Крестоносец. Византия - Геннадий Борисович Марченко
— Что за деревня?
Эта информация меня заинтересовала, так как было ясно, что с телегами купца мы далеко не уйдём, да и священник для Барзаги мог там найтись.
— Танненберг, Ваша милость, — с готовностью ответил Тео. — Это недалеко. Проехать дальше по дороге, а там свернуть в лес и проехать до горушки, поросшей ёлками. Деревня принадлежит Кайзеру, там и церковь есть. Тамошние мужики сплошь охотники, служат егерями, когда знатные господа охотятся в здешних местах. Разбойников терпеть не могут. Ну а те их, понятно… Так что там безопасно. Лук и рогатину с топором в деревне всякий держать умеет.
— Так ты же сам разбойник! — удивился Роланд. — Не боишься, что местные тебя на вилы поднимут?
— А вы им не говорите, Ваша милость. На мне ж не написано, что я разбойником был. Да и какой из меня разбойник, с такой-то ногой! И воином теперь уж не стать, — грустно вздохнул он. — Ремеслу учиться — опять же, деньги нужны.
— Ну и куда ты теперь денешься, убогий? На паперть пойдёшь, подаяние просить?
Злости не бывшего разбойника не осталось, чутьём опера я понимал, что Тео не врёт.
— В монахи пойду, благородный риттер, грехи замаливать, — Тео выглядел серьёзным. — По монастырю, коли возьмут, ковылять смогу, руки тоже никуда не делись, пристроюсь как-то, Бог даст.
Тем временем слуги и Пьер закончили погрузку трофеев на повозки. Убитых слуг купца и наёмников перенесли небольшой овражек слева от дороги, привязав лошадей к деревьям, росшим по краю оврага, выворотили их, обрушив края и засыпав братскую могилу, используя сделанные в Саарбрюккене сапёрные лопатки. Сверху поставили наскоро сбитый из срубленного деревца крест, прочли молитву. Трупы Адольфа Железные Зубы (они у него, вопреки прозвищу, были вполне обычные, да и неудивительно, со стоматологами сейчас не очень, максимум, могут зубы вырвать, но никак не вставить), «медведя» Конрада и прочих разбойников оттащили на опушку леса и там оставили. Лесным зверушкам и птичкам тоже надо питаться. Растащили лошадьми деревья, поваленные бандитами поперёк дороги, а заодно и трупы несчастных коняшек, освободив путь. Лошадей привязали к повозкам сзади. В это время я обработал ступню Тео. Раз уж решили оставить его в живых, не нужно чтоб он с гангреной свалился. Он нам ещё должен разбойничье логово с захоронками показать.
Ну а теперь можно в путь. Я сел на переднюю повозку, посадив туда же Тео, указывать дорогу. Роланд с помощью Ульриха забрался на следующую телегу, где лежал Барзаги. Слуги и оруженосцы сели править оставшимся транспортом. После этого мы поехали дальше на юг, оставив поле битвы позади.
Проехав по римской дороге километра три (для себя я всё же предпочитал пользоваться родными мне мерами длины), мы добрались до места где Тео меня остановил, показав на огромный раскидистый дуб слева, затенявший ветвями дорогу. Здесь оказалось что-то вроде просёлка, прикрытого кустами, так что с дороги он был незаметен, конечно, если не приглядываться внимательно и не знать, что искать. Свернув на просёлок, мы сразу почувствовали разницу с творением римских строителей. И раньше то поездка на телегах без рессор была весьма далёкой от комфорта, мягко говоря, но теперь это был какой-то костотряс. Тео охал и стонал, Роланд и Вим ругались (последний на нескольких языках), да и близнецы с Пьером временами выражали своё недовольство. Только Барзаги не подавал голоса в наркотическом забытьи. И это хорошо, так как не представляю, как бы он выдержал эту поездку в сознании!
К счастью, продлился этот кошмар недолго. Ещё пара километров — и мы увидели высокий холм с обрывистыми, поросшими лесом склонами. В отличие от прусского Танненберга, что означает Еловая Гора, который через два с половиной века прославится битвой крестоносцев с поляками (или теперь уже не прославится, мало ли я тут уже натворил), тут всё честно — гора есть, ёлки на ней тоже.
У западного склона пристроилась довольно крупная деревня, с севера прикрытая озерцом, с юга глубоким оврагом, а с запада рвом, валом и частоколом. Не сильно грозные укрепления, но от шайки разбойников или мародёров должны защитить, если деревенские и правда кое-что умеют с оружием. Тео тут, наверное, был бы в безопасности… пока местным жителям неизвестно его прошлое. А вот среди деревянных крестьянских домов, такая же церквушка, не соврал бывший разбойник. Ну что ж, одно обещание купцу, считай, выполнили. А то ассириец совсем плох, вряд ли до вечера протянет.
При нашем появлении на церквушке задребезжал колокол, деревенские забегали, за частоколом появились вооружённые мужики. Неплохо у них сторожевая служба налажена. Мы остановились. Я и Эрих слезли с повозок, подошли к закрытым воротам, где я представился, попросив пустить нас в деревню, и предложив заплатить серебром за крышу над головой, а также продать оружие, доспехи и лошадей по сходной цене. Предложение деревенских явно заинтересовало. Ворота распахнулись, и вскоре мы оказались в деревне. Помимо крестьян, нас встретил местный фаррер, как в Германии называют священников, невысокий и сухонький пожилой человек с добродушным лицом, умными серыми глазами, полуседой светлой бородой и такого же цвета волосами. Ему мы сразу сообщили об умирающем персидском купце-христианине, который нуждается в его услугах.
Священник с очень серьёзным видом велел побыстрее везти купца в приходской дом. При этом у него и слышавших наш разговор жителей проявилось заметно явное любопытство. Для обитателей деревни XII века в Швабском лесу человек из далёкой Персии — почти как инопланетянин в веке XXI. Нас священник тоже пригласил разместиться у него, взяв за это по денье с каждого из нас и по полденье за оруженосцев и слуг. На двор приходского дома затащили и все шесть повозок. Лошади из каравана и взятые у разбойников, которых вели в поводу, не поместились, их отогнали к склону горы.
Барзаги,
