Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
Сад за оградой – верный признак богатства в Альрахане, который пытался завести каждый горожанин, имеющий клочок земли при доме и несколько лишних монет в кармане, – был тих и влажен от росы. Как и улица, он выглядел безлюдным до того момента и даже в тот момент, когда Торжен ощутил на горле холодное прикосновение стали. Тихий голос вежливо осведомился:
– Кто и к кому?
– К лоану Гордэстору. Он меня знает. Скажите, пришел лоан Агдор, – просипел Торжен.
– Ловкач, да? – хмыкнули сзади, переведя на старонидорское наречие современный нидорский.
– Предусмотрительный, – с неудовольствием поправил сенешаль, некогда уделивший не один час выбору подходящего псевдонима.
– Ну-ну, пошли, Ловкач, – без малейшего пиетета отозвался охранник.
От горла нож убрал, но что-то – Торжен едва удержал в горле взвизг – кольнуло его в районе почек. Нет, не кольнуло, просто ткнуло, вероятно, рукоять ножа.
Дорогу из сада в тайную приемную нидорского посла сенешаль помнил, хоть и бывал там лишь раз, позже они встречались в одном неприметном особнячке. Но сейчас возможности выжидать не было. А иначе разве заявился бы засоня Торжен сюда в столь неурочный час? Разве счел бы уместным поднять с ложа лоана Гордэстора?
Страж из сада, так и не снявший серо-бурого плаща, наскоро обыскал Торжена и оставил ждать. Сенешаль облегченно вздохнул и скинул надоевшую маскировочную одежонку. У выдержанного в отваре сушицы несуразного плаща было два несомненных преимущества. Он не только маскировал фигуру, а еще и начисто отбивал запах владельца.
Молодой глава посольства Нидора явился через две четверти часа, позевывая и завязывая на ходу пояс бархатного халата, расшитого традиционными красными маками – национальным цветком сибаритов-нидорцев, весьма ценящих грезы, дарованные дивным дымом кальяна.
Волосы Гордэстора все еще находились под специальной сеточкой, дабы не растрепались во сне, а усы были кокетливо накручены на маленькие деревянные пульки, дабы изысканно завиваться, когда послу настанет пора предстать перед посторонними.
То, что Гордэстор показался в таком виде перед сенешалем, могло толковаться двояко: вероятно, он стал для нидорцев настолько своим, что ему показывали краешек оборотного блеска посольства, или – о таком думать не хотелось – сенешаль настолько низко котировался в глазах посла, что ради него не изволили приодеться.
Первые же слова посла частично развеяли сомнения Торжена:
– Мой дорогой лоан Агдор! Какая встреча, осветившая это туманное утро полуденным солнцем!
– Оно сияет и для меня, лоан Гордэстор! – поспешил рассыпаться в ответных любезностях толстяк.
Тем временем слуги неприметными тенями сервировали стол для традиционного нидорского завтрака с горячим горьким чойо и неимоверным количеством всевозможных сластей.
Посол устроился в глубоком мягком кресле приглушенно-бордового оттенка и принялся расточать медоточивые любезности, в которых смысла было ровно столько же, сколько в шуме ветра за окном. Торжен всеми силами старался соответствовать и отвечать со столь же изворотливой изысканностью. Лишь дождавшись исчезновения слуг, хозяин свернул традиционную прелюдию беседы и любезно осведомился уже с почти альраханской прямотой:
– Поведайте же мне, бесценный лоан, какая нужда или радость привела вас на порог моего дома? Разделим мы счастливый трепет или скорбь сердца?
– Увы мне, лоан Гордэстор, хотел бы я заговорить о радости, но… – Сенешаль испустил театральный вздох и ударил в лоб: – Во дворце Владычицы появилась Видящая!
Крохотная чашечка с чойо замерла, не донесенная до губ посла. Темно-зеленые, как водоросли из любимого салата Торжена, глаза настороженно заблестели. Гордэстор аккуратно вернул чашку на низкий столик, огладил пальцами короткую ухоженную бородку и вкрадчиво уточнил:
– Доподлинно ли известно тебе сие, Агдор?
– Доподлинно, – с нескрываемой досадой сознался сенешаль. – Чужачка, приведенная во дворец альсорами минувшим днем, явила дар в моем присутствии.
Посол едва заметно наклонил голову, поощряя гостя к продолжению рассказа, и вновь взял чашку. Торжен к чойо не притронулся. Даже ради любезности он не в состоянии был проглотить горькое пламя. Постынет хоть немного, вот тогда он заставит себя сделать несколько глотков невообразимой гадости ради уступки обычаям нидорцев.
Сенешаль с самым оскорбленным видом принялся расписывать откровения проклятой девки. Гордэстор хрустел сластями, попивал чойо и очень внимательно слушал. В конце концов нидорец отметил нейтральным тоном:
– Редкое дарование, воистину редкое. Видящая зрит лишь Альрахан или иные пределы?
– Пусть лоан не тревожится, Видящая более не увидит ничего. На завтрак ей подадут особенную сомварру, способствующую охлаждению телесного жара, – не удержался от самодовольной и мстительной улыбки Торжен, оставивший рассказ о личном источнике прослушивания напоследок, когда придет пора торговаться с новым хозяином о размерах жалованья.
– Полному охлаждению? – Посол сразу понял, куда клонит сенешаль.
– Совершенному, лоан Гордэстор, – напыжился сенешаль.
– Великолепнейшая из новостей, – просиял улыбкой собеседник и хлопнул в ладоши. Тут же в комнате возник слуга. – Принеси нам бутылку сичорандо, ту, что я держу для особых случаев!
И буквально в следующую минуту к сервировке добавились два бокала и темная запыленная бутыль работы сумасшедшего стеклодува.
Посол лично откупорил и разлил оранжевое вино. Широким традиционным жестом предложил гостю выбрать бокал. От вина Торжен отказываться не стал. Теперь, когда его действия одобрили и даже пригласили распить драгоценное нидорское вино, сенешаль окончательно уверился в сияющей будущности своей карьеры.
Он верил в нее, вздымая вверх золотой бокал и смакуя чудесный, не чета отвратному чойо, вкус – сладковато-терпкий, растекающийся теплом в горле и отдающийся приятной волной по всему телу. Верил и тогда, когда глаза закрылись, тело обмякло тающим сугробом в кресле, а из расслабленных пальцев на ковер упал пустой бокал. Торжен так и умер, считая себя хитрецом из хитрецов. Просто потому, что другой хитрец решил обезопасить себя его смертью. Видящая – это вам не игрушки, с такими особами шутки не шутят, ибо никогда не известно, что им откроется в очередном озарении. Возможно, как раз посольство Нидора, где пытался найти убежище предатель Альрахана. Выгодный раньше. А сейчас очень опасный предатель, которого угораздило попасться на глаза Видящей.
Теперь, даже если ее очи за время оставшейся жизни обратятся в сторону посольства, что они увидят? Ничего! Взору Видящих доступны лишь живые создания мира прозрения!
Молодые девушки любят утренние сладкие сны. Когда лоана пробудится, труп бесчестного альраханца уже никогда и никому не поведает о своих связях с нидорцами. Для смерти же может быть тысяча причин. Оставалось избавиться от тела, ждать вестей из дворца и надеяться, что Торжену воистину удалось приблизить час кончины опасной особы. Посол снова хлопнул в ладоши и отдал приказ. Хорошо, что Торжен носил отбивающий запах плащ, а в каретном сарае посольства имелся экипаж, легко превращающийся из официальной кареты нидорцев в повозку, каких сотни на улицах столицы. Неприметный глухой проулок неподалеку от дворца исполнителю воли Гордэстора тоже был известен.
Именно там стража, разыскивающая сбежавшего сенешаля, и обнаружила тело спустя примерно полчаса после того, как Виторо доложил о бегстве предателя из покоев. При нем были украшения, золото, никто из теневой братии не работал поблизости от дворца в светлое время суток. Лекарь, вызванный стражами, осмотрел тело толстяка и определил смерть от воспаления сердечной мышцы. Ничего удивительного, ведь нидорцы слыли знатоками ядов, не выявляемых иначе как магическими способами. Терронка же, задумайся она о причинах кончины неприятного сенешаля, поставила бы свой диагноз. Она бы сказала, что подлеца сгубило воспаление хитрости.
Но девушка ни о чем таком не думала, она вовсю болтала с новой подругой, как обычно больше прихлебывая какой-то чудесный горьковато-освежающий напиток, чем питаясь, да все подкладывала кусочки посимпатичнее Шотар. Дарет следил за этим праздником собачьего живота долго, но наконец не выдержал:
– Ты опять почти ничего не ешь, Ника.
– Как-то не очень хочется. Утро, – виновато пожала плечами девушка.
Горничная и телохранитель обменялись озабоченными взглядами, и тут Илаиану осенила блестящая идея:
– Сомварра! Ты непременно должна попробовать сомварру!
Видящая растерянно оглядела изобилие блюд. Чисто теоретически название, свойства и традиционное пристрастие альраханцев к каше, именуемой столь звучным словом, ей было известно. Но как именно должна выглядеть оная и где ее искать, Ника понятия не имела, да ее мнения уже никто и не спрашивал. Ила подхватилась на ноги и принялась черпать из фарфоровой посудины пышное бело-розовое нечто, источающее приятный аромат.
