Пепел
Через четыре недели до нас дошли новости – Шестаковы развелись. Папа злорадно хихинул, мама никак не отреагировала, а я упивалась собственным горем. Хотя, конечно, думала о том, каково Вите сейчас, с кем он останется после развода, не уедет ли вообще из города. Последний вариант особенно пугал, но даже если и не уедет, все равно больше не будет нас. Мне все чаще хотелось плакать.
Время шло, порой, слишком медленно, а порой оно останавливалось, и я переставала понимать, какой на дворе месяц, день и сезон.
Закончился третий класс, а там и четвертый, и пятый с шестым. Папа менялся, нет, не в лучшую сторону. Я думала, он перестанет поднимать на меня руку, но его методы никуда не ушли. Менялись только причины: четверка по литературе, недоеденный ужин, длина юбки, открытые плечи. Я превращалась в чучело, скрывающее под одеждой свою индивидуальность.
Папа выбросил почти все брюки из моего шкафа, сказав, что девушка не должна носить обтягивающее. Никаких распущенных волос или блеска для губ. Маму заставил надеть косынку на голову. Хотя, она и так почти погасла, никто не смотрел на нас с ней, а то и вообще шарахались.
В школе надо мной посмеивались, называли нищенкой, обходили стороной. Я никому ничего не отвечала, просто ждала дня, когда выброшу этот хлам в окно, уеду в другой город и забуду прошлое как страшный сон. Иногда, конечно, в кромешной теме мелькали лучики света – я встречала Витю. Замечала его в городе, пряталась за деревом и тайно подглядывала. Шестаков к окончанию шестого класса вымахал ростом, да и руки его обтянули рельефные мышцы. Он всегда был в компании: мальчики и девочки – громкие и веселые. Витя улыбался им, а они улыбались ему.
Я с завистью смотрела на Шестакова. Сколько бы ни проходило дней, месяцев, лет, мое сердце продолжало тосковать по нему, тянуться и мечтать о встрече, дружбе и том обещании, которое мы никогда не сможем исполнить.
А летом у меня появилась первая и единственная подруга – Наташа Краснова, это произошло совершенно неожиданно. Ее семья переехала в соседний подъезд, отец семейства в первый же день перебрал и кинулся на дочку. Она выскочила на улицу с разбитой губой и сжатыми кулаками, а я в этот момент шла из магазина, держа в руках пакет с продуктами.
– Ты… в порядке? – спросила, разглядывая красивую девочку перед собой. Ната была чуть выше меня ростом, но гораздо худей, тростинка. Чернильные волосы разлетались на ветру, а мраморно-бледная кожа и большие карамельные глаза привлекали внимание. На ее руках были татуировки в виде лиан, они тянулись вверх, к плечам. Я так и замерла, разглядывая соседку. Она казалась старше своих лет, года на два или три.
– В чем дело? Чего глаза вылупила?
– А ну… ты просто очень красивая, – выдала первое, что пришло в голову. В ответ девчонка рассмеялась, но лишь на пару секунд, потом также резко замолчала и нахмурилась.
– Моя красота не для тебя, а ты на мешок с картошкой похожа.
– Согласна, – кивнула я, усаживаясь на лавку возле своего подъезда. Эти широкие шмотки выглядели ужасно, за ними даже не было видно, есть ли у меня талия или грудь. Мне стало смешно.
– Ты чего угораешь? – девчонка подошла и тоже уселась рядом.
– А что смеяться – это запретное действие? Или мешок с картошкой может ходить только с перекошенным видом?
– Наташка! – из подъезда выскочила женщина. Она выглядела несуразно: сальные волосы, яркого-красного цвета губы, платье, обтягивающее далеко не худенькую фигуру и полотенце в руках.
– Пусть только сунется ко мне, клянусь, я зарежу его! – прошипела Ната.
– Ты и так отцу руку порезала! – возмутилась женщина. И тут я поняла, что это мама девчонки.
– Пусть спасибо скажет, что я промазала.
– Дрянь, – отмахнулась дама. Затем развернулась и пошла обратно в подъезд.
– Мой отец говнюк, – произнесла неожиданно Наташа. – Но ничего! Я красивая, скоро найду себе крутого парня и брошу этот свинарник.
– Я тоже… – честно призналась, хотя я мечтала не о парне, а о том, чтобы убежать из дома.
– Тогда будем знакомы! Я – Ната, а ты?
И мы подружились вопреки всем законам. Мы были совершенно разными, хоть и одного возраста, обе страдали от родителей, от которых не могли нигде спрятаться. Я узнала, что татуировки покрывали шрамы на теле подруги, а она узнала, откуда у меня синяки и почему я хожу в таких странных нарядах.
Я заставляла ее читать книги и предлагала в будущем вместе поступать в университет. Было бы неплохо оказаться в одном городе, под одной крышей. Но Ната не планировала учиться, она мечтала о парне: крутом, богатом и сильном, чтобы тот поставил на место ее отца-тирана.
– Знаешь, ты должна сходить на свидание! – заявила Краснова в конце восьмого класса. Мы учились в разных школах, но Ната ненавидела почти всех, кроме мальчишек, таскающих ей вкусности и разные вещицы.
– Я? На меня ни один парень не смотрит, ты о чем? – засмеялась. Мы шли по бульвару: моя длинная бирюзовая юбка волочилась по асфальту, а широкая белая рубашка не позволяла разглядеть даже намека на грудь, а вот Наташа в короткой, под самые ягодицы, джинсовой юбке, открывающей ее тонкие длинные ноги, всегда выглядела звездой, яркой и манящей.
– У нас с тобой почти один размер. Я дам платье, сделаю мейк, как тебе идея? Или ты до конца дней собралась сидеть в клетке со своим чокнутым папаней?
