающе изгибает бровь. – А…

Не даю договорить. Наклоняюсь и целую, удерживая ее за затылок.

Не ток. Меня чем-то более сильным ударяет. В каждую мягкую ткань. Чертов космос ничто по сравнению с тем, где я оказываюсь.

Впитываю. Поглощаю. Выбрасываю. Отдаю. Искрим так, что дышать нечем.

- Кх-кх, друзья мои, - мамин голос прибивает, как пыльным мешком по голове, - там ужин прибыл – моя лапша и ваши суши.