Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
В-третьих, во многих случаях, политически не доверяя работнику, затягивал вопрос с его арестом, выжидал, пока подберут другого. По этим же деляческим мотивам во многих работниках ошибся, рекомендовал на ответственные посты, и они разоблачены сейчас как шпионы.
В-четвертых, моя вина в том, что я проявил совершенно недопустимую для чекиста беспечность в деле решительной очистки отдела охраны членов ЦК и Политбюро. В особенности эта беспечность непростительна в деле затяжки ареста заговорщиков по Кремлю…
Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово. Даю большевистское слово и обязательство перед ЦК ВКП(б) и перед тов. Сталиным учесть все эти уроки в своей дальнейшей работе, учесть свои ошибки, исправиться и на любом участке, где ЦК сочтет необходимым меня использовать, оправдать доверие ЦК».
Даже такому человеку, как Ежов, была свойственна некоторая наивность. Уж Николай Иванович должен был бы понимать, что его ждет. И все же верил, что его, такого преданного Сталину человека, пощадят. Ну, снимут с должности, ну, арестуют, но не расстреляют же! За что его расстреливать?
Смена команды имела еще один очевидный плюс: на Ежова и его людей можно переложить ответственность за все «перегибы» и ошибки. Партия сурово наказала преступивших закон… И люди видели, как справедлив Сталин и как ему трудно — вокруг столько врагов.
На следующий день после разговора с Ежовым, 24 ноября, Сталин подписал вполне нейтральное решение политбюро:
«1. Удовлетворить просьбу тов. Ежова об освобождении его от обязанностей народного комиссара внутренних дел СССР.
2. Сохранить за тов. Ежовым должности секретаря ЦК ВКП(б), председателя Комиссии партийного контроля и наркома водного транспорта».
Причины освобождения указаны вполне благоприятные для Ежова:
«Учитывая как мотивы, изложенные в заявлении тов. Ежова, так и его болезненное состояние, не дающее ему возможности руководить одновременно двумя большими наркоматами».
25 ноября Берия возглавил наркомат внутренних дел. Заняв главный кабинет на Лубянке, затеял массовую чистку. Убирал людей Ежова. Расставлял новых и молодых. Вождь считал, что они проявят большее рвение, чем утерявшие хватку и энтузиазм ветераны.
Сталин демонстрировал расположение новому наркому. Тогдашний первый секретарь ЦК компартии Грузии Кандид Нестерович Чарквиани рассказывал, как в феврале 1939 года, оказавшись в Москве, отправился к Берии на его новую дачу. И туда неожиданно прибыл сам Сталин. Вождь редко у кого гостил.
НКВД сам подвергся погрому — одному из нескольких. Сталин регулярно требовал смены аппарата госбезопасности.
Профессиональный партийный работник Карен Нерсесович Брутенц в мемуарной книге «Тридцать лет на Старой площади» описал обстановку тех дней. Его отец служил в НКВД. Он позвонил домой и сказал, что вернется не известно когда: из здания никого не выпускают, идут аресты. Сотрудники наркомата сидели в своих кабинетах. По коридору шли люди. Если они входили в чей-то кабинет, значит, его хозяина арестовывали…
Постановление политбюро ЦК ВКП(б) о приемке и сдаче дел по НКВД.
5 декабря 1938 Подлинник. Рукописный текст. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1205. Л. 72–73]
Шифротелеграмма Л.П. Берии И.В. Сталину о новом составе секретариата ЦК КП(б) Грузии. (Утверждено постановлением политбюро ЦК ВКП(б) от 29 августа 1938 г.) 29 августа 1938 Подлинник. Машинописный текст. Подписи — автографы И.В. Сталина, В.М. Молотова, Л.М. Кагановича. [РГАСПИ.
Ф. 17. Оп.163. Д. 1198. Л. 119]
9 апреля 1939 года появился указ Президиума Верховного Совета СССР о разделении наркомата водного транспорта, не выполнившего план перевозок, на два — морского и речного флота. Ежов остался без работы.
На следующий день, 10 апреля, его вызвал к себе только что избранный секретарем ЦК и назначенный начальником Управления руководящих кадров Георгий Маленков. Он занял кресло, в котором в пору своего расцвета сидел сам Ежов.
Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину о болезни Н.И. Ежова. 10 января 1940
Подлинник. Машинописный текст. Подпись — автограф Л.П. Берии. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 377. Л. 109]
Эпоха Николая Ивановича завершилась.
Прямо в кабинете Маленкова после короткого разговора бывшего наркома арестовали. Ордер подписал его сменщик Лаврентий Павлович Берия.
Спецсообщение Л.П. Берии И.В. Сталину о болезни Н.И. Ежова. 13 января 1940
Подлинник. Машинописный текст. Подпись — автограф Л.П. Берии. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.171. Д. 377. Л. 115]
Ежов болел — у него был туберкулез, псориаз. Его поместили в тюремную больницу. Там он значился не под своей фамилией: писали «пациент № 1». Когда в тюремной больнице окажется бывший министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов, его будут именовать примерно так же — «арестованный № 15».
Военная коллегия Верховного суда Союза ССР справилась с делом бывшего секретаря ЦК и наркома внутренних дел за один день. Приговорила к смертной казни «за измену Родине, вредительство, шпионаж, приготовление к совершению террористических актов, организацию убийств неугодных лиц».
На следующий день Ежова расстреляли.
В апреле 1939 года по распоряжению Берии арестовали бывшего первого заместителя наркома внутренних дел командарма 1-го ранга Михаила Петровича Фриновского. Взяли его жену и сына Олега, который учился в военной спецшколе и дружил с Василием Иосифовичем Сталиным и Степаном Анастасовичем Микояном.
По словам Миякояна-младшего, «Олег Фриновский был высокий, красивый парень, слегка “пижонистый”, но неплохой товарищ». Фриновского-младшего арестовали в тот момент, когда он находился в компании своих друзей.
«Вдруг позвонили в дверь, — вспоминал Степан Микоян, — и позвали Василия Сталина. Вернувшись в комнату, он передал Олегу, что хотят видеть его. Олег вышел, а Вася шепнул мне, что пришли его арестовывать».
Показательно, что у детей высокопоставленных родителей не возникло ни чувства возмущения, ни желания заступиться за товарища. А ведь если бы Василий Сталин что-нибудь сказал, чекисты бы уехали ни с чем.
«Из окна мы видели, — рассказал Степан Микоян, — как Олега усадили в “эмку” и увезли. Потом говорили, что он якобы состоял в “молодежной антисоветской группе”».
Олег Фриновский повел себя порядочнее своих приятелей. Анастас Иванович Микоян успокоил сына: Олег на допросе сказал, что Микоян-младший ничего не знал о его делах. А ведь вполне мог бы назвать Степана Микояна и других юношей своими единомышленниками, доставить неприятность бывшим друзьям, проявившим такое равнодушие к судьбе товарища.
— Больше я никогда о нем не слышал, — заключил свой рассказ Степан Микоян, — на свободу он не вышел.
Олега Фриновского расстреляли в
