Девочка Да Винчи
Капец…
Я просто не знаю, что еще сказать. На Соню жалко смотреть. Нет, я понимаю, что в чем-то Варвара права – как можно было отпустить на улицу пятилетку, одну?
Мои сестрицы старше, Ванде восемь, Дарине шесть. Они гуляют одни всего полгода и то – во дворе нашего дома, за забором. Раньше они и там были либо со мной, либо с няней.
Соньку трясёт, я сам в шоке – нет, ну реально это ЧП, всё серьёзно. Ребёнок пропал. И уйти я не могу.
У нас с Варварой билеты в театр, мы спешим, но уехать сейчас…
- Варя…
- Не называй меня так тут, с ума сошел, - шипит она, смущаясь и краснея.
- А что такого? Девчонки наши тебя все по имени называют, и ничего? Да и парни…
- Это другое, Даня, как ты не понимаешь?
Понимаю. Прекрасно понимаю, чего она боится. Я и сам боюсь этого. Если руководство студии или педагоги узнают какие у нас на самом деле отношения… Варваре Михайловне мало не покажется.
- Даня, чем ты сейчас поможешь? Полицию надо, народ опрашивать, камеры смотреть…
- Значит буду опрашивать и смотреть, Варь… Варвара Михайловна!
- Ну, ок… Тогда я поехала. – поджимает губы, зная как меня бесит это её «ну, ок».
- Есть еще время, подожди минут пятнадцать хотя бы? Полчаса?
- Что изменится за полчаса? Всё, я ушла.
Чёрт, разрываюсь на части. Мне так хочется пойти с Варей! После театра мы договорились посидеть в небольшом кафе в центре, там живая музыка, сегодня концерт интересной группы, можно потанцевать, Варька это любит, ну и для меня лишний шанс пообжиматься.
Но Соня…
Вижу её глаза…
Совершенно беспомощные…
Не догоняю, что значит, она живёт в студии? У её бабушки, Софьи Сергеевны, была отличная квартира. Большая трёхкомнатная квартира в нормальном доме. Мы студийцы там бывали, когда Софья Сергеевна заболела, ребята её периодически навещали.
Что могло случится с этой квартирой?
Я вообще не понимаю, что произошло с Красоткой после смерти её бабушки.
Соня ведь вроде должна учиться в институте?
Я думал, она тут подрабатывает, да, ну, многие студенты чем-то занимаются в свободное время, карманные расходы никто не отменял. Но клининг? Она ведь может преподавать рисунок? Заниматься с детьми, например?
Думаю, и сам себя ругаю. Не понимаю, потому что даже не пытался. Мне было не до Сони. А ведь она мне очень нравилась, мне казалось, я влюблен. И что? Значит, эти чувства ничего не значили? Или я просто не умею любить?
Да, тогда когда она не отвечала на мои сообщения – было обидно. Я ревновал. Злился. Сначала хотел разобраться во всем, потом решил – ну нет, так нет. Значит оно мне не надо. Ну и всё. Запретил себе думать на эту тему.
Я же не знал, что у неё всё вот так…
Я и сейчас не очень понимаю, что с ней происходит.
Приезжает полиция.
Меня настораживает затравленный взгляд Красотки. Чего она боится?
Ей задают вопросы, она отвечает. Полицейские смотрят камеры.
На камерах у студии видно, что Арину кто-то позвал и она пошла. И все, пропала из поля зрения.
Соня бледная как смерть. Подхожу к ней после того, как заканчиваю разговор с сотрудниками полиции.
- Сонь… может, врача тебе вызвать? Ты плохо выглядишь совсем…
- Не нужно. Какой врач? Мне надо ждать Арину. Она… она ведь вернется?
Полицейские решают, что делать, нужно запросить данные с камер соседних домов, может быть у кого-то работали видеорегистраторы. Кто-то из педагогов предлагает написать в чат известных поисковиков.
Я вижу как дрожат Сонины руки. Как искусаны губы. Хочется чем-то помочь еще. А чем?
Просто сажусь рядом и обнимаю. Просто обнимаю.
А она… утыкается мне в грудь и трясется, заходясь в беззвучных рыданиях.
Мне хочется её успокоить, но я понимаю, что это бессмысленно. Надо поддержать. Глажу по голове. Молча.
Смотрю на полицейских и охранника, которые еще что-то решают.
А потом открывается дверь и в холл вбегает Арина.
- Соня! Сонечка!
