Карина Демина - Невеста
Все изменилось.
Одену следует смириться и принять правила игры. Наверное, если бы он выразил желание сознаться, охрана пригласила бы его на беседу и тот же следователь подробно объяснил бы, что именно он желает услышать.
Мешала гордость.
И еще недоумение: если бы Одена и вправду подозревали в предательстве или хотя бы в пособничестве, пусть и невольном, то разведка не остановилась бы на изоляции. Допрос вели бы иначе, жестче, с применением тех особых средств, столь любимых королевой Мэб.
Она не появлялась, держала слово.
И все же со снами было неладно: мутные, расплывчатые картины, от которых на языке оставался горький привкус. Оден полоскал рот водой, но привкус становился лишь сильнее.
А к вечеру в палате ощутимо холодало. Оден, пытаясь согреться, ходил по кругу до тех пор, пока голова не начинала кружиться. Но стоило присесть хотя бы ненадолго, как пальцы леденели.
Это не было пыткой…
Но чем тогда?
Хуже всего – он по-прежнему не представлял, что происходит с Эйо.
И когда дверь все-таки открылась, – резкий, слишком громкий звук ударил по ушам, – Оден с трудом заставил себя остаться на месте.
Выдохнуть.
Разжать кулаки.
И к двери поворачивался медленно, сдерживая желание напасть.
– Меня предупредили, что ты зол, но вот чтобы настолько… – Виттар стоял, опираясь обеими руками на трость. – Здравствуй.
– Здравствуй.
И снова все не так, как Оден себе представлял. Он ведь помнил Виттара. Ребенком, молчаливым и где-то замкнутым, но упрямым. И подростком, который вдруг обнаружил, что мир куда сложнее, чем ему представлялось раньше. И юношей, длинным, еще немного нескладным и по привычке стеснительным…
Потом были встречи, раз от раза реже, но Виттар почти не менялся.
Или просто казалось так?
Оден разглядывал его, пытаясь привыкнуть к этому новому Виттару. Слишком взрослому. Слишком другому. Еще не чужаку, но где-то рядом.
– Опять в драку влез? – Оден понятия не имел, что еще сказать.
– Ну… бывает… ему тоже досталось. – Брат улыбнулся, вот только улыбка вышла кривоватой. Живое железо, срастившее раны, оставалось неподатливым. – Оден… пошли домой.
Вот так просто.
Он пять лет ждал этих слов. Услышать и понять, что дом у него все еще есть.
И там ждут.
И готовы принять.
И, наверное, все-таки примут… но вот чтобы так просто…
– Я не могу.
– Если из-за разведки, то они идиоты. И получат сполна. – Виттар оставил дверь открытой и вошел-таки. Он ступал тяжело, подволакивая ногу, и видно было, что каждое движение причиняло ему боль, однако братец по-прежнему упрям.
Подмывало спросить, как же его угораздило: драки простительны для мальчишек, а Виттар вроде взрослый уже…
– Из-за разведки тоже. Со мной была девушка.
– Знаю. Я читал доклад…
– Чушь?
– Чушь, – как-то слишком легко согласился Виттар. – Оден, они не собирались причинять ей вред… просто побеседовали…
Напугав до полусмерти, надо полагать.
– Где она?
– Она… Оден, пожалуйста, только успокойся. Девушка сбежала.
– Что?
– Сбежала. Я же говорю, никто ее всерьез не принимал. Запереть заперли, но и только. А она сбежала. Сама.
– И?
– И была гроза.
Грозы Эйо не страшны. Больше грозы не страшны… она ведь этого хотела.
– Следы просто-напросто смыло. Ее искали. Ищут. И будут искать. Весь этот город по камню перевернут столько раз, сколько потребуется.
…уже перевернули, и не единожды, но найти Эйо не смогли. А значит, ушла, из города, из Долины… поймать альва в лесу…
– Я остаюсь. – Оден потер глаза, пытаясь избавиться от внезапной боли.
– Не дури. Что ты можешь?
Хороший вопрос. Ответ очевиден: ничего.
Обещания. Слова. Гарантии.
Пустые звуки.
– Послушай… – Голос Виттара доносился словно бы издалека. Мир поплыл, наполнившись туманами, и знакомая уже горечь вызывала рвоту. – Я оставлю здесь своих людей. У меня лучший нюхач по обе стороны гор. И свежий след возьмет. Есть ее вещи…
…бесполезно, иначе вышли бы по вещам.
Холодно.
Пальцы и вовсе онемели.
– А тебе лучше будет дома… пойдем.
– Слушай, – Оден сунул руки под мышки, – почему здесь так холодно?
И дома ничуть не теплее. Он был вечен, старый дом, который вдруг тоже стал чужим. Слишком мало света. Слишком много камня.
И давит, душит, пробуждая воспоминания о камере. Кажется, что стены вот-вот сомкнутся, запирая Одена. А старая лестница пойдет вверх, перерождаясь в решетку.
Вернется шелест воды.
И звук шагов.
В его комнате все по-прежнему, но этот порядок не приносит успокоения. Оден ходит, ходит, переставляет вещи, пытаясь понять, что не так.
Все не так.
Эйо ушла.
Ищут… награда объявлена… и еще что-то… ему говорили, но Оден теряет способность понимать. И время тоже. Камня вокруг слишком много. И холод с ума сводит.
– Оден… – Виттар держится в стороне, не мешая. Он приходит. Рассказывает. Спрашивает. Не выпускает. Оден пытался уйти, но оказалось – нельзя. – Тебе что-нибудь нужно?
Нужно.
Но у брата этого нет.
– Спустишься к ужину? Оден, ты меня слышишь?
– Да.
– Оден, ты не будешь возражать, если тебя врач осмотрит?
– Я здоров.
Только холодно… лето, а в доме холодно. Из-за камня.
А Виттар не верит.
По взгляду понятно, что не верит.
– Я был болен. – Оден заставил себя остановиться и сосредоточиться. – Сейчас я здоров.
– Конечно…
Глава 32
Иррациональности
Встав перед зеркалом, Тора положила руки на живот. Он оставался плоским, ровным, да и чувствовала она себя обыкновенно. Королевский доктор, который появлялся раз в три дня, подробно выспрашивал девушку обо всем, словно подозревая, что она по глупости или недомыслию утаит нечто важное.
Ее не тошнило.
И головокружений не случалось.
И слабости не было… и дурных снов… пожалуй, именно во снах она была спокойна и почти счастлива. Райгрэ приходил поздно, и Тора слышала его сквозь дрему. Он раздевался, ложился рядом, нежно обнимал ее и целовал в шею.
– Спи, мое золотце, – шептал он, и Тора засыпала по-настоящему крепко.
А утром он долго ее разглядывал, касался волос, но осторожно, опасаясь потревожить. И Торе надо бы решиться, открыть глаза и сказать, что вовсе она не спит, но ей было хорошо.
Когда-нибудь все закончится.
Она ждала этого с того самого момента, когда стало очевидно, что райгрэ будет жить.
– Надо же, – сказал королевский доктор, смывая с рук кровь. – Удивительной силы организм.
Он обещал одну ночь.
А она растянулась на трое суток.
И Тора очень боялась уснуть, потому что казалось: стоит сомкнуть глаза – и ее райгрэ уйдет навсегда. Она заставляла себя сдерживать слезы и не уступать уговорам врача. Тот полагал, что беременным женщинам не следует видеть кровь.
Но не настаивал.
И травы заставлял пить, от которых Тора словно бы дремала, но не совсем. Она слушала дыхание райгрэ, медленный, тяжелый стук его сердца. И шептала, что надо потерпеть.
Немножко.
Он ведь сильный и справится. А если не справится, то кто защитит Тору? Король обещал помощь, но Торе вовсе не нужен король…
А потом доктор после очередной перевязки – он милостиво разрешал Торе присутствовать, наверняка потому, что, заслышав ее голос, райгрэ затихал и не пытался содрать бинты, – сказал про организм и про то, что райгрэ точно выживет.
Тогда на смену старому страху пришел новый.
Выживет.
Поправится.
И увидит, что женат. На Торе. Разозлится. Несомненно, разозлится. И скорее всего, гнев свой выплеснет именно на нее. Ведь из-за нее же он в бой ввязался. И едва не умер. И теперь еще это…
Решит, что Тора уговорила короля.
Обманула.
Или виновата просто потому, что есть.
Девушка раз за разом придумывала, как ему сказать, но все слова почему-то казались недостаточно убедительными. И когда он все же пришел в себя надолго, заговорил, она решилась показать браслет.
И про ребенка, в существование которого все еще сама не верила, сказала.
Ждала… Она не знала, чего именно ждала, но не молчания, которое затянулось.
Она ушла. А вернувшись, поняла, что все изменилось. Немного.
Нет, райгрэ по-прежнему был ласков, даже больше, чем прежде. И разговаривал, но о вещах совершенно неважных. Просил почитать или рассказать что-нибудь, подарил очередное колье, на сей раз из крупных изумрудов.
А потом еще одно…
…и меха…
Кому нужны меха летом?
Он приходил в музыкальную комнату и садился у ног Торы, слушал, как она играет. А про то, что они женаты, так и не сказал ни слова… словно ему все равно.
Или и вправду все равно?
Мерзкий шепот Хильды стоял в ушах.
Тора не нужна сама по себе. Да, она больше не любовница, но тем для нее хуже… от жены избавиться сложнее, но райгрэ сумеет.
Если захочет.
Тора возражала самой себе. Получалось… по-разному. Наверное, она все-таки решилась бы спросить, но в доме появился король.
