Ирина Шевченко - Сказки врут!
Если он считал, что после этого заявления нас оставят одних, ошибся. Ни Серый, ни колдун уходить не собирались.
— Короче, Вербицкая, хреновый у меня выдался уик-энд: водки, прикинь, не было, баб тоже. Грибы собирали. Ну и я вот… Ты же вроде разбираешься, да?
— Вроде разбираюсь.
— Так глянь, чтоб я это… не того…
Ведро оказалось доверху наполнено грибами. Я расстелила на полу газетку и пересыпала на нее добычу приятеля. Разворошила, разглядывая грибочки, и в итоге выловила-таки выбивающийся из общего ряда экземпляр. Отложила в сторонку.
— Это ядовитый, да? — в священном ужасе округлил глаза админ.
— Это съедобный. — Я протянула ему чудом затесавшуюся в компанию поганок рядовку. — Держи, с лучком пожаришь.
— А я бы еще вот эти два прихватил. — Темный вынул из общей кучи пару подозрительно голубеньких грибочков.
— Их тоже с лучком? — просиял Игорек.
Три гриба вместо одного — это в корне меняло ситуацию. Оптимист, блин!
— Нет, — не стал врать колдун. — Высушить, истолочь и заваривать, как чай. «Контр страйк» с эффектом присутствия гарантирован.
— Он же сказал, что не геймер!
Я сцапала волшебные грибочки, пока их не успел перехватить странно оживившийся программист, и бросила к остальным. Завернула поганки в газету и унесла на кухню. Потом сама выброшу от греха подальше.
— Как жаль, что вы уже уходите. — Сережка протянул Игорю пустое ведро.
Похоже, манеры темного уже передаются по воздуху.
— Игорь, подожди, — остановила я друга. — Ты вовремя зашел. У меня тут… родственники понаехали, хочу пару недель в счет отпуска взять… Черт! Не получится, я же только в мае была. Тогда я «без содержания» напишу, передашь заявление?
— Передам. Только Владиславич не пропустит. Ты что, не слышала, как он в четверг на планерке разорялся? Лето, работать некому.
— А, ну и черт с ним, — решила я. — Пусть увольняет за прогул, но завтра я не выйду.
— Очень надо? — Программист оглядел моих понаехавших родственников. — Тогда есть варианты. Помнишь, я в апреле паховую грыжу лечил? В Анталии. Короче, есть один хирург, что хочешь тебе нарисует.
— А можно? — обрадовалась я.
— Без проблем. Айболиту — пару сотен и мне — ночь безудержной страсти… — Вспомнил про Серого, отступил на шаг. — В смысле, пива мне купишь… Подходит?
— Подходит. Только, Игорек, что угодно, но не паховую грыжу!
— Заметано.
Он достал из кармана мобильник, набрал номер.
— Виктор Сергеевич, день добрый. Не заняты? Тут хорошему человеку помощь нужна…
Разговор занял не больше минуты.
— Поздравляю, Вербицкая, две недели отдыхаешь — у тебя геморрой!
— Спасибо, Игорек, — поблагодарила я душевно.
Серый давился неуместными смешками, колдун сохранял непроницаемую физиономию.
— Да не за что. Обращайся, если что.
Когда он ушел, бросив в опустевшее ведро единственную рядовку и усопшие… усохшие ромашки, темный развернулся к нам с Сережкой.
— Мне. Нужен. Всего. Час, — произнес он раздельно. — Это ясно? Отдохну, а потом обсудим, что делать дальше с этим… геморроем.
Он проспал не час и не два. За окнами уже темнело, а мы с Серым сидели в спальне и — на всякий случай шепотом — разговаривали.
Деньги я спрятала в ящик с документами, и к ним мы больше не возвращались. Не хотелось даже думать, что мне придется выполнить Сережкину просьбу. Да и нужно ли будет? Если с ним что-нибудь случится, операция его матери может уже не понадобиться. Хотя с ним и так уже случилось… Но об этом мы тоже не говорили.
Наверстывали упущенные годы. Он рассказывал, чем занимался, где успел побывать. Я — о себе. Благо, много времени это не заняло: институт, работа, какое-никакое продвижение по служебной лестнице, от сметчицы до ведущего экономиста. Личная жизнь? Тут мы умолкали оба. Затронь эту тему, и окажемся по разные стороны баррикад. Он разбивал сердца, мне разбивали. Не вдребезги — так, откалывали понемножку. А в сердце всегда был только он… Так странно. Откажись я тогда от вина, и не приснился бы мне тот сон, не рассказала бы о нем маме, не услышала бы, что Сережка умер, не поехала бы к нему домой, чтобы узнать, что он жив. И всего, что произошло потом, тоже не было бы. И светлого с колом, и темного с его зажигалками-пистолетами. Даже не знаю, имеет ли ко всему этому какое-нибудь отношение бабка с кабачками, но ощущение такое, словно все это лишь для того и случилось, чтобы мы с Серым опять встретились. И я обязательно сказала бы это вслух, не опереди меня трель звонка.
— Постой, — придержал меня за руку Сережка. — Пусть еще позвонят, разбудят этого.
— Этот уже проснулся, — донеслось из мрака коридора. — Ася, посмотрите, кто там. Не хотелось бы пугать очередного грибника.
Я глянула в глазок: на площадке стояла какая-то женщина.
— Я ее не знаю.
Темный отодвинул меня от двери, посмотрел сам.
— Я знаю, — вздохнул он. — Включите свет и… поставьте чайник, что ли. У нас гости.
Гостья напомнила Игоря с его ведром: сначала в коридоре оказался небольшой чемодан на колесиках, а только затем его хозяйка, стройная брюнетка в обтягивающей высокую грудь майке и узких джинсах, облегавших соответственно все остальное. Броский макияж не позволял определить возраст фигуристой дамочки: ей с одинаковым успехом могло быть и двадцать, и тридцать, и сорок, пожалуй, тоже.
Мазнув по мне равнодушным взглядом, незнакомка прочно сфокусировалась на темном.
— Здравствуй, милый. — Голос у нее чувственный, глубокий, с легкой хрипотцой. — Скучал?
— Не успел.
Брюнетка хмыкнула и развернулась ко мне.
— Натали, — с ударением на первый слог представилась она. — Можно Наташа. Он вас не слишком стесняет?
— Ну… нет.
— Прекрасно. Значит, и я не помешаю.
— Тут вообще-то не гостиница, — напомнила я.
Мое замечание осталось без ответа, внимание женщины уже переключилось на Серого.
— А это наш мальчик, — оценивающе пригляделась она к парню. — Прекрасный экземпляр. Будет очень жаль…
— Натали, ты, наверное, устала с дороги? — прервал ее колдун. — Давай я покажу тебе комнату, а Анастасия пока приготовит чай.
— Что? — попыталась возмутиться я.
— Чай, — не терпящим возражений тоном приказал он. — Нормальный. И что-нибудь перекусить.
Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.
Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.
— Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.
— А передатчик где?
— На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.
Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.
— Давай, — скомандовала шепотом.
Сережка прокрутил включатель.
— …я уже понял, — раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. — Но что ты тут делаешь?
— Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? — с усмешкой пропела Натали.
— Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?
По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?
— Пока мне не давали таких указаний. Но из брюссельской конторы пришла официальная нота…
— Что? — недоверчиво оборвал ее мужчина. — На меня наябедничали светлые?
— Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится, да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.
— Когда пришло письмо?
— Сегодня утром.
— Быстро же вы отреагировали.
— Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.
— Недооценил я мальца, — еле слышно пробормотал колдун. — Так что ты собираешься делать?
— Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.
Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:
