Эффект ненависти

Нельзя прощать тем, кто не умеет прощать.

Фридрих Вильгельм Ницше

Хотелось курить. Вот уже два года он не брал в руки сигарету, а теперь, непонятно по какой причине, хотелось вновь почувствовать отравляющий вкус табака.

Хотя, причина была хорошо понятна, кого он обманывает? Пугала предстоящая встреча с Соней, а он даже не сомневался, что она состоится. Марк верил в то, что эта встреча облегчит его сестре жизнь, следовательно, сделает все, для того, чтобы она приехала сюда.

Руки потянулись к пачке сигарет и зажигалке, оставленным напарником. Огонек вспыхнул, поджигая кончик сигареты, и по комнате пополз горьковатый аромат. Однако легче не стало, наоборот, горло перехватил спазм, во рту пересохло, а в виски стрельнуло острой болью.

Зачем он так поступает? Почему просто не может перестать искать встречи с ней? Неужели так трудно просто выбросить ее из головы и не пытаться больше увидеть, поговорить?

Стас встал из-за стола и начал ходить по студии, туда-сюда, туда-сюда. Как беспокойный маятник, пытающийся найти свой успокаивающий ритм. Бесполезно. Пульс учащался, стоило лишь взглянуть на стрелки часов, неумолимо приближающие момент его встречи с Соней. Что он ей скажет?

Растерянность. То, что не характерно для Стаса. Он всегда знал, как лучше поступить, что стоит сказать человеку, чтобы избежать конфликта, но с этой девушкой...

Она слишком изменилась.

Раньше Соня ловила каждое его слово, была готова на все, лишь бы получить его одобрение.

А сейчас она холодна как лед.

Неужели это он ее так изменил? Он никогда не думал, что обладал такой властью над ней, даже предположить не мог, что настолько важен для Сони. И та чертова измена сначала показалась ему лишь досадной оплошностью. Он был уверен, что София вернется, попросит прощения за свою вспыльчивость и все станет как прежде.

Слишком поздно было, когда Стас понял, что извинятся должен был он.

Он сел в свое кресло и зажал уши руками. Ему казалось, что он вновь слышит слова девушки, которая слишком неожиданно стала для него важной. И сразу же после этого исчезла, не желая простить его. Будь проклята его глупость!

Парень усмехнулся, вспомнив, что даже не искал ее, не пытался поговорить. Он думал, что она сама придет к нему, а потом, постепенно, это стало неважным. Возникли новые проблемы, и ему пришлось вычеркнуть ее из своей памяти, чтобы справиться с ними. А потом... Он просто не вспоминал. Пока не увидел.

Стоило понять, кому принадлежат до боли знакомые карие глаза, сердце болезненно сжалось и пропустило пару ударов. Он обрадовался, думая, что...

А хотя, на что он надеялся? На то, что девушка, которую он предал, бросится к нему в объятия и вновь полюбит? На то, что все станет как прежде, до того, как она ушла, до того, как родители развелись, а он превратился в изгоя общества? Падшего, проклятого всеми друзьями и близкими.

Тогда от него отвернулись все, кроме матери. Лишь благодаря ей он встал на ноги, и вновь превратился во всеми обожаемого Станислава Торохова, любимчика публики.

В дверь тихо постучали, и Стас тряхнул головой, отрываясь от воспоминаний. Хриплым голосом, нервно, прерывисто, он ответил:

— Войдите.

На пороге стояли Марк и Соня. Девушка была напряжена и избегала его взгляда, и Стас невольно улыбнулся — сейчас она похожа на человека, которого ведут на смертную казнь. Шоколадного оттенка волосы распущены, лицо бледное, осунувшееся. Может, она заболела? Или ее кто-то обидел?

Стас перехватил хмурый взгляд Марка и кивнул в знак приветствия. Тот никак не отреагировал и, выйдя в коридор, нарочито небрежно уронил:

— Я буду за дверью, так что...

Соня кивнула, не поднимая глаз, и сделала несколько шагов вглубь комнаты. Дверь за ее спиной щелкнула, девушка вздрогнула и, наконец, посмотрела на Стаса:

— Ты хотел поговорить?

Он улыбнулся, нервно облизнув губы, и кивнул на ближайший стул:

— Не хочешь присесть?

— Мне бы хотелось поскорее покончить с этим, так что давай обойдемся без вежливости. Я слушаю тебя.

Станислав растерялся, руки вновь потянулись к сигаретам, и комнату наполнил сизый дым. Соня раздраженно наморщила носик, но возражать не стала, только отошла подальше.

— Если честно, я даже не знаю, что сказать.

Девушка пожала плечами и шагнула к двери, всем своим видом показывая, что тогда говорить не о чем. Стас бросил зажженную сигарету в пепельницу и остановил ее, поймав за руку. Карие глаза посмотрели сначала испуганно, затем раздраженно, но после какие-либо эмоции исчезли, взгляд стал абсолютно пустым.

— Ты сам сказал, что тебе нечего мне сказать.

— Но в таком случае мы можем начать с тебя, — спокойно заметил Стас, потянув Софию за собой и силой усаживая на предложенный ранее стул.

— С меня? — удивленно вскинула брови Соня. — Мне нечего сказать тебе, Стас.

— Совсем? — недоверчиво усмехнулся парень. Он видел, что Соня чувствует себя неуютно, было неприятно думать, что это чувство у нее из-за него.

— Абсолютно, — хмуро откликнулась она, но тут же осеклась. — Хотя, знаешь... Я бы хотела попросить тебя кое о чем.

— Я слушаю тебя.

— Держись от меня подальше, ладно? Мне надоело постоянно сталкиваться с тобой в самых неожиданных местах. Хочется спокойствия, знаешь ли, а с тобой это невозможно, поэтому исчезни из моей жизни, как ты это сделал три года назад. Только на этот раз безвозвратно.

— Ты действительно этого хочешь?

Она промолчала. Стас усмехнулся и уже громче повторил:

— Соня, ты действительно этого хочешь?

Девушка кивнула, избегая его взгляда. Стасу на мгновение показалось, что она хочет что-то сказать, но словно обрывает себя на полуслове.

— Я не исчезал в прошлый раз. Это ты сбежала, не пожелав даже выслушать меня.

— Что выслушивать? — возмущенно дернулась девушка. — Что ты не считаешь себя виноватым? Что твои кувыркания в постели с этой... совершенно нормально?