Андрей Белянин - Клан Белого Волка
– И половину туши коровы?
– Э-э, кстати, да. Забыл. Тогда сделка выгодная. Но всё-таки…
– Разве не вы просили, чтоб нас заранее предупреждали о подходе врага на дальних рубежах? Вы забыли о землях барона Роскабельски?
– А-а, вот в чём дело! То есть ты заплатил им авансом, и теперь волки будут патрулировать дополнительную территорию.
– Разве в этом не было резона, сир?
– Ты верно поступил, старина. – Приличествующие извинения звучали скорее в моём тоне, чем в словах, но и этого было довольно. – Я хочу, чтоб часовые на стенах удвоили бдительность. Уверен, что ближайшее время нас не оставят в покое.
– Лорд Белхорст! Беда-а! – раздалось в коридоре. – Ваша дочь, прекрасная миледи Хельга…
Я вылетел из комнаты, словно меня пнул коленом инеистый великан. Оравший вояка, один из бывших монахов инквизиции, размазывая по щекам слёзы, причитал, что моя девочка вышла на стену и в тот же миг из ниоткуда возник огромный чёрный дракон!
Стражники бросились на него, стреляя из луков и арбалетов, но летающая рептилия ударила Хельгу хвостом в плечо, и она упала вниз, прямо на камни.
Я не очень хорошо помню, как сбежал по лестнице, пересёк двор, вышиб засов у ворот и выбежал из замка. Моя дочь лежала на единственной зелёной полянке в кругу острых булыжников и скальных пород.
– Па, я это… похоже, здорово брякнулась, да?
Упав перед ней на колени, я обнял её и прижал к груди.
– Где болит? Крови нет? Ты ничего себе не сломала? Ты… милая, ну нельзя же так неосторожно…
– Прости, – неуверенно буркнула она, обеими руками сжимая виски. – Голова немного кружится. На меня большой дракон напал… кажется… нет?!
Я взял её на руки, встал и развернулся к воротам замка. Мне навстречу уже спешил бледный Седрик и шестеро наших бойцов. Я рыкнул на всех, сам донеся свою единственную дочь до конюшни. Бывший крестоносец мигом распорядился постелить у стены побольше соломы, и мы уложили Хельгу отдыхать на свежем воздухе.
Можно было бы, конечно, отнести её в покои, но по своему опыту знаю: если болит голова, нельзя сидеть в замкнутом пространстве. Минутой позже прибежала толстая кухарка с одеялами и холодной мокрой тряпкой, скорбями и утешениями.
– Где этот дракон?!
От моего бледного лица шарахнулся даже Седрик.
– Я спрашиваю вас, где эта тварь? Куда делось чудовище, напавшее на мою девочку?!
Поскольку ответа так и не прозвучало, я опрометью бросился по ступеням наверх, к тому месту, где всё произошло, и, яростно крутясь на одном месте, искал на небе хоть какую-нибудь маленькую чёрную точку. Дракон не мог так быстро улететь, да и не в обычае этих тварей вот так просто оставлять добычу.
– Он был здесь, лорд Белхорст, клянусь всеми святыми, – продолжал тот же воин-монах, перегибаясь через зубцы. – Мы все его видели, такой огромный! Крылья, как у летучей мыши, глаза больше, чем мой щит, а зубы, словно сарацинские мечи. Он возник из ниоткуда и… исчез в никуда!
Ледяной ветер прочистил мне мозги. Первый порыв страха сменился яростью, а она не лучший советчик. Я подобрал валявшееся на стене копьё. Стражники действительно пытались защитить мою дочь, но от кого?
Драконы не появляются внезапно. Да, они способны пролетать большие расстояния, но невидимостью не обладают. Мог ли это быть фантом, мираж, колдовство? Получается, что это чёрное нечто напало на Хельгу, а та просто оступилась, упав со стены и чудом не разбившись о камни. Высота метров пятнадцать – двадцать, но в принципе…
– Муж мой, – прозвучал за моей спиной холодный женский голос.
Я обернулся. Время застыло. Стражники замерли, свинцовые облака прекратили свой бег, даже мелкие снежинки неподвижно повисли в воздухе.
– Здравствуй, Хель.
– Ты не уберёг нашу дочь. – Богиня смерти встала передо мной, гневная и прекрасная. – Я доверила тебе наше дитя, и вот как ты платишь за этот дар богов?!
– Выслушай меня.
– Даже не проси, смертный!
– Это не просьба, – упёрся я, потому что, если не остановить гнев моей бывшей супруги в зародыше, он достигнет высоты Эвереста, и тогда мир тряхнёт так, что мало не покажется никому. – Ты вправе делать со мной всё что угодно. Но клянусь единственным глазом О́дина и прахом всех девяти миров, ты выслушаешь то, что должна знать о нашей дочери!
– Молись, чтобы тебе хватило минуты.
Угу, конечно. Со всеми подробностями у меня ушло минут шесть. И ничего, Хель не прервала меня ни на мгновение. Она заговорила, лишь когда я окончательно выдохся.
– Моя дочь должна доказать свою силу? Что ж, это справедливо и честно. Ей придётся драться с неизвестной тварью из развалин Асгарда? Пусть, она победит любого. В её жилах течёт моя кровь, а кто способен победить Смерть?!
Я не стал отвечать на риторический вопрос. Хельга – богиня лишь наполовину, по материнской линии, и если простудой она действительно не болела никогда, то я прекрасно помню, как бедняжка мучилась с банальной ветрянкой.
– Отдай её мне.
– Попробуй отними, – вспыхнул я, сжимая кулаки.
Но Хель подняла на меня чёрные глаза без белков, и взгляд её был спокоен.
– Отдай мне мою дочь прямо сейчас, и до заката я выучу её биться. Не так, как учил ты. Девочка должна уметь защищать себя в любом мире. Только я способна дать ей нужные знания, и ты знаешь это.
Сначала я подумал, что ослышался. Моя бывшая жена не пыталась отнять или переманить Хельгу, она лишь просила отпустить её к ней на один день. И, судя по тому, что моя малышка может нарваться не на фантомного, а на настоящего боевого дракона, ей отнюдь не помешает дополнительное обучение. Но я-то знал, чему может научить Смерть…
– Поклянись, что не причинишь ей вреда.
– Что?! Ты смеешь требовать с меня клятв, зарвавшийся смертный?! Да не будь ты моим мужем, моей сиюминутной слабостью или капризом…
Её лицо мгновенно покраснело, вся фигура вспыхнула ярко-оранжевым пламенем, а над головой засверкали молнии.
– Критические дни? – уточнил я.
– Э-э? – не поняла она, но, по крайней мере, перестала полыхать и давить на психику спецэффектами.
– Ты поклянёшься мне, что, если Хельга сама захочет пойти к тебе на обучение, ты не станешь очаровывать и околдовывать её. Ты позволишь ей спокойно уйти, не ставя препятствий и условий. Ты никогда не упрекнёшь и не обидишь нашу дочь. Она будет в своём праве по крови и по рождению. Свой выбор она сделает сама, так, как решит её сердце!
– Ты смеешь…
– Не повторяйся, Хель. Клянись! Иначе я не отпущу её, а слово отца много значит в этом мире.
Её неслабо затрясло, но скандинавская богиня удержала себя в руках. Если кто и изобрёл само понятие «нордическое спокойствие», то это, наверное, она.
Даже когда Хель проходила с серпом между рядами ревущих войск, выкашивая жертвы направо-налево, с её губ не сходила хладнокровная полуулыбка, а горы трупов устилали её след.
Никто не видел её лица, но она целовала каждого, прежде чем вскрывала сталью человеческую плоть. Она не считала их, не запоминала имён, не отмечала лиц, жизнь любого смертного волновала её не больше, чем сухая трава под ногами.
Смерть, как правило, не может позволить себе быть доброй или злой, она не понимает, когда люди называют её естественной или неестественной, быстрой или медленной, мучительной или милосердной. Ей равно чужды мораль, культура, этика, чувства и эмоции. Единственное, что всерьёз способно бесить мою жену, так это когда люди играют со Смертью…
– Даю слово, – тихо произнесла золотоволосая Хель.
Этого было достаточно. Никакая сила на том и этом свете не могла бы заставить Смерть нарушить клятву. И я не знаю никого, кто вообще рискнул бы лезть к ней с запретами…
– Ты удовлетворён, о муж мой?
– В каком смыс… упс, извини, – на миг сбился я. – Да, мне достаточно твоего слова.
– Тогда дай мне поговорить с дочерью.
– Хорошо. Ты спустишься со мной вниз, во двор, или нам двоим подняться сюда?
– Я спущусь, – после минутного размышления решила богиня.
Она привычно взяла меня под руку, и мы лёгким шагом, словно двое счастливых влюблённых, переживая всплеск второй или третьей молодости, пошли вдоль стены, а там по ступенькам вниз, мимо неподвижно замершего мира. Это странное ощущение, но не сказать чтобы такое уж непривычное. И хотя любого другого само прикосновение к богине смерти убило бы на месте, но сейчас Хель помнила о том, кем мы были друг для друга раньше…
Я уже дважды или трижды проходил через подобное. До рагнарёка почти все скандинавские боги умели останавливать время. Просто не все этим пользовались, они искренне считали себя вечными, а значит, выше всего этого. За что и поплатились в рагнарёк…
Кое-что до сих пор умеет наш Эд, но у Смерти в этом плане куда больше практики и возможностей. И не потому, что ей нравится власть, Хель никогда не нуждалась в самоутверждении, просто не хотела, чтобы хоть кто-нибудь мешал нашему семейному разговору.
