Ошибочка вышла
Мы сидели за столом. Снова. Только на этот раз не дома. Не у них дома.
Как только все вдоволь накатались, за исключением Тима, который кружил вокруг меня, точно курица-наседка, мы отправились греться в кафе, что находилось неподалеку. Полагаю, Лисины здесь были не впервые. Иначе как объяснить такую осведомленность официантов о любимых блюдах всей семьи?
К слову, Тим вел себя довольно прилично. Полагаю, иногда он может быть не такой уж задницей.
И только я об этом подумала, как что-то прикоснулось к моему боку. Я нахмурилась и перевела взгляд вниз. Наглая бессовестная рука двигалась аккуратными плавными движениями от колена к бедру.
Что ж, вероятно я погорячилась с не такой уж «задницей». Он все такой же несносный идиот!
Крепко сжав зубы и пытаясь не выдать эмоций, я опустила руку вниз и попыталась скинуть руку Лисина, но куда там… Гаденыш вцепился в мое бедро клещом! Тим сжал своей ладонью мою ногу, обхватив ее пальцами, недостаточно сильно для синяков, но, могу поспорить, останутся отпечатки.
Наверное я слишком громко вздохнула, чем собственно и привлекла внимание Антонины Николаевны. Женщина кинула на меня обеспокоенный взгляд. Кажется, она была более расположена ко мне, чем ее мрачный муж. Во всяком случае, она не была ко мне предвзята, и не зыркала так, будто я ей под дверь подложила кучку дерь… В общем, вы поняли.
— Ты наверное совсем утомилась, Яночка? — поинтересовалась.
Слабо улыбнувшись, поспешила ответить:
— Нет, что вы! Просто немного непривычно.
Было несколько неловко разговаривать с ней в то время, когда ее сын лапал меня под столом. Движения его руки нельзя назвать откровенными, однако и от скромных они тоже далеки. Так далеки, как Земля от Марса.
— Ты не часто катаешься на лыжах?
Я смущённо пожала плечами, не то от ее вопроса, не то от очередного плавного движения Лисина.
— Это был второй раз, — нервно ответила.
«Пора это прекращать!», — подумала, после чего, в подтверждение своим мыслям, ущипнула Тима за руку.
Его хватка только усилилась, при этом Лисин не издал ни одного звука. Я крепче сжала ногтями кожу на его руке, и через несколько секунд он все же соизволил убрать свою лапу с моей ноги.
С исчезновением его руки я почувствовала знакомую ноющую тяжесть внизу живота. И только сейчас осознала, что за злостью не заметила странного возбуждения, что вызвали его прикосновения.
Проклятье!
Мне определенно точно нужен был парень. Все-таки гормоны давали о себе знать. Но, будь я проклята, если позволю этому хитрому лису положить меня на лопатки! Я хотела только одного парня и душой и телом. Ладно, про тело я может и слукавила. Ему, похоже, вообще было все равно. Чертова физиология!
— Ох, нам стоило поинтересоваться, прежде чем мы поехали, — задумчиво пробормотала Антонина Николаевна и раскаивающимся голосом добавила: — Прости.
— Не стоит, — отмахнулась я. — Мне даже понравилось.
— Ну, в таком случае, — растянула она улыбку на губах, подняв бокал с белым вином, — за это нужно выпить!
Я хихикнула, а затем тоже подняла бокал, чтобы чокнуться с ней и Николь. Мужчины же оставались хмурыми молчаливыми. Кроме Сэма, конечно. Он был занят тем, что строил глазки официантке.
Я покосилась на своего спутника, тот в свою очередь прожигал меня глазами. Мы смотрели друг на друга в течение нескольких секунд. В этих невероятных голубых глазах плескался огонь. И почему такая красота досталась такому отвратительному характеру? Нет в жизни никакой справедливости.
Поспешно отвернувшись, я отпила из бокала.
Пожалуй, все очарование Тима было в том, что он заставлял людей чувствовать себя особенными (в частности, девушек), но я не собиралась вестись на эту шараду. Я все еще помнила каким милым он мог быть, когда ему было что-то нужно. Помнила, как он смотрел на девушек, как пускал им пыль в глаза. Он любил флиртовать, любил создавать неловкие ситуации и вводить в смущение. Мне всегда стоит об этом помнить.
И пусть он не давал обещаний, и каждая знала, что это лишь игра, но когда парень смотрит на тебя, как на центр вселенной, ты забываешь обо всех предостережениях.
<center>***</center> Мы ехали домой в молчании. Я была слегка под шафе. Тосты из уст Антонины Николаевны лились рекой, и под конец нашего обеда-ужина даже Степан Петрович пригубил коньяка «за здоровье и любовь».
Тим, к слову, даже не притронулся к алкоголю.
Я задумалась: не припомню, чтобы он вообще употреблял. Даже на вечеринке, когда я к нему ворвалась, он был трезвый.
Я бросила из-под ресниц задумчивый взгляд на Лисина. Он сосредоточенно следил за дорогой, что освещалась лишь светом фар.
— Что? — спросил он, выгибая бровь.
Пожав плечами, отвела взгляд, но не прошло и минуты, как он опять притянулся к Тиму.
— Я знаю, что неотразим, но если ты чего-то хочешь просто попроси, — сказал, как-то греховно-соблазнительно ухмыльнувшись.
— Я не настолько пьяна, — надменным тоном бросила.
