Записки под партами

В этом городе  

Надевают фальшивые лица. 

 И любить его, не за что вроде бы,  

Угораздило как-то влюбиться.  

Чувства, дороги, сплошные пробоины  

Улиц темных обманы пути. 

 И за ним в этот город не стоило,  

Думать сердцем, душою идти. 

(HammAli & Navai - У окна) 

Света 

Затаскиваю Филиппову под лестницу, место, которое ненавижу всем нутром. Сразу воспоминания галимые перед глазами, предыдущая школа, одноклассницы, люди, желающие мне сдохнуть. Сколько всего случилось под лестницей, сколько раз мне там грозили и пытались разукрасить лицо. Ненавижу этот проем, но как забавно выходит, что именно здесь мы поменялись ролям. Никогда не думала, что буду в роли тирана. Весело, конечно. Очень весело.  

Девчонкам говорю, чтоб уходили. Разговор не для их ушей, это только наши с Филипповой темы, только наша одна общая боль. Для нее страх, для меня унижение. Слова Матвеева заели в голове, они пропитали кожу, разорвали нервные окончания.  Нужно избавиться от них, а ради этого я на все готова.  

- Лучше бы тогда прошел мимо, - жестокий и ледяной тон Даниила разрывает перепонки. - Пусть бы добили тебя там, ты явно заслужила. Была бы парнем, разговор был бы другим. Телефон дай? - Не просит, а требует он. И я дрожащими руками вытаскиваю из пальто сотовой. Не успеваю даже протянуть, как он выхватывает сам, потому что на меня явно времени выделено ограниченное количество. Подхожу ближе, выгибаю шею, пытаюсь увидеть, что он делает и замираю.  

- Нет, пожалуйста, - выкрикиваю, пытаюсь отобрать гаджет. Но Матвеев отталкивает меня, его холодность убивает, топчет мою гордость и женское начало. Для единственного мужчины, которому я готова подарить жизнь, которому готова отдать всю себя без оглядки, меня не существует. Светлана Самохина для него элемент проходящий. А сейчас это мусор. Вот так запросто, он готов выкинуть все, что связывало нас. Даниил удаляет фотографии, а их у меня много. Но он не церемониться, просто чистит весь альбом. Затем стирает свой номер и прощается с переписками.  

- Держи, - кладет мобильный мне карман, потому что я не в состоянии даже руку протянуть. Стою подобно статуе Русалки и не верю, что все наяву происходит. - И не звони мне больше, я номер сменю. Забудь меня. А если Тасю хоть пальцем еще раз тронешь, я все твои скелеты на публику вытащу. Слышишь? Заруби себе это на носу! И матери своей скажи, что игры в добро закончились. Поняла меня? - Рычит Матвеев. Не выдерживаю, ноги подкашивает, падаю на колени. Больно ударяясь об асфальт, но это такая мелочь. Потому что внутри мне в разы хуже.  

- Даниил, - кусаю губу, но не могу сдержать слезы. - Пожалуйста, - умоляю его, хватаясь за ткань на черных брюках.  

- Не унижайся. Хотя, - он делает шаг, скинув мою руку, которой пыталась ухватиться за спасательный маяк. - Куда уж хуже? С виду ангел, а внутри гнилая дрянь.  

И уходит. Так легко, будто и не было, между нами, ничего никогда. Хотя что между нами было? Секс? Чем я отличалась от других девушек? Он даже ни разу меня не поцеловал. Будто заразиться чем-то мог, все время голову отворачивал. Простое потребление, которым я довольствовалась. По крайне мере Даниил был честным со мной. Сразу сказал, что не будет никакой любви и воздушных замков. Не понимаю, как эта серая мышь смогла зацепить такого парня, как Матвеев. Что в ней такого... 

- Бить будешь? - Врывается в мои мысли Филиппова. Смотрит своими глазенками, вижу страх в них и отчаянное желание по скорей убраться от сюда. Разговор со мной ей явно не интересен.  

- Хуже, - усмехаюсь. Глаза рыжей моментально округляются, но она все еще смело держит спину прямо и вверх поднятый подбородок. Мышка-то посмелей меня будет.  

- Хуже? 

- Извиняться буду, - спокойно озвучиваю слова, которые даются с трудом.  

- Чего? - Удивляется искренне рыжая. Мы близко стоим, и я могу отчетливо видеть каждый изгиб ее лица. Наверное, таких как она называются "милыми". Словно большой и пушистый котенок, которого хочется погладить, который привлекает к себе внимание. Не понимаю, как такая добродушная и наивная дурочка умудрилась стать изгоем. А еще больше не понимаю, почему Янка ее ненавидела. Явно ж не могла такая, как Филиппова ее обидеть. Слишком правильная.  

- Садись, - показываю ей, когда усаживаюсь на деревянную балку, между стенами. Для чего она тут стоит, не знаю. Но вполне себе сносная скамейка. Рыжая не сразу подходит. С опаской глядит на меня, как испуганный кот, над которым издевались люди.  

- В чем дело? - Аккуратно спрашивает, когда садится рядом.  

- В моей предыдущей школе я была не просто изгоем, а предметом всевышней ненависти. Тебе в этом плане далеко до меня, все что творят мальчишки, фигня полная. Девки в разы агрессивней и жестче. У них стоп-сигнала нет.  

- К чему ты это? - Поворачивает голову, пытаясь рассмотреть мой профиль. Я выдыхаю, потому что понимаю, должна все это рассказать ей, должна извиняться. Слова Матвеева звучат слишком громко в голове. Они как чувство вины, которое преследует по пятам. Я просто хочу избавиться от всего этого, хочу отмыть руки и продолжить жить.