Николай Булганин. Рядом со Сталиным и Хрущевым - Евгений Васильевич Шишкин
Ближайший сподвижник И.Б. Тито во время войны, впоследствии вице-президент Югославии, Милован Джилас рассказывая о визите в Кремль в апреле 1945 года в своих мемуарах «Беседы со Сталиным», давал нелестные характеристики советским вождям. Самого Сталина, а также Маленкова и Лаврентия Берию югославский гость критиковал за непривлекательную внешность, маленький рост и переизбыток веса. Только о Булганине гость высказался положительно: «Булганин был в генеральской форме. Крупный, красивый и типично русский, со старинной бородкой и весьма сдержанный в выражениях».
Врач А.Л. Мясников, находившийся при умиравшем И.В. Сталине, вспоминал: «Дежурил от ЦК Н.А. Булганин. Я заметил, что он на нас посматривает подозрительно и, пожалуй, враждебно.
…Он блестел маршальскими звёздами на погонах, лицо одутловато, клок волос вперёд, бородка – немножко похож на какого-то царя Романова или, может, на генерала периода русско-японской войны».
Мне уже довелось упомянуть имя Главного Маршала артиллерии Николая Николаевича Воронова, который в своей книге воспоминаний «На службе военной» ни слова не сказал о Н.А. Булганине. Книга писалась при правлении Хрущёва, и поэтому, возможно, при издании «ненужные» имена из неё были удалены цензурой. Но факт остаётся фактом. Они вместе служили, были хорошо знакомы друг с другом. А главное – Булганин спас Воронова от расстрела…
Н.Н. Родионов вспоминает о «ленинградском деле»: «Ленинградское дело» волнами прокатилось по всей стране. Аресту, ссылкам, исключению из партии подверглись сотни партийных работников, секретари райкомов, председатели райисполкомов и т. д. Повсюду собирали выходцев из Ленинграда, которые занимали ответственные посты в других областях. Их находили в Ярославле, Мурманске, Симферополе, по всей стране. Был я и на суде по делу Абакумова. Абакумов – Министр госбезопасности в те годы, когда создавалось «Ленинградское дело». Он обвинялся в фальсификации «Ленинградского дела». В перерыве между заседаниями Николай Николаевич Воронов, главный Маршал артиллерии, работавший в то время начальником Артиллерийской академии в Ленинграде, рассказал:
– Вскоре после того, как Алексей Александрович Кузнецов был назначен секретарём ЦК ВКП(б), я зашёл к нему повидаться. Он был удручён, обнял меня и заплакал. «Это конец», – сказал Алексей Александрович.
Предчувствия не обманули его.
– В 1949 году, – продолжал Николай Николаевич, – меня пытались превратить в английского шпиона. Начались вызовы к следователю, обвинения в передаче английской разведке оборонных секретов.
Каких именно? Фигурировали данные, взятые из специальной несекретной литературы, которые Воронову легко было опровергнуть.
Следователь утверждал, что шпионские сведения передавались через лечащего врача на даче. Врач этот никогда на даче у Воронова не был. Тогда в отсутствие Маршала на дачу под предлогом проверки работы телефона заявились два сотрудника, сняли план дачи, передали его находившемуся в тюрьме доктору, и тот на очной ставке показал, в какой комнате получал от Воронова материалы. Дело приобретало зловещий характер. Со дня на день я ждал ареста. Приближалось моё пятидесятилетие. Я думал, если не наградят, значит тюрьма. И вот в ночь накануне дня рождения – звонок Поскрёбышева: «Товарищ Сталин поздравляет Вас с пятидесятилетием и награждением орденом Ленина». Спас меня Булганин. Он набрался мужества, пошёл к Сталину, заступился. «Никто не поверит, – сказал он, – что Воронов – шпион».
Если бы не Булганин, Воронову была бы уготовлена та же судьба, что и главному Маршалу авиации А.А. Новикову. Скорее всего, его подверстали бы к «Ленинградскому делу».
Факт примечательный, тем более в то время, когда заступиться за кого-то перед Сталиным выглядело самоубийством… Булганин посмел!
Н. Г. Кузнецов, Н. А. Булганин
Пожалуй, самые непримиримые отзывы о Н.Г. Булганине оставил его сват – адмирал Н.Г. Кузнецов: «Образцом такой беспринципной изворотливости был Булганин. Сколько раз я не только изумлялся, а просто возмущался, как он менял в угоду начальству своё мнение, высказанное накануне. Да не просто менял, а ещё и ругал тех, кто накануне докладывал ему верные решения. Как раз им-то он и приписывал те глупости, в которых сам был вчера убеждён.
Например, разбирается вопрос о зенитном вооружении корабля, и вопреки нашему мнению он настаивает поставить такие-то пушки. Мы не соглашаемся. На следующий день при докладе Сталину получается конфуз. Сталин спрашивает: «Кто эти глупости выдумал?» И тогда он (Булганин) без зазрения совести тут же в глаза докладывает, что «вот они, моряки, предлагают так, а не иначе».
«Конфуз» очень наглядный. А что же должен был сказать Булганин, зная долгие годы нрав диктатора? Но тут, пожалуй, есть и более интересный вопрос: Сталин на старости лет стал, оказывается, специалистом по корабельному зенитному вооружению?
Адмирал сетовал, что при участии Булганина он «…был выставлен перед Жуковым как его противник. Его желание расправиться со мной за «непочитание старших» вскоре почувствовалось буквально во всех отношениях. Он начал беспричинно грубить, явно вызывая меня на скандал. Видимо, разговоры с такими персонами, как Булганин, убедили его в том, что он будет поддержан в любом предложении относительно меня. Отношение же к флотским вопросам становилось подчёркнуто пренебрежительным. Я, несмотря на его отношение ко мне и флоту, считал своим долгом самым корректным образом ввести его в курс флотских вопросов и пытался возбудить в нём желание разобраться в наших нуждах. Таким же приблизительно образом я строил свои отношения с бывшим Министром обороны Булганиным, который потом одним взмахом вычеркнул из своей памяти всё, что я старался ему привить относительно флота».
«Именно в этот период (начало 50-х, перед смертью И.В. Сталина – прим. Е.Ш.) политиканство и своеобразное маневрирование Булганина вместо государственного, партийного подхода к делу принесли самый большой вред флоту (о прочем я не говорю). Моё желание разрешить вопросы, мои споры и стремление помочь делу вызывали скрытую злобу Булганина, которая до поры до времени накапливалась, а затем обрушилась на меня, когда он стал весьма влиятельным человеком».
Жаль, что двое мужчин, правильнее сказать – государственных мужей, у которых породнились дети, не могли договориться!
Прибавлю ложку дегтя ещё от П.А. Судоплатова: «Некомпетентность Булганина просто поражала. Я несколько раз сталкивался с ним в Кремле во время совещаний глав разведслужб. Булганин не разбирался в таких вопросах, как быстрое развёртывание сил и средств, состояние боевой готовности, стратегическое планирование…»
Вопрос: «А что, Булганин должен был в этом разбираться – в стратегическом планировании разведслужбы?» Спросили бы у него чего-нибудь попроще: к примеру, планирование бюджета на предстоящую пятилетку по отраслям и союзным республикам. Не думаю, что известный разведчик оказался бы специалистом на таком совещании, где обсуждался бы подобный вопрос.
Есть и совсем другая сторона деятельности Н.А. Булганина. К нему как
