Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин
В собрании сочинений Сергея Кирова помещен любопытный документ — официальная нота грузинскому правительству:
«По сведениям, имеющимся в моем распоряжении, в Кутаисской тюрьме содержатся под арестом Николай Нозадзе, Ной Тодуа, Георгий Чубинидзе, Баграт Цамая (так в документе. — Авт.) и Лаврентий Берия.
Все они были осуждены военно-полевым судом Грузинской Демократической Республики за участие в вооруженном выступлении в октябре прошлого года.
Так как все поименованные граждане имеют право на основании статьи X договора между Россией и Грузией на освобождение от отбывания наказания, я не могу не рассматривать дальнейшее их пребывание в тюрьме как нарушение договора».
Много позже, после ареста и расстрела Берии, в январе 1954 года, генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко информировал первого секретаря ЦК:
«товарищу Хрущеву Н. С.
21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.
9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.
Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берия, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С. М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л. П. Берия из Кутаисской тюрьмы.
В настоящее время документально установлено, что в ноте С.М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л.П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия — солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе».
Сам Лаврентий Павлович писал:
«В Тифлисе меня арестовывают вместе с Центральным Комитетом Грузии, но согласно переговорам Георгия Стуруа (секретарь Кавказского краевого комитета партии большевиков и один из будущих руководителей Советской Грузии. -Авт.) с Ноем Жордания освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию. Однако мне удаётся остаться, поступив под псевдонимом Лакербая на службу в представительство РСФСР к товарищу Кирову, к тому времени приехавшему в город Тифлис.
И.В. Сталин, С.М. Киров, дочь Сталина Светлана во время отдыха в Сочи. 1934. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д 284]
Молодой Берия при всяком удобном случае напоминал, что работал под руководством Сергея Кирова, который был в чести у вождя
В мае 1920 года я выезжаю в Баку в регистрационный отдел за получением директив в связи с заключением мирного договора с Грузией, но на обратном пути в Тифлис меня арестовывают по телеграмме Ноя Рамишвили и доставляют в Тифлис, откуда, несмотря на хлопоты товарища Кирова, направляют в Кутаисскую тюрьму.
Июнь и июль месяцы 1920 года я нахожусь в заключении, только после четырёх с половиной дней голодовки, объявленной политзаключёнными, меня этапным порядком высылают в Азербайджан».
Заботливая меньшевистская власть Грузии положила голодавшего Берию в тюремную больницу, а потом отпустила на волю.
В Баку власть уже принадлежала большевикам. Но Лаврентию Павловичу уже было не до учебы и не до архитектуры. Настало время устраивать жизнь и делать карьеру. Недавний подпольщик без дела не остался. Два месяца Берия трудился управляющим делами ЦК компартии Азербайджана. Потом стал ответственным секретарем республиканской Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Занятие, требующее определенных качеств.
Речь шла о том, что представителей «эксплуататорских классов» просто грабили. У них все забирали и часто выгоняли на улицу.
«Жил Берия над нашей квартирой, — вспоминал Владимир Яковлевич Андреев, сын бакинского журналиста. — Моя мама, грузинка, часто беседовала с матерью Берия. Он выполнял, так сказать, общественную нагрузку — был у нас то ли домкомом, то ли входил в домком, во всяком случае ведал распределением мебели и богатой домашней утвари, реквизированной у бывших состоятельных жильцов дома, одного из лучших в Баку».
То, что происходило в стране побеждающего социализма, не всем нравилось. Но Берия нашел себя в этой жизни.
Рухулла Али оглы Ахундов, секретарь ЦК компартии Азербайджана, подписал лестный для Лаврентия Павловича документ:
«Работая Управделами ЦК Азербайджанской компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрационного отдела Кавказского фронта и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, тов. Берия Л.П. с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней работой, что следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого сегодня в советском строительстве».
Рухулла Ахундов возглавил Азербайджан после того, как Сталин в январе 1926 года перевел Сергея Кирова в Ленинград. Но в 1928 году азербайджанскому секретарю не повезло. Он не входил в число неприкасаемых и оказался героем критической заметки главной партийной газеты «Правда»:
«Член ЦИКа тов. Рухулла Алы Оглы Ахундов ударил по лицу пассажира в вагоне-ресторане поезда Москва — Харьков за то, что пассажир отказался закрыть занавеску у окна. При составлении дознания тов. Ахундов выложил свой циковский билет».
Циковский билет, говоря современным языком, депутатское удостоверение.
Заметка попалась на глаза Владимиру Владимировичу Маяковскому. Поэт, возмущенный барством советского чиновника, написал стихотворение «Помпадур»:
Соседу по столу,
напившись в дым и дрызг,
орет он:
«Гражданин,
задернуть занавеску!»
Взбодрен заручками
из ЦИКа и из СТО,
помешкавшего
награждает оплеухой,
и собеседник
сверзился под стол,
придерживая
окровавленное ухо…
Выдающийся
советский помпадур
ехал
отдыхать на воды.
Однако же эта история герою стихотворения не повредила. В 1930 году Рухуллу Ахундова сделали секретарем Закавказского краевого комитета ВКП(б). Погубили его не стихи Маяковского, а дурные отношения с новым хозяином Азербайджана Мир Джафаром Багировым, закадычным другом Берии.
Один из бакинских партийных работников вспоминал:
«В конце 1936 года я встретил Рухуллу недалеко от здания ЦК АКП(б) на Коммунистической улице. Он был расстроен и взволнован, рассказал, что разругался с Багировым по какому-то вопросу, причем он ругал Багирова за то, что последний хочет единолично управлять Азербайджаном и совершенно не считается ни с кем… Через несколько дней Ахундов был арестован».
