На грани анархии - Кайла Стоун
Он прочистил горло.
— Он опасен?
— Не для всех, — ответила Ханна.
— Не вызывай у него желания укусить тебя, — хрипло сказал Лиам. — В этом весь фокус.
Ханна улыбнулась Лиаму.
— Разве? Ты уверен? Я припоминаю, что пару раз он чуть не отхватил от тебя кусок.
Суровое лицо Лиама скривилось. Его губы подергивались.
— Я вообще этого не помню. Должно быть, тебе это привиделось.
Ханна снова засмеялась. Высоко, сладко и музыкально.
Ноа напрягся. Этот звук наполнил его радостью и болью в равной степени. Как он любил ее смех. Как он скучал по нему, когда она пропала.
Он думал, что никогда больше не услышит ее смех. И вот она смеется здесь. Чудо.
Но смеялась она не с ним.
Ханна перевела взгляд на Ноа. Ее изумрудно-зеленые глаза сияли весельем. Прекрасное, нежное лицо, отпечатавшееся в его памяти — прямо здесь, живое, в десяти футах от него.
Между ними мог быть и океан.
— Все будет хорошо, Ноа, — сказала она, смеясь. — Все хорошо. Я обещаю.
Майло похлопал по пустому стулу рядом с собой.
— Садись с нами, папа. Лиам учит меня играть в шахматы. Это очень весело! Я расправился с его ладьей своим конем. Это крутой конь.
Ноа хотел сесть рядом со своей женой, но это место уже оказалось занято.
Лиам сидел на дальнем конце стола, его стул стоял рядом с краем дивана, вполоборота, так что его спина прижималась к стене, лицом к комнате. AR-15 прислонен к столу в пределах его досягаемости.
Менее чем в футе от него Ханна свернулась калачиком на одном конце дивана, подогнув под себя ноги, и натянула на колени вязаное вручную одеяло.
Она выглядела довольной и спокойной, не напряженной и нервной, как в доме в «Винтер Хейвене». Такой, какой она обычно была рядом с ним.
— Твоя очередь! — воскликнул Майло.
Лиам сделал ход. Майло наклонился вперед, захватил своего ферзя и сбил одну из черных пешек Лиама с доски.
— Очередная пешка сбита с доски! — обрадовался он.
— Отличный ход, — одобрил Лиам.
Майло просиял.
Что-то темное и уродливое проросло в груди Ноа. Дрожащими руками он расстегнул куртку, снял ее и перекинул через спинку стула. Он тяжело сел и сложил руки на столе, чтобы их успокоить. Изобразил на лице улыбку.
Он должен быть счастлив. Он должен быть самым счастливым парнем на планете.
Сколько тысяч раз он мечтал об этом? Его жена жива, прекрасна, как никогда, прямо перед ним.
И все же, он чувствовал себя оцепеневшим. Удрученным. Даже разочарованным.
Все шло не так, как он себе это представлял — как они упадут в объятия друг друга. Как они будут цепляться друг за друга, словно каждый из них — спасательный плот, единственное спасение. Прошлое забыто, стерто. Новое начало. Новое будущее.
Даже несмотря на все это, у них все получится, пока они вместе. Он верил в это.
Ханна вернулась из мертвых — это все, чего он хотел последние пять лет. Он молил Бога, торговался за свою душу. Он никогда даже не смотрел на другую женщину. Он никогда не снимал обручальное кольцо.
Теперь она здесь. Он здесь. Но они не вместе.
Она даже не спала с ним в одной спальне. Он предложил ей хозяйскую, но она с ребенком заняла гостевую.
Между ними стояла невидимая стена. Ноа пытался обнять ее, прижать к себе. Когда он протягивал руку, чтобы дотронуться до нее, на его пути оказывалась большая собака.
Дело не только в собаке. Или в ребенке, которого она всегда держала на руках. Ханна сторонилась его, словно он чужой.
Он не был незнакомцем. Он был ее мужем.
Лиам Коулман вот кто незнакомец. Высокий, мускулистый солдат, одиночка с прищуренными глазами. Тот человек, у которого возникла связь с его женой.
Ханна и Лиам едва касались друг друга после возвращения Ханны, но в этом нет необходимости. Это нечто большее, чем просто благодарность, которую он видел в глазах жены всякий раз, когда она смотрела на него.
Ноа не мог точно определить, что это было, но и отбросить свои подозрения тоже не мог.
Он же коп. Он доверял своим инстинктам. И его инстинкты кричали правду, принять которую Ноа не решался.
Каждый раз, когда Ханна улыбалась Лиаму, каждый раз, когда Ноа ловил взгляд солдата, наблюдавшего за ней с тем выражением в глазах, которое каждый мужчина узнавал в другом — желание, тоска — когти ревности впивались глубже.
Негодование пронзило его сердце. Он не хотел чувствовать себя таким. Из-за этого он ощущал себя мелочным и злобным. Он ненавидел себя за это.
Это не он. Не тот человек, кем он был, не тот, кем хотел быть. И все же...
Это же друзья Ноа. Это семья Ноа.
Тогда почему Ноа чувствовал себя лишним?
Глава 41
Квинн
День тридцать третий
Квинн не одна.
У нее кольнуло в затылке. Она обернулась и посмотрела назад. Тени вокруг густые и темные. В сарае на заднем дворе Ноа пахло деревом и жиром.
Фонарик дрожал в ее руке. В узком конусе света кружились пылинки.
Сарай огромного размера, скорее даже амбар, двадцать на двадцать. Полки вдоль задней стены заставлены оборудованием для ухода за газоном: разбрызгиватели, катушки шланга, ножницы для стрижки живой изгороди, баллончики с аэрозолем от ос. На стене висели крючки с граблями разных размеров, метлами и большой блестящей лопатой для снега.
Справа стояла громоздкая газонокосилка фирмы «Джон Дир». Слева под брезентом лежала огромная стопка дров, которую постоянно пополняли ополченцы.
Луч фонарика не обнаружил ничего необычного. Ничего лишнего. Все тихо и спокойно.
Просто ощущение, от которого Квинн не могла избавиться.
