Ошибка Выжившего 2 (СИ) - Лемор
Мужчина в точности повторил оскал Феликса и Эммы, впрочем, неожиданно повернув голову на специального инспектора.
— Чарльз! — дружелюбно улыбнулся мужчина, явно узнавая его. Фишер номер… какой-то там удивлённо его осмотрел. — Рад тебя видеть. Я был знаком с другой твоей вариацией. Отказался от видовой принадлежности? Неожиданно. Неплохой способ пережить смерть человечества, приятель.
Мужчина оказался удивительно адекватным и спокойным, сильно контрастируя с Феликсом и Эммой.
Впрочем, Чарльз не обманывался.
«Смерть человечества?» — вздрогнул специальный инспектор.
— Вижу, вы с ним тоже были настоящими друзьями, — довольно покивал Феликс. — Меня, кстати говоря, зовут…
Чарльз чувствовал, как у него в любой момент могла взорваться голова. Только теперь он в полной мере осознал происходящее.
Ещё один «другой» Фишер! ЕЩЁ ОДИН!
«Вселенная обречена», — глубоко вздохнул Чарльз.
«Мы это давно поняли, Мистер Харрисон», — с пониманием в голосе отозвался Пит.
На его теле зашевелилась мерзкая жижа, явно соглашаясь.
«Это не моя фамилия…»
— Феликс Айзек Фишер и Эмма Айзек Уивер? — потёр подбородок мужчина. — Ясно. Меня зовут Ленз Айзек Кэмерон. Предлагаю подняться на борт корабля. Судя по всему, нам есть что обсудить, не так ли?
Мужчина устремил взгляд куда-то в никуда. За ним последовали и Феликс с Эммой.
Троица напряглась.
Чарльз не знал, что они увидели, но точно ничего хорошего. Против воли мужчина поморщился.
На миг ему показалось, будто ему на лицо упали капли дождя. Но это, конечно же, было невозможно.
Чарльз вновь протяжно вздохнул, желая, чтобы как можно скорее вновь появился профессор Гаррик и хотя бы морально ему помог.
Они всё ещё были в грёбаном открытом космосе…
Глава 58
Вмешательство ещё одного конченого психопата в противостояние метафизических конченых психопатов оказалось как нельзя кстати: мы знали, что постепенно сдавали. Да, вред наносили, да, существенный. Но всё могло закончиться в конечном итоге совсем не в нашу пользу, и я даже знать не хотел, что «я» мог сделать «со мной» же.
Во многом с Эммой отбиваться от нападок Стивенсона, окончательно обратившегося в безмозглое животное создание, удавалось благодаря её буквально волшебной кукле, которая принимала на себя всё, что тварь в нас посылала и всё, что пыталась сделать.
Но волшебная кукла ведь не была панацеей, так?
Она и так приняла на себя пока непонятное влияние Второй Луны, и так перетягивала на себя моё всё прогрессирующее безумие от того, что я, казалось, совершенно спонтанно осознал. Урон, который она получила, став нашим щитом от животного, практически полностью её уничтожил, и на краю сознания я даже чувствовал из-за этого… какой-то дискомфорт.
Что-то было не так. Что-то определённо становилось вновь не так, и, к своему ужасу, я в упор не мог осознать, что, при этом полностью отдавая себе отчёт об этой неправильности.
Ненавижу. Я ненавижу промывающих мозги концептуальных тварей. Сколько можно, сука?!
— Я бы на твоём месте немного расслабился, приятель, — хмыкнул очередной альтер-я, улыбнувшись. — Как вам мой корабль?
— Мрачновато, — признался я. — Я не большой фанат научной фантастики с мрачной атмосферой ужасов, приятель.
Посмотреть было на что. Корабль слишком уж подозрительно адекватного альтер-меня был размером с не самый маленький город. Нам пришлось пройти через бесчисленные пустые холодные коридоры, то и дело натыкаясь на какое-то абсурдное количество помещений, в которых можно было увидеть различные живые организмы в капсулах.
Со стороны смотрелось, честно говоря, жутковато.
Не только людей, но и животных, растений. Капсул было какое-то абсурдное количество: словно многоэтажки, они возвышались над нами, из-за чего можно было подумать, словно этот альтер-я решил «спрятать» человечество от гибели в подобии матрицы.
Я отказался от этого предположения лишь потому, что плоды были недостаточно развиты и в матрице просто не было особого смысла.
По крайней мере, я надеюсь.
Впрочем, больше всего могло смутить не это. А снимки.
Снимки были повсюду. Самые разные, самые абсурдные и странные. Весь гигантский космический корабль был завешан бесчисленными фотографиями, недвусмысленно намекая на…
Скажем так, специализацию подозрительно адекватного психопата.
Фотограф.
Остаточное сознание животного было отправлено в сон. Это был хороший способ сдержать «нас» на неопределённое время, пока мы занимаемся делами. Дальше на судьбу твари мне было абсолютно наплевать.
Не удивлюсь, если «меня» попытаются переплавить в новый дар океана. Боюсь, после подобного нападения любая жалость…
А, впрочем, её особо и не было. Главное, чтобы эта дрянь потом не полезла ко мне в душу.
— Ты не поверишь, я тоже, — хмыкнул альтер-я.
— И я! — подняла руку женская версия альтер-меня, безумно оскалившись.
Я чувствовал, что у неё определённо была связанная с этим какая-то не самая приятная история.
Стоявший чуть в стороне Чарльз предпочёл крайне тактично промолчать, сделав настолько непроницаемое лицо, насколько вообще мог. Можно сказать, для него пошло не так вообще всё, что только могло пойти не так.
Я поднял взгляд на яркое искусственное Солнце.
Пугающее Шоу Трумана.
Ленз привёл нас, используя вертикальные и горизонтальные лифты, в помещение, которое практически идеально имитировало пляж. Здесь даже подобие океана было, с настоящим морским бризом и волнами. Под ногами был тёплый золотистый песок. Порой я ужасался тому, насколько сильно в отдельных моментах мы были похожи. С другой стороны, организовывать столь детальную симуляцию пляжа на грёбаном космическом корабле — даже для меня было странно.
«Шед, сможем организовать имитацию пляжа в тени?»
«…»
— Вижу, вам нравится, — понимающе улыбнулся мужчина. — Я ожидал этого. Чего я не мог ожидать, так это столь терпимого отношения ко мне, Феликс. Ты тоже видишь сны Художника?
Я не ответил, но, видимо, это и так было очевидно.
— А ко мне у тебя нет вопросов, головастик? — сладко улыбнулась Эмма.
— Я на физическом и духовном уровне лишил себя влечения, — покачал головой Ленз. — Мы всё равно не можем иметь детей, так зачем нам тогда похоть?
Другой «я» подошёл к берегу, развалившись на шезлонге. Мы направились за ним, встав у самого искусственного «океана».
Меня не сильно удивило то, что я ещё и детей не могу иметь. Честно говоря, это вызывало во мне немалое облегчение, и дело было далеко не в том, что детей я ненавидел. Дело было в осознании того, какие твари могли от меня родиться.
Скажем так, в будущем я смогу быть более спокойным за то, что не оставлю после себя всякую нечисть.
— Жалкие осколки не могут дать дорогу настоящей душе, — буквально пропела Эмма, принимая ответ такого же психопата, как и мы.
В этом был смысл.
— Это всё очень хорошо, — стала улыбка Ленза чуть более… лукавой. — Но мне хотелось бы узнать, в какое дерьмо вы влезли.
И я даже мог его понять, против воли оглядываясь.
Моё восприятие позволяло мне уловить «внимание». Внимание где-то за искусственным деревом. Тень Ползучего человека, незримо следовавшего за нами; тень Второй Луны, тянущаяся к нам откуда-то из бесконечного космоса.
Наконец, тень гигантского кита.
Я чувствовал, как мне в затылок смотрело что-то безумно огромное. Млекопитающее титанических размеров, увидевшее наглого, неудачливого рыбака, который если что-то и ловит, то одни проблемы на свою голову.
Чем больше проходило времени, тем больше я чувствовал, что картина моей «специализации» раскрывается лишь вместе с китом.
Все до этого встречные осколки занимались каким-то творчеством. Гончар, кукольник, скульптор, теперь фотограф. Мы все были художниками, но у каждого из нас было и что-то своё.
