Ева Никольская - Моя темная "половина" (СИ)
От того, что Кир-Кули резко сел, я съехала с его живота ниже и... перепугалась окончательно. Девственница! Я ведь все еще маленькая глупая девственница, несмотря на полумифические роды. А он - великовозрастный мужик с огромным опытом в интимной жизни. Но удариться в панику мне не дали. Блондин тут же обнял меня. Не крепко и не страстно, а очень осторожно, нежно, словно я была хрустальной статуэткой, которую он боялся неловким жестом повредить.
- Страшно, айка? - шепнул аше-ар, успокаивающе проводя ладонью по моим волосам и ниже, по обнаженной спине.
- Страшно, - призналась я и, зажмурившись, уткнулась лбом в его плечо. Сердце бешено билось, руки тряслись, а Кир продолжал меня гладить, покрывая невесомыми поцелуями ушную раковину и мочку, в которую был вдет его кель. Я же вдыхала аромат сильного мужского тела, слушала тихий голос и млела. - Не бойся, маленькая, я тебя не обижу, - пообещал жених, сильнее прижимая меня к себе. - И боли не будет, я же маг, - говорил он в то время, как ласки его становились все смелее. - Тебе понравится, поверь.
И я верила, потому что хотела верить. Хотела чувствовать его рядом, прикасаться к мускулистому телу и целовать белые губы. Я больше не ощущала себя хрупкой драгоценностью в руках блондина, а вот желанной женщиной - очень даже. И, видят боги, мне это все безумно нравилось. Девственница с частичной потерей памяти? Ну, и отлично! У всех бывает первый раз, и мой, похоже, станет особенным.
- Кир, я... - и запнулась. Ибо, подняв голову, с удивлением обнаружила, что серое питерское утро сменилось звездной ночью, а хоровод серебристых "светлячков" - четырьмя светящимися шарами, застывшими по углам кровати. Мягкий свет, излучаемый ими, падал на кровать, раскрашивая яркими бликами синий атлас постельного белья.
- И что же ты? - напомнил блондин, убирая с моего лица, а заодно и с груди, прядь серебристых волос. Другой рукой он придерживал меня за талию, чуть массируя пальцами кожу.
- Я не боюсь, - голос предательски дрогнул на последнем слове, а "тараканы" забегали в голове, стремясь опровергнуть сказанное. - Вернее боюсь, но только... разочаровать тебя, - едва слышно призналась ему, а "тараканы" забили в барабаны, празднуя победу моей неуверенности над столь непостоянной смелостью.
- Дурочка моя, - "обласкал" Кир-Кули и, притянув к себе, разом решил вопрос с "популяцией" сомнений, активно плодящихся в моей голове - он меня поцеловал. Долго, чувственно, жарко. И я "поплыла", моментально позабыв обо всем, кроме его упругих губ, почти черных от желания глаз и таких сильных и нежных рук. Легко подняв, мужчина перенес меня на постель и аккуратно опустил на подушки. Холодная ткань коснулась кожи, и я невольно вздрогнула. - Сейчас будет жарко, - понимающе улыбнулся аше-ар, нависая надо мной, а я опять безнадежно покраснела. Слишком уж двусмысленно прозвучали его слова и... слишком многообещающе.
Кир не солгал. Мне действительно стало жарко. От его неистовых ласк, от будоражащих воображение обещаний и... от притягивающего взгляд обнаженного мужского тела, одежда с которого слетела почти так же быстро, как и с меня. Было неловко, чуть страшно, безумно волнительно и очень любопытно. А еще... было волшебно. Интимный полумрак уже не питерской крыши, шелест простыней и близость самого желанного на свете мужчины - сказка, о которой втайне мечтает каждая девушка. Реальность, которая есть у меня.
Мой первый раз (ритуальное зачатие, о котором я мало что помнила, считать не хотелось) и правда стал особенным. Маг сдержал свое обещание - боли не было. Лишь легкое онемение внизу живота, чувство непривычной наполненности и посланная Киром эмоция спокойствия. На какое-то время мужчина замер, позволяя мне привыкнуть к новым ощущениям, а потом начал медленно двигаться, внимательно следя за моей реакцией. Дискомфорт постепенно покидал меня, уступая дорогу совсем другим эмоциям. И, окончательно расслабившись, я начала получать удовольствие. А спустя некоторое время, совсем осмелев, сама обняла аше-ара, чтобы иметь возможность гладить его плечи и спину, перебирать белый шелк волос и, когда толчки его бедер становились особенно сильными, впиваться ноготками в белоснежную кожу. Мыслить я уже не могла, только чувствовать и... наслаждаться.
- Ведь ты моя? - горячий шепот аше-ара обжигал и без того пылающую кожу, а движения его все набирали темп, заставляя меня метаться по кровати, раскидывая в стороны ни в чем не повинные подушки, и, словно мантру, повторять без конца его имя. - Скажи, что ты моя, что ты принадлежишь только мне, - требовал Кир, умело доводя меня до исступления.
- Твоя, - с трудом осознав суть вопроса, пробормотала я. Дыхание мое сбилось, сердце зашлось в бешенном стуке, а он все не унимался:
- Ты принадлежишь только мне, - это больше походило на утверждение, чем на вопрос, но я, тем не менее, ответила:
- Да, - и тут же застонала, выгибаясь навстречу его рукам.
Мгновение - и я уже не лежу на спине, обняв мужские бедра ногами, а сижу верхом на этих самых бедрах, в то время как сам Кир сидит на кровати. Очередной толчок... и, закусив от напряжения губу, я снова выгибаюсь, но на этот раз назад. Чтобы позволить ему покрывать поцелуями мою шею и ласкать грудь. Он придерживает меня за талию, направляет мои движения и смотрит. Я буквально кожей чувствую его взгляд. У самой же перед глазами все плывет, и ресницы, тревожно подрагивая, опускаются. Так проще...
- Красавица моя, принцесса, - шепчет аше-ар, проводя кончиком языка по краю моего уха. - Милая, нежная... моя. Навсегда моя? - спрашивает он, покусывая мочку.
И я согласно киваю, ибо сейчас готова на все, лишь бы этот танец страсти поскорей закончился или... подольше не кончался?
От его прикосновений по телу волнами растекается дрожь, словно тысячи тончайших иголочек впиваются в кожу. Это совсем не больно, наоборот, безумно приятно. А внизу живота стремительно закручивалась тугая "спираль" какого-то болезненного наслаждения. Еще немного, я знаю, еще совсем чуть-чуть - и этот комок томительного удовольствия взорвется, принеся желанную разрядку. Но облегчение никак не наступает, "спираль" делает все новые витки, а мне кажется, что я сейчас просто не выдержу и умру.
- Не могу больше, Кир, не могу! - шепчу, как в бреду, впиваясь ногтями в обнаженные плечи любовника.
Он не отвечает. Вместо этого аше-ар снова опрокидывает меня на мягкую кровать, чтобы перевести наши постельные игры на новый уровень. Я уже не стону и не всхлипываю, я откровенно кричу, то обзывая блондина последней сволочью, то любимым, единственным и самым лучшим на свете. А потом наступает она - та самая разрядка, о которой я так мечтала. А вместе с ней, словно от укуса пчелы, запястье обжигает болью. Но я почти не чувствую ее, мне хорошо...
Выгнувшись дугой под приподнявшимся на локтях мужчиной, я на миг замерла, чтобы сильнее прижаться к его белому телу. С каким-то маниакальным удовольствием слизнула кровь, выступившую на почти затянувшихся царапинах от моих когттей, и, как только Кир с тихим рыком содрогнулся и обмяк, упала без сил обратно на постель. Совершенно счастливая и жутко усталая.
А из-под ресниц крупными каплями потекли слезы, совсем как в той театральной каморке, воспоминание о которой вспыхнуло в моей голове. Тогда у нас ничего не вышло... и слава богам! Лишиться невинности на атласных простынях было однозначно приятней, нежели сделать это в пыльной кладовке.
- Зоя? - встревожено проговорил Кир, перекатившись на бок, чтобы не давить на меня своим телом. - Прости, девочка моя, но так надо. Не плачь, - запустив пальцы в свои изрядно растрепанные волосы, повинился он.
"Надо! Не спорю. Не оставаться же мне вечной девственницей, в конце-то концов", - мысленно согласилась я, облизывая испачканные его кровью губы. Ум-м-м, вкусно. А слезы все равно текут, оставляя влажные дорожки на щеках. И жених аккуратно стирает их рукой, ловит свежие капли губами и продолжает нести какую-то чушь:
- Пойми, айка, так будет лучше.
- Как? - отодвинувшись от него, я села и, прикрывшись изрядно помятым покрывалом, уставилась на совершенно голого блондина, которому слово "смущение", похоже, было попросту незнакомо.
- Так, - он взял меня за руку и, развернув ладонью вверх, указал на запястье. А там прямо над браслетом красовался серебристый росчерк клейма. И сердце сжалось от осознания. Выходит, он для этого задавал те странные вопросы в преддверии моего оргазма, когда у меня просто не было сил ему в чем-либо отказать. Хотел получить мое добровольное согласие на рабство? Тоже мне! Демон искуситель с замашками деспота.
- Зачем? - хмуро глядя в его черные с серебром глаза, решила все же прояснить ситуацию я.
- Так надо, айка, - повторил мужчина и плотно сжал губы, которые совсем недавно целовали меня и шептали нежности. Волшебство растаяло, а приятная слабость, гостившая в моем теле, сменилась неприятной злостью. - Не плачь, принцесса. Это для твоего же блага.
