Пепел
Правда, ответить Витя не успел. В кабинет вихрем влетела Анна Дмитриевна, но при виде нас двоих, у нее из рук выпал учебник по истории. Где-то секунду она прибывала в шоке, растерянно оглядывая пустой класс, потом собралась, подняла книгу и довольно серьёзным тоном поинтересовалась:
– Где остальные?
– В смысле? – Шестаков приставил к голове шлем, но надевать не спешил.
– У нас урок, где весь класс?
– У нас нет урока, – нагло соврал Витя. Теперь уже мы обе с Анной Дмитриевной зависли в молчании.
Историчка была довольно строгой женщиной, не молодой, но и не старой, и предмет свой любила. Она редко ставила оценки за поведение, в отличие от многих, ругалась, но требовала к своей работе уважения. И такой поступок, вероятно, расценила, как плевок в душу.
– Шестаков, вас всех оповестили о смене расписания.
– Никто нас не оповещал, да, Рита? – кинул он на меня взгляд, требующий поддержки. Я сглотнула и, скорее против воли, кивнула. Был бы кто другой, ладно, но Витю подставлять не хотелось. Тем более он этот концерт устроил явно не ради себя.
– В смысле не оповещал? На первой парте тогда откуда тетрадка с ручкой?
– Вы даже фамилию своей ученицы не знаете, с чего вообще взяли, что она тут вас ждала.
– А кого она тогда ждала? – изумилась историчка, губы ее сжались в тонкую нить.
– Меня, – не растерялся Шестаков. – Собирайся, Романова, я тебя долго ждать буду?
– Что за наглость! Шестаков! Мне ваши выходки уже вот где сидят. Немедленно! Я повторяю – немедленно верни весь класс и сам садись за парту.
– У нас нет урока в расписании, плюс у меня планы, – продолжал упираться Витя. Я поднялась из-за стола, казалось, с каждой минутой напряжение в кабинете растет с уровнем геометрической прогрессии. Да и историчка уже начала краснеть, грудь ее ходуном ходила, а на раскрасневшемся лице под кожей бегали желваки.
– Вить, – шепнула, дернув его аккуратно за край ветровки. Реакции не последовало.
– Еще одно слово, Шестаков, и я вызываю ваших родителей. Мало мне уроков, сорванных вашим баскетбольным братством, но неуважения к себе я не потерплю! – крикнула Анна Дмитриевна. И нет бы, Вите замолчать, сесть за парту, но он будто специально продолжал ее провоцировать на конфликт.
В конечном итоге историчка выскочила из кабинета, злая, едва не полыхая огнем. Мы и словом обмолвиться не успели, как Анна Дмитриевна вернулась, да не одна, а с классной, которая, мягко говоря, тоже была в не особо хорошем расположении духа. Казалось, уже никого не волновал побег целого класса.
Наталья Егоровна при нас позвонила отцу Шестакова, и давай поносить своего ученика на чем свет стоит. Ни слова про побег, зато про грубость, хамство, жалобы учителей, прогул сегодня и много чего еще. Под конец она потребовала срочно явиться, в ином случае будут собирать педсовет.
Поговорить я с Витей в итоге так и не смогла. Его потащили в кабинет к завучу дожидаться приезда отца, а меня отправили домой.
