Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
По спине спасателя пробарабанило несколько осколков, по счастью не острых, во всяком случае, в тело ни один не вонзился. А синяки – мелочь, не стоящая внимания. Только убедившись, что бомбардировка останками стильного крыльца и двери, не выдержавшей мощной атаки зеленого друга, прекратилась, мужчина поднялся на ноги, увлекая в вертикальное положение и Нику. После чего внимательно оглядел девушку: не пострадала ли ненароком. Не считая испуга, та была цела.
Народ, вечно жаждущий хлеба и зрелищ, стал собираться вокруг деформированного до состояния полной абстракции входа. Восторженно присвистывала парочка пацанов, снимая зрелище на мобильники, квохтала какая-то старушка, владелец «хонды» стенал над любимицей, избитой стеклянной шрапнелью. Изнутри самого ресторана тоже мало-помалу начали подтягиваться привлеченные шумом люди. Толпа гудела, волновалась, азартно спорила о причинах происшествия и заодно честила на все корки власти города, не удосужившиеся спилить гнилое дерево.
Ника, перестав трепыхаться в объятиях, расширившимися глазами взирала на то место, где стояла недавно и где, что уж греха таить, могла остаться навсегда, не подоспей помощь в лице оскорбителя. Она бы стояла так долго, если б Эльсор, прикинув недоступность заблокированного крыльца для немедленного выхода, не потащил ее назад, в сторону раздевалки. Там альраханец прихватил с вешалки свой плащ и через служебную дверь вывел девушку прямиком на задворки ресторана.
Шум толпы и машин с проспекта до слуха девушки доносился как сквозь вату.
– Жива, писательница? – Участливая насмешка частично вернула Нике ощущение реальности, рухнувшее после происшествия.
Вот только ответить словами сразу почему-то не получилось, язык, как подметка, присох к глотке, поэтому девушка лишь кивнула.
– Ты зачем побежала? Куда-то опаздывала? – В голосе Сандера отчетливо слышалось искреннее недоумение.
И со столь же искренним недоумением уставилась Ника на альраханца в ответ. «Неужели не понимает?» Не понимал. Натурально. Стопроцентно. Без обмана. Притворяться так было невозможно. Упавшее на крыльцо дерево забылось, куда интереснее было другое. Молодая писательница с давным-давно повернутыми набекрень мозгами сделала свои и, что удивительно, соответствующие реальности выводы и уверенно озвучила их:
– Ты не русский.
– Откуда такая занятная мысль? – слегка досадуя на себя, удивился Пепел. Языкового барьера благодаря амулетам при переходе возникнуть не могло, а значит, выводы Ника сделала из поведения спутника.
Он слишком привык опираться на чутье в любых действиях, реагируя в незнакомом мире на незнакомые объекты больше инстинктивно, чем руководствуясь точными данными. С Никой выбрать верную линию и предвидеть реакцию не получалось, видимо, из-за этого альраханец и попал впросак. Впечатление новое, интересное, но не особо приятное.
– Ты даже не понимаешь, что оскорбил меня предложением переспать, – ответила девушка, щеки покраснели, но говорила она твердо. – Любой русский, каким бы распальцованным кошельком на ножках или золотым мажором он ни был, понял бы причину поступка, даже если счел его глупым. У нас первое свидание не принято заканчивать в постели.
– О? А почему? – Альраханец заинтересовался повадками землянок.
– Потому что перпендикуляр, – сердито огрызнулась Ника и прыснула, когда сообразила: оскорбитель очень старательно пытается вникнуть в суть объяснения, даже слегка свел брови. Злость, досада, разочарование и мысли на тему «Чего же я такая невезучая? В кои веки кто-то понравился, и тут облом» сменились интересом, созвучным тому, что испытывал Эльсор.
– Объясню, постараюсь объяснить, но скажи, Сандер – настоящее имя?
– Нет, перевод. Я Эльсор, прозываемый Пеплом, – представился альраханец, потому что неожиданно сильно ему захотелось это сделать, как бывало всегда, когда он ловил Волну Судьбы.
– Издеваешься? – икнула от неожиданности Ника.
– Ничуть, – отвесил даме легкий полупоклон альсор. – Полагаю, теперь у тебя не осталось сомнений в том, кто я и откуда и почему не сведущ в ваших обычаях?
– Не-э-эт, если не играешь в ролевку, а про ролевки по «Альраханскому циклу» я не слыхала, то не осталось, – в состоянии странного спокойствия, родственного трансу, промолвила девушка, разглядывая Эльсора. – Надо же, ты совсем такой, как я навоображала.
– В таком случае я жду объяснений, – потребовал альсор.
– Это у вас потенциальный партнер любого пола, если он значительно более знатен, чем предполагаемая пара, спокойно делает столь бесцеремонные предложения, и никто не считает их унизительными или оскорбляющими чье-либо достоинство. У нас перед переходом к интимным отношениям считается уместным узнать друг друга получше: вкусы, пристрастия, мнения. Постель, как продолжение обеда, в большинстве случаев расценивается как фривольное поведение. Даже если кавалер занимает очень высокое положение, а его дама нет. Женщина, которой такое предложили, вправе подумать, что кавалер не уважает ее и завел знакомство с единственной целью, для которой можно снять и проститутку. Возможны, конечно, варианты, но…
– Но? – Альсор вел собеседницу в сторону архива.
– Но печальных последствий подобных экспериментов значительно больше, чем радостных историй о том, как двое нашли друг друга, жили долго и счастливо и умерли в один день. То, что достается слишком легко, как правило, совершенно не ценится, – закончила Ника, перейдя на личности. – Да к тому же я еще после расставания с Шуриком не отошла – раз. Если ты и впрямь Эльсор-Пепел, то связываться с таким опасным типом занятие для любителей жесткого экстрима – два. И, в-третьих, неужели ты познакомился со мной совершенно случайно?
– Нет, – не стал врать альсор, кажется, он смотрел куда-то в сторону, но подмечал все сказанное девушкой, каждый ее жест, интонацию и плел собственную вязь выводов и предположений. – Мы пришли на Террон, чтобы найти кое-кого. А обнаружили тебя, Пишущая про Альрахан.
– Хм, а я пошла в ресторан со случайным знакомым и обнаружила альсора из книжки, которую, как считала еще пять минут назад, придумала лично, – пожала плечами Ника. – Одномоментное обоюдное крушение устоявшихся представлений. Квиты?
– Квиты, – согласился Пепел, чуть вздрогнув от откровенности девушки. – Но ты не выглядишь сокрушенной.
– Я же пишу фэнтези, значит, допускаю, ну хотя бы гипотетически, существование всего, что только можно вообразить, пусть не здесь, а где-то, в каком-нибудь далеком уголке Вселенной. Более того, я допускаю, что существует и все остальное, чего я даже вообразить не могу и не смогу никогда! И вообще, писать о том, во что не веришь хотя бы на чуточку, невозможно! Конечно, столкнуться с собственной выдумкой нос к носу – это шок, и, может, я даже испугаюсь, как-нибудь попозже. Сейчас я слишком возбуждена, чтобы бояться! Это так здорово, у меня будто разом границы мира, до которых рукой подать, отодвинулись в радужную дымку, и так на душе светло стало. Аж дух захватило от близости чуда!
Ника не выдержала и закружилась перед Эльсором, смеясь и пиная ногами шуршунчики пестрых кленовых листьев, щедро усеявших тротуар перед аркой. И вновь мужчина почувствовал странное сродство с состоянием спутницы. Нет, кружиться и пинать листья не стал, лишь рассмеялся от души, что в принципе было Пеплу несвойственно. Улыбка – да, усмешка – возможно, но не заливистый смех. Впрочем, никого из знакомых с повадками альсора рядом не было, а значит, и упрекнуть его в разрушении имиджа тоже никто не мог.
– Это я-то чудо? – насмешливо спросил он.
– Ты его доказательная составляющая, – хихикнула Ника и спросила: – А ты один сюда пришел?
– Нет, хочешь познакомиться с другими составляющими? – загадочным шепотом уточнил Пепел.
– Хочу, но не сейчас, обед заканчивается, на работу надо возвращаться, – от всего сердца пожалела девушка. – И отгул не возьмешь, сегодня заявлений много, нельзя все на Марину Владимировну валить, нечестно.
– Тогда я приду вечером, – охотно уступил альраханец и, сопроводив даму до подъезда, откланялся. Не забыв, впрочем, перед уходом вернуть ей «оброненные» на столе в ресторане деньги. Причем сделал это так, что настаивать на праве оплаты счета было глупо.
Часики на руке подсказывали, что обеденный перерыв завершился с четверть часа назад. Ника поспешно скинула плащ, переобулась и взлетела по лестнице в кабинет. Коллега уже обложилась архивными подшивками и работала над первым из внушительной стопки заявлений. Табличка-пустографка неуклонно заполнялась данными о зарплате за пятилетку дремучей поры восьмидесятых.
Однако стоило девушке объявиться, как на нее уставились горящие предвкушением глаза. Кажется, у дамы даже румянец на щеках разгорелся ярче. Колонки с цифрами были временно позабыты, а ручка нацелена в грудь Ники, как дуло пистолета.
