Девочка Да Винчи
Не слышу ни нервного голоса Варвары, ни воплей Аделаиды, ни голосов одногруппников. Никого и ничего. Только её взгляд. Больной.
Соня отпускает Аделину, отталкивая её от себя, идёт к выходу, ни на кого не обращая внимания. Я вижу, что Варвара хочет её задержать, схватить за руку. Перехватываю её ладонь.
- Не надо, дай ей уйти, - свистящим шепотом отправляю куда-то в район уха нашей училки, моей девушки. Она не слушает, вырывается, но я удерживаю.
Соня проходит мимо нас, как в замедленной съемке вижу глаза. Утопающие в слезах.
За что всё это ей? Как помочь? Что я могу сделать?
Транслирую свои вопросы. Если бы у меня была способность к телепатии я бы отправил их прямо ей в голову. Хочется, чтобы Соня услышала, чтобы ответила. Мне кажется – отвечает. Легкое движение радужки, ресниц, века.
Ничего. Она уверена, что я ничего не могу сделать, ничем не могу помочь.
Соня выходит, громкий звук захлопнувшейся двери. Почему-то мгновенно накативший ужас – ушла навсегда. Хотя понимаю – нет, не могла. Некуда ей идти. Некуда…
- Тварь… она… она ответит…
- Ну ты, Агапова, мразота…
- Реально ребёнка бросила?
- Гнида просто.
- Прекратите балаган! – это Варвара Михайловна пытается в командный голос, но выходит хреново.
- Есть же рамки какие-то…
- Она заслужила! Эта, эта… - Аделина копается в своей сумке, достает влажные салфетки, - эта мелкая дрянь мне вещи изгадила. Новые!
- Вещи? Ты, сука, ей пять лет, какие вещи! – это Дарина, девочка, от которой я никогда не слышал бранных слов!
- Сама ты! Ты вчера всё была свидетелем! Красовицкая воровка!
- Это же ты ей краски подкинула, Ад? Я же видела? – это Галка Ёрш – Ершова – вроде бы она дружила с Аделиной, а раньше с Соней.
- Я? Ты тупая? Я их искала!
- Ты их сунула в пакет Сони, еще выбирала которые похуже. Специально устроила цирк с обвинением. Мразь ты.
- Да! Да! Мразь! А то вы все такие хорошие! Кто со мной обсуждал, что этой нищебродке тут не место? Она уборщицей работает, пусть работает! Какого хрена она с нами в группе? Все, все вы об этом говорили! Все над ней ржали! А я крайняя?
Смотрю, как некоторые глаза опускают, ясно всё. Да уж… детки в клетке.
- Ты не крайняя, Ада, ты… В общем, думаю, надо поставить вопрос о твоем пребывании в группе. – это всё та же Дарина.
- В смысле? Какое пребывание? Я тут с первого класса, я…
- И смысл? Чему ты научилась? – выступает девица с ярко-розовыми волосами, кажется Алёна, - Кому твоя мазня интересна? Ты раньше вечно вылезала только за счёт Соньки и её бабушки, которые тебе по доброте помогали!
- Что? Да ты сама бездарность! Тупая!
- Хватит! – орёт Варька так, что у меня уши закладывает, - Закрыли рты! Сели быстро по местам!
Все переводят взгляды на педагога, явно не ожидая от неё такой прыти.
- Устроили тут… Это вам не клуб по интересам, и не кабак, и не дискотека! Половина из вас не заслуживает места, которое вы тут получили. Бездари!
Ого, вот это она, конечно, зря. И тут же прилетает «ответка»
- Мы бездари, зато не жмемся по углам с учениками! Данечке восемнадцать-то хоть есть? Или вы его развращаете незаконно? – Адочка в своем адовом репертуаре, стерва.
- Рот закрой! – я пытаюсь замять, но, видимо, криво.
- А ты меня, Данечка, не затыкай! Ты свою Соню заткни, которая вас спалила, а потом побежала всем трепать. – ехидно улыбается, не сводя с меня глаз, - Мира, скажи?
Мира ухмыляется, вскидывая брови.
Соня? Не верю, она… она не могла.
- Все по местам. Если у меня будет желание обсудить с вами личную жизнь, я это сделаю, - жёстко чеканит Варвара.
- Так это вы не с нами будете обсуждать, а с директором, и с департаментом образования, - продолжает глумиться Аделина, наглая до отвращения.
Зачем она это делает? Хотя, понимаю. Ревность. Она подкатывала не один раз, еще когда я тогда сох по Соньке… Дождалась, коза…
- С кем я это буду обсуждать – не ваше дело, Агапова! – а Варя молодец, не прогнулась, - У вас сейчас иные задачи. Я так понимаю, вопрос похищения сестры Красовицкой остро стоит на повестке. Так что… будет лучше если вы покинете класс, и подумаете о своем поведении вне этих стен.
- Никуда я не пойду, у меня занятие, оплаченное, между прочим.
В этот момент над входом загорается красная лампочка и играет мелодия звонка. Да, да, тут в студии тоже есть звонки, как в школе.
- Ваше оплаченное время закончено. Прошу на выход. Студийцы, кто готов доработать урок – греческий зал еще час в вашем распоряжении.
Варвара выходит в коридор. Иду за ней как привязанный.
- Варя…
- Молчи. Всё, Данила, всё…
- Что – всё?
- Всё! Я не могу ставить под удар репутацию, я её не для того зарабатывала. Ты понимаешь, что меня отсюда вышвырнут, не разбираясь если эта дрянь откроет рот? Я ведь так и знала, что эта Соня…
- Это не Соня. Соня не могла…
- А кто? Нас видела только Соня! Так что… Она рассказала, эти подслушали. Вот так, Данечка. Верь после этого в дружбу.
- Варя…
- Варвара Михайловна. Извини, у меня следующее занятие через полчаса, надо готовится…
Она уходит, громко стуча каблучками. Словно вколачивает в меня мысль о том, что всё кончено.
Чёрт, она и вчера была пипец как недовольна и моим опозданием, и тем, что я рассказал, про помощь Соне.
- Я все понимаю, Даня, но зачем?
- В смысле, Варь? Они голодные, им есть нечего.
- Сегодня ты накормил, а завтра? А потом она привыкнет, что её кормят, ей помогают, начнет давить на жалость, будет считать, что ей все должны, потому что она сиротка.
- Варвара, притормози.
- Не разговаривай со мной так, пожалуйста. Я тебе не подружка школьная. И я знаю, о чем говорю. У меня примеры есть, двоюродная сестрица такая. Всю жизнь моей мамочке пела, какая она бедная, несчастная, сирота Казанская, пока ей мать – дура, бабушкину квартиру не отписала. И та сразу отчалила. Хату продала и свалила за границу. Матери с тех пор ни разу не позвонила. Вот так. Так что… я про жалость много чего знаю.
