Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко
Успокоившийся генуэзец разговорился, и поведал немало интересного о городах Италии, а также южной Франции, Каталонии, Далмации, Византии и Святой Земли, включая Константинополь и Иерусалим, где он побывал в прошлом году со своим отцом. Всё это было довольно любопытно, особенно рассказы о Византии и Сирии, через которые должен был пройти наш путь. Я слушал и мотал на ус, стараясь выяснить цены на дорогие восточные ткани, фарфор, стеклянные изделия, пряности и благовония, а также ювелирку. Если с ценами на трофейных лошадей с упряжью мы разбирались благодаря предыдущим покупкам, а с стоимостью оружия, доспехов и прочей воинской снаряги нас консультировали близнецы, прекрасно ориентировавшиеся в этом как сыновья оружейника и ученики старого наёмника, то вот в ценах на всё перечисленную роскошь, найденную в обозе Барзаги и в тайнике Адольфа, я откровенно плавал, как и все ребята.
Луиджи, перестав беспокоиться о разбойниках, охотно выкладывал мне нужную информацию, тем более что благодаря недурным лошадям, качественной экипировке (спасибо мастеру Карлу!) и наличию оруженосца и слуги, тоже весьма неплохо снаряжённых, я производил впечатление вполне состоятельного крота…в смысле рыцаря, так что мой интерес выглядел вполне естественным. В конце концов, я направлялся воевать (и грабить!) в те места, где перечисленные предметы роскоши водились немалом количестве. Луиджи, из которого, похоже, вырастет неплохая акула бизнеса (если дадут дорасти), даже порекомендовал мне адреса контор торгового дома Пеллегрини, принадлежащего его семье, в Константинополе, Антиохии, Триполи, Тире, Бейруте, Сидоне и Акре, где можно по выгодной цене пристроить захваченную добычу. Так как это и правда могло пригодиться, я записал адреса в взятую из сундука покойного Барзаги папирусную тетрадь, карандашом из серебряно-свинцового сплава, купленным в Саарбрюккене у иудея Абрама, заслужив уважительный взгляд Луиджи — грамотностью в это время могут похвастать далеко не все рыцари.
За этими разговорами мы и не заметили как доехали до таможенного поста, где стражники графа фон Хельфенштейна взимали с проезжих и прохожих пошлину в графскую казну, что и составляло львиную долю её доходов, по словам Луиджи, уже проезжавшего здесь несколько лет назад, путешествуя с его отцом. Луиджи пошлину заплатил без разговоров, а когда с тем же требованием стражники обратились ко мне, я напустил на себя вид высокомерного аристократа, заявив что как крестоносец, направляющийся в Святую Землю, волей нашего Святейшего Отца Папы Римского, и согласно указу кайзера Конрада, я освобождён от любых дорожных пошлин и сборов, кроме воротных и мостовых, а так как здесь нет ни городских ворот, ни мостов, то и платить я ничего не должен. И вообще, я еду к их графу Эберхарду фон Хельфенштейну, везу его детей, а также разбойников, которые их похитили.
Всё это я излагал в переводе Пьера и Эриха, наблюдая за лицами стражников, на которых разочарование сменялось интересом с примесью лёгкой паники. Мои слова вызвали невероятное возбуждение, и после короткого разговора с подчинёнными, начальник таможни, представившийся Петером Штайнером, рыжеватый мужик лет тридцати пяти, с хитрым взглядом, и прямо-таки лоснившийся от благополучия (что на такой должности неудивительно), решил ехать вместе со мной в замок Хельфенштейн. Уж не знаю зачем ему это понадобилось, наверно, решил заработать плюс к репутации у графа, примазавшись к радостному событию в графском семействе. Но возражать не стал. Пусть едет — быстрее объяснит другим графским людям, что к чему.
Попрощавшись с Луиджи, который торопился в Эсслинген, чтобы застать ярмарочное время, мы направились к замку Хельфенштейн, до которого оказалось недалеко. Замок возвышался над крупным селением Гизелинген — так назвал его Штайнер. Собственно, деревней или селом этот населённый пункт назвать было уже нельзя. По понятиям XXI века тут скорее подошло бы название посёлок городского типа, на средневековый лад, конечно. До города, даже небольшого, Гизелинген пока не дотягивал, но, судя по тому, что стоял он на бойком месте, повышение статуса должно было произойти ещё в этом веке, или, максимум, в следующем. Материальное благополучие хозяев этих мест отражалось и на замке. Он смотрелся ничуть не менее грозно чем замок кайзера в Эсслингене, явно превосходя памятную резиденцию графа фон Саарбрюккен, и при этом отличался претензией на некоторую роскошь и даже архитектурное изящество. Было видно, что здешние владетели денежных затруднений не испытывают.
Над донжоном замка развевалось графское знамя с гербом рода фон Хельфенштейн — идущим по золотых холмам на красном поле серым слоном, что довольно необычно для европейской геральдики. О слонах в нынешней Европе огромное большинство народа и не слышало, не то чтобы видеть. Меня, впрочем, слоник не сильно удивил. Ещё в пути Зигфрид не без гордости сообщил что род графов фон Хельфенштейн происходит «от римской крови», что основатель их рода служил офицером в V Галльском Легионе великого кайзера Юлиуса, то есть Юлия Цезаря, с которым завоевал эти места, получив здесь землю и взяв в качестве герба знак Легиона, пожалованный легионерам кайзером за отличие в боях. Всё это, по словам пацана, он узнал из уроков брата Ансельма, учёного монаха, служившего в замковой церкви и занимавшегося графским архивом, а также обучавшего графского наследника чтению, письму, счёту, языкам, и до кучи — генеалогии и геральдике, без знания которых не пустят участвовать в турнирах и прочих подобных развлечениях.
Подъёмный мост был опущен, и в раскрытые ворота замка въезжали крестьянские телеги гружёные мешками, корзинами, свиными и говяжьими тушами и птицей. Видимо, местные пейзане доставили оброк своему графу. Повинуясь зычному окрику Штайнера крестьяне свернули в сторону, давая дорогу, и после того как наш сопровождающий обменялся несколькими словами с стражниками в воротах, мы беспрепятственно въехали в замок. Здесь Штайнер быстро куда-то убежал, попросив немного подождать, а мы остались, ловя на себе любопытные взгляды стражников и слуг, столпившихся вокруг, приветствуя Зиги и Малу, которых мы с Пьером и Эрихом сняли наконец с их «детских кресел», опустив на внутренний двор отчего замка.
Ждать нам пришлось недолго. Вскоре во дворе, в сопровождении сияющего Штайнера (видимо, принесшего хорошие новости гонца по обычаю щедро наградили), появились с десяток людей, из которых двое выделялись хозяйской манерой держаться, уверенным и
