Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
Одним из первых совместно подписанных документов стала служебная записка Сталину с просьбой «пересмотреть в сторону увеличения заработную плату оперативно-чекистского аппарата». Обращение встретило понимание. Меньше чем через неделю политбюро одобрило новые ставки. В аппарате наркомата внутренних дел заговорили о том, что с появлением Лаврентия Павловича на Лубянке всем подняли зарплату.
Тогда же, 14 ноября 1938 года, всем партийным руководителям в стране разослали подписанную Сталиным директиву:
«В ЦК ВКП(б) подлежат учету, проверке и утверждению все ответственные работники центрального аппарата Наркомвнудела от высших должностей до начальников отделений и следующие ответственные работники местных органов Наркомвнудела — наркомы, заместители наркомов и начальники отделов НКВД союзных и автономных республик; начальники краевых, областных и окружных органов НКВД, их заместители и начальники отделов этих органов; начальники городских и районных отделений НКВД.
Обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий обязаны:
а) взять на учет всех указанных выше ответственных работников местных органов НКВД и завести на каждого из них личное дело;
б) провести тщательную проверку всех взятых на учет работников НКВД путем внимательного изучения всех документов о работниках (личные дела, материалы спецпроверки и т. п.) и личного ознакомления с ними;
в) рассмотреть на бюро обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, предложения начальников областных, краевых управлений НКВД и наркомов НКВД союзных и автономных республик о кандидатурах работников. С каждым из утверждаемых работников НКВД обязан лично ознакомиться заведующий отделом руководящих партийных органов и один из секретарей обкома, крайкома, ЦК нацкомпартий.
При утверждении начальников городских и районных отделений НКВД необходимо иметь от соответствующего горкома, райкома ВКП(б) на каждого утверждаемого работника отзыв первого секретаря горкома, райкома партии, согласованный с членами бюро горкома, райкома ВКП(б).
Начальник Управления НКВД или нарком НКВД союзной или автономной республики должен направлять свои предложения вместе с решениями соответствующего руководящего партийного органа в НКВД СССР для представления этих работников на утверждение ЦК ВКП(б)…
Переброска работников местных органов НКВД из одной области, края, республики в другую производится заместителем наркома НКВД СССР (по кадрам) по получении разрешения Отдела руководящих парторганов ЦК ВКП(б). Переброска работников местных органов НКВД в пределах одной и той же области, края, республики производится распоряжением начальника Управления НКВД и по получении по этому вопросу разрешения обкома, крайкома, ЦК нацкомпартии».
Партийный аппарат намеревался вернуть себе контроль над силовиками, которые в годы большого террора обрели самостоятельность.
17 ноября 1938 года ЦК и правительство приняли постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия».
В нем говорилось о «крупнейших недостатках и извращениях в работе органов НКВД»:
«Враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, стараясь всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД».
Работников наркомата упрекали в том, что они «отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительской работы, вошли во вкус упрощенного порядка производства дел… следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными».
Это постановление ЦК обычно трактуется как сигнал к прекращению массовых репрессий. В реальности репрессии продолжались и при Берии. Скажем, постановление требовало производить аресты только с санкции суда или прокурора. Но ордера на арест прокуратура выдавала бесперебойно.
Зато постановление создавало алиби для Сталина и политбюро и звучало как приговор Ежову. Надо думать, Николай Иванович это сознавал.
Сын Лаврентия Павловича, Серго Берия, вспоминал:
«Как-то Ежов приехал к нам домой вместе с женой. Был уже нетрезв.
— Что же, — сказал за столом. — Я все понимаю, моя очередь пришла».
Можно ли доверять воспоминаниям Серго Лаврентьевича? Ему было тогда всего четырнадцать лет.
8 апреля 1938 года Ежова назначили по совместительству еще и наркомом водного транспорта. Сталин действовал по испытанной схеме: отодвигал главного чекиста от Лубянки, готовя к аресту и суду.
Жену Ежова 29 октября 1938 года госпитализировали в подмосковный санаторий имени Воровского. Она страдала от тяжелой депрессии. Жене наркома тоже шили дело. Несколько недель лечения не помогли. Она проглотила большую дозу снотворного — люминала — и 21 ноября умерла. Похоронили ее на Донском кладбище.
Ежов на похоронах не присутствовал. Ему было не до этого. Истекали его последние дни на свободе.
Ежов не принадлежал к тем немногим, кто пытался спастись. Ему это и в голову не приходило. Никакой вины он за собой не чувствовал. Он всего лишь в чем-то ошибался, не всех врагов выявил и уничтожил… Рассказывают, что в последние месяцы Николай Иванович, который не понимал, почему оказался в опале, сильно пил.
Сталин заставил его своей рукой написать, на кого из крупных работников, прежде всего членов политбюро, в НКВД есть доносы и кто в чем обвиняется. Получился большой список. Не на машинке отпечатанный документ, а рукописный — к нему больше доверия. Этот документ Сталин хранил в своем архиве до самой смерти.
В доносах на членов политбюро не было ничего особенного: какие-то сомнительные, двусмысленные высказывания, кем-то заботливо записанные и принесенные в НКВД. Но важно не содержание, а сам факт наличия такого документа. При необходимости он легко обрастал другими такими же доносами и показаниями арестованных.
Шифротелеграмма И.В. Сталина первым секретарям ЦК национальных компартий, крайкомов и обкомов о положении дел в НКВД и назначении Л.П. Берии на должность наркома внутренних дел. 25 ноября 1938 Подлинник.
Машинописный текст. Правка — автограф И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 58. Л. 61–61 об]
Вечером 23 ноября 1938 года Ежова вызвали к Сталину. Николай Иванович провел в кабинете генерального секретаря почти четыре часа — с четверти десятого до часа ночи. Присутствовали глава правительства Молотов и нарком обороны Ворошилов.
Ежов написал большое покаянное письмо, адресованное Сталину, попросил освободить его от работы наркома внутренних дел и перечислил свои ошибки:
«Во-первых, совершенно очевидно, что я не справился с работой такого огромного и ответственного Наркомата, не охватил всей суммы сложнейшей разведывательной работы. Вина моя в том, что я вовремя не поставил этот вопрос во всей остроте, по-большевистски, перед ЦК ВКП(б).
Во-вторых, вина моя в том, что, видя ряд крупнейших недостатков в работе, больше того, даже критикуя эти недостатки у себя в наркомате, я одновременно не ставил этих вопросов перед ЦК. Довольствуясь отдельными успехами, замазывая недостатки, барахтался
