Оруэлл: Новая жизнь - Дэвид Дж Тейлор
По его собственному признанию, в представлении подростка Оруэлла "хорошим" стихотворением было что-то из Руперта Брука. Находка на учебном столе мастера Итона экземпляра журнала Форда Мэдокса Форда "English Review", содержащего рассказ Д. Х. Лоуренса "Любовь на ферме", стала настоящим откровением. Здесь женщина наблюдает из окна коттеджа, как ее муж вырывает кролика из силка, ломает ему шею, бросает на кухонный стол и заключает ее в пылкие объятия. Почти такой же момент романтического чувства, выведенного на открытое пространство смертью животного, проникает в "Бирманские дни", когда Флори и Элизабет Лакерстин, осматривая тело голубя, которого только что сбила начинающая стрелок, обнаруживают, что их руки, "его правая и ее левая, были крепко сжаты вместе". Что касается его собственного литературного творчества, Оруэлл продолжал создавать умную, но обычную ювенильную литературу - пастиши из "Если-" Киплинга и "Погребение сэра Джона Мура после Корунны" Вулфа для неофициальных журналов Итона; юмористические произведения в стиле писателя-комика Барри Пейна; фрагментарный набросок о человеке в морозном зале ожидания, пытающемся прикурить сигарету. Частные шутки в изобилии. Например, в детективном рассказе "Убийства Вернона" фигурируют два персонажа по имени Леонард Вернон и Сирил Типли. Кажется более чем случайным, что христианское имя Коннолли было Сирил Вернон. Аврил помнила его в возрасте около десяти лет, постоянно уединявшимся в укромных уголках любого дома, где жили дети, с блокнотом под рукой.
Многие ученики Итоны времен Оруэлла оставили свои рассказы о праздновании перемирия, которое ознаменовало окончание Великой войны 11 ноября 1918 года. Брайан Говард сообщил своей матери, что "в понедельник перемирия в 10.40 утра директор объявил, что на следующий день будет полупраздничный день и нерабочий день (то есть вообще никакой работы). Затем начался бунт, вся школа носилась по улицам с криками и воплями, один человек бил ванну, другой чайный поднос, и вы никогда не слышали такого шума". Большинство людей активно готовились к возвращению к прежнему, довоенному существованию, но семейной жизни Блэров потребовалось несколько лет, чтобы восстановиться. Ричард Блэр все еще находился во Франции, а дом в Хенли сдавался в аренду, поэтому второй год подряд Ида договаривалась о том, чтобы ее младшие дети жили у Будикомов. В ее письме от 21 декабря перечислены подарки детям (Оруэлл получил двадцать пять шиллингов от отца и еще пять от тети Нелли Лимузин) и с любовью говорится о ее "птенцах", но есть что-то странное в этой вынужденной разлуке. Разве Эрик и Аврил не могли хотя бы провести день в Молл Чемберс? Или миссис Блэр навестила их в Хенли? Праздничный сезон породил еще одно, не менее звучное стихотворение в форме сонета, начинающееся словами "Наши умы женаты, / но мы слишком молоды / для брака по обычаю этого века", но заверяющее Джасинту, что они вдвоем будут вспоминать, "когда наши волосы станут белыми, / эти облачные дни откроются в лучезарном свете". В январе он, Проспер - теперь уже в Харроу - и Гиневер отправились в Брайтон, чтобы погостить у одного из школьных друзей Проспера до начала занятий. Тем временем письма к сестре пересылались снова и снова.
На первых страницах романа "Вопрос воспитания" (A Question of Upbringing, 1951) герой Энтони Пауэлла, получивший образование в Итоне, Ник Дженкинс, вспоминает "дни в школе, когда так много сил, до сих пор незнакомых, со временем стали бескомпромиссно ясными". Здесь, весной 1919 года, когда приближался его шестнадцатый день рождения, они, несомненно, становились понятными для Блэра КС. Ответы на взаимосвязанные вопросы "Каким был Оруэлл в Итоне?" и "Каким был Итон, когда он там учился?" осложняются тем, что суждения современников были сформулированы ретроспективно. Они вспоминали Оруэлла в свете его знаменитости, а не обязательно как мальчика, которым он был. То же самое и с самим Итоном, который часто поминается, но обычно на безопасном расстоянии, когда мнение писателя о нем успело затвердеть. В этом контексте роман Хейгейта "Приличные ребята" (1930), ставший источником скандала для многих рецензентов, является показательным документом хотя бы потому, что, хотя действие романа происходит в период 1920-1 годов, он был написан менее чем через десять лет после того, как Хейгейт покинул школу. Хейгейт хорошо описывает мелочи Итона: вернувшихся учеников, рассказывающих о своих каникулярных приключениях, Джорджа Роби в варьете и танцы в Беркли, школьную одежду, купленную в Denman & Goddard на центральной улице, парады Корпуса офицерской подготовки по утрам в понедельник, существенный детерминизм подростковой жизни ("В любом случае, беспокоиться было бесполезно. В Итоне все идет своим чередом").
Денис Бейли, герой Хейгейта, не похож на Оруэлла - во-первых, он не коллега, - но, будучи отпрыском семьи, которую описывают как обеспеченную, но не богатую, имеет интересные точки соприкосновения. Одна из них - необходимость бережливости. Состоятельные мальчики отправляют свои костюмы в чистку раз в две недели за 7s 6d за раз, тогда как Денис прибегает к тому, чтобы класть брюки под кровать в субботу вечером, чтобы отжать их. Приезд родителей на четвертое июня заставляет его мучиться над возможными неловкостями: "Мальчик с поношенной одеждой чувствовал, что на него устремлены глаза всего Итона... Мальчики молились перед Четвертым, чтобы их родители вдохновили их на то, чтобы в их одежде был правильный смысл. Умные, но не слишком умные". В романе также есть проблески подземной стороны школы: разговоры о том, что мальчик по имени Шейпли покинул школу при сомнительных обстоятельствах ("Кто пробрался?" "Никто... Грязный маленький грубиян написал домой своим людям"), и предположение, что никто не удивится, если, как следствие, "Фезерстоун упакует свои чемоданы в ближайшие двадцать четыре часа". Роман заканчивается тем, что Денис, которому хозяин дома сообщил, что, в отличие от некоторых его одноклассников, "ты должен работать, чтобы заработать на жизнь", проваливает экзамен на стипендию в Кембридже.
Все это проливает интересный свет на время обучения Оруэлла в Итоне, в среде, где он, по-видимому, был ненавязчивой, но не совсем незаметной фигурой. Одна вещь, которая отличала его от современников, - это его большой рост. Имея скромные 5 футов 7 дюймов в возрасте шестнадцати лет, он вырос на впечатляющие восемь дюймов за следующие два года. Но не
