Иван Иванов - Любовь и хоббиты
– Про третье задание? – она расторопно облизывала блюдце.
– Понятно… потом расскажу, – я вышел в коридор. – Ури! Хватит строить из себя скульптуру скорби, а ну пошел! Сейчас будешь отрабатывать за все хорошее, что мы для тебя делаем.
– Боббер! – крикнула сестра из комнаты. – Урман твой друг!
– Урман, ты мой друг? – как ни в чем не бывало, поинтересовался я. На кухне мычали бабушка и дедуш… Тьфу! Бабушка и лысый проходимец.
– Ну да… – растерянно ответил спасенный, переводя взгляд с меня на вход в Биллькину комнату. – А что?
– Если друг, то беги уже во двор, тебя подарок дожидается.
– Мне? Подарок? Тогда почему надо отрабатывать? – он подергал себя за оттопыренное ухо (всегда так делает, когда не понимает, о чем речь).
– Сейчас увидишь.
Во дворе я подвел его к тележке и сорвал одеяло.
– Как тебе такой хламчик, братец? – я отошел в сторонку, предоставив специалисту полную свободу движений. – Что-нибудь напоминает?
Ури безошибочно определил модель устройства и поднял на меня растерянные, но живые и бодрые глазюки:
– Где ты его нашел? Их списали и сдали в утиль! Раритет…
– Знаешь, кто это?
– Тут есть маркировка… – Ури наклонился и прочитал зеленую надпись. – Мэ-э, Дэ-э, Тэ-э, Бэ-э… Дэ Тэ Бэ? Где ты его нашел?!! Боб, ты что, украл охотника на хоббитов? Где ты его взял?
– Догадайся, Эйнштейн.
– Неужели нас вычислили? Нас вычислили! Катастрофа…
Наконец-то! Нормальный Урман, с которым можно проворачивать дела. Он испуганно озирался по сторонам – вдруг за оградой шпионы? Или разносчики слухов? Или шестерки Брандакрыса, которые круглосуточно подглядывают, подслушивают, выслеживают и докладывают главарю все самое интересное, ради тарелки краденого борща и сушки.
Ури походил вокруг тележки, прикрывая рот ладонью, запахнул одеяло и вкатил робота под навес. Так уж он устроен: пока не просчитает варианты и последствия, за дело не возьмется. Осторожный. Я ходил за ним, как хвост, я понимал – положение и впрямь затруднительное, моего ума маловато будет. Ури долго смотрел в никуда, прикрывая рот ладонью, и вдруг решительно выволок меня на улицу. Дотащил до ближайшего переулка, прогнал подозрительную мышку и устроил мне допрос в лучших традициях хоббичихи Клавдии:
– Выкладывай!
– М-м-м-м, даже не знаю с чего начать… – в голове быстро прокручивались события последних суток, потом последней недели, месяца. – Думаю, скоро нас будут искать, во всяком случае меня.
– Искать будут, если спрячешься, а если будешь возить к бабуле тележки с расчлененными государственными роботами, то просто придут и арестуют! Тебя, бабулю, меня, а для полного комплекта Билльбунду с Федором!
– По крайне мере, Федора есть за что…
– Почему тебя ищут?
– Да так, чуть не сжег остров Комодо.
– Зачем? Ты должен был его сжечь или не должен?
– Я должен был напоить дракончиков, помнишь ту белую канистру, что я показывал вчера? Ну, когда ты собрался спалить нору, а я приехал на эйр-роллере…
– Плохо помню вчерашний день, но, кажется, начинаю понимать… – Ури хлопнул себя по щеке. – Клянусь обезжиренным творогом, ты… Ты перепутал ее с моей… Ты перепутал канистры, так ведь? Так? Я угадал?
– Угадал.
– Боббер, ты… ты… ИДИОТ!
– Знаю.
– Теперь понятно почему… теперь многое становится ясным… Что сказал шеф? Дата казни назначена? Гоблины уже раскупили билеты?
– Как смешно!
– Это всё твои дурацкие агентские подвиги, Боббер! А я говорил, я предупреждал, я делал расчеты вероятностей по надежной формуле… Нет! Зачем нам расчеты?! У нас же решения на глазок принимаются… И кто оказался прав?
– Ну, знаешь ли! Аналитик аналитический! Не надо было устраивать погром! Депрессия у него, видите ли! Кто соседей на уши поднял? Я, что ли? Да если бы ты тихо сидел в норе со своими анализами, ничего бы этого не случилось! Шеф дал бы мне третье задание, и все было бы хорошо! Ты, и только ты виноват. Хватит строить из себя умника. Я, по крайней мере, никогда не отказывался быть хоббитом. Я – хоббит! Понятно?
– Кто бы говорил, зеленая борода!
– А ты просто завидуешь, нытик!
– Растыка!
– Истерик!
6. Дедушка, вы мешаете!
Над нашими головами включился прожектор, и усиленный громкоговорителем жесткий голос робота сообщил последнюю новость:
– Хоппит Урррман и Попперрр! Фи арррестован за похищать свезтолетный пензин и напатать на претставитель фласти! Прикасыфать фам статься и сказать, кте есть нахотить наш ропот! – Внезапно свет, которым нас окатило, как из ведра, сделался тусклым, а летательный аппарат преследователя смачно чихнул. – Остафайся на местах, Урррман и Попперрр, пешком стоять, пистро!
– Оно падает, – тихо заметил остолбеневший Ури и вытолкнул меня из переулка. Летательное средство охотника за хоббитами со смачным грохотом рухнуло – казалось, в пирамиду эмалированных ведер запустили гантелей.
Любопытство одержало победу над страхом, и мы решили узнать, что будет. Из переулка послышалась возня, потом хлопнуло раз пять, как будто взрывались электрические лампочки. Послышались тяжелые, шаркающие шаги.
Хромая, с оторванной головой в руках вышел из переулка робот – точная копия первого. Только вот, на нашу беду, плата с разумом другая – немецкая, со всеми вытекающими, а сборка та же: круглая голова-шлем, на которой не видно глаз, туловище, нагрудный номер, начинающийся с цифр «девять» и «ноль», руки, ноги, старое напыление «белый глянец». Шея «немца» искрила, предвещая скорый конец, но робот упорно переставлял ноги. Он взял голову в одну руку, как мячик, а другую использовал, чтобы погрозить нам пальцем, получилось забавно.
– Фи арррестован, хоппит! – на бедре открылась встроенная кобура и свободной рукой второй Девяностый схватился за оружие.
– Ури, смываемся! – опомнился я.
Разве есть зрелище прекраснее убегающего хоббита? Мы – юркий народец, что говорить, короткие ноги, временами короткий ум, зато легко справляемся и с короткими, и с длинными дистанциями.
Охотник открыл огонь на поражение; традиционно наших вырубают нервно-паралитическими иглами. К счастью, иглы свистели мимо, но одна, будь она неладна, вонзилась Урману в левую ляжку. Он вскрикнул, я – не снижая скорости, выдернул иглу и выкинул; но часть парализующего состава успела проникнуть в кровь, и дружбан стал волочить раненую ногу.
Мы ворвались в бабушкин двор, заперли калитку и рухнули поперек тропинки, ведущей на крыльцо. Было тихо, если не считать безумного дыхания двух отчаянных авантюристов. Если бы только робот сломался по дороге… Мы прислушивались. Нас окружали естественные звуки хоббиточьего квартала: торопливое чавканье (чем громче, тем круче хоббит), бессловесная драка (кого-то постоянно отбрасывали на скрипучую калитку), мелкий топот и визг всех разновидностей (обычные перебежки с огорода на огород – сегодня вы воруете, завтра воруют у вас).
Впервые за последние дни я посмотрел на Ури с благодарностью. Если бы не он, нас могло накрыть тааааким медным тазом, из-под которого только на кладбище. Моя пижама слишком коротка для героя звездного десанта, но что поделаешь… Герой – это не всегда обтягивающий красно-синий комбинезон, доспехи или байкерская бандана. Герой, особенно хоббит, имеет полное право одеваться по обстоятельствам, корчить рожи и, если надо, убегать от врага, сверкая вязаными пятками.
«Ведерный» грохот повторился, мы вскочили, пригнулись, прислушались. Раздался отвратительный скрип, что-то приближалось к бабушкиному двору, и мы поняли, ЧТО.
Я укрепил калитку граблями и лопатами, хотя, и дураку ясно, против робота надо бы защиту поважнее. Надо подумать, надо подумать… Мелькнула одна мыслишка – пойти на хитрость, подсунуть копу Баламыча, подбить на обмен, чтобы один замечательный знахарь шел за двух бестолковых хоббитов, я знал, что сказать, какие затронуть струны, я был бы счастлив попрощаться со знахарем, но… бабуля вряд ли оценит идею.
– Боббер! – Ури вцепился костлявыми пальцами в мое плечо. – Я придумал план спасения. Сможешь задержать его минут на двадцать?
– Ури, ты сбрендил! – судя по грохоту, второй Девяностый находился настолько близко, что мог принять участие в обмене мнениями. – Какие в свекольный салат двадцать минут?! Мы должны исчезнуть сейчас! Сей час!
– Пятнадцать минут, Боб! Не пожалеешь, обещаю. Вероятность удачного исхода пятьдесят девять и девять сотых процента. Спасибо скажешь! Или я не Урман!
Он был прекрасен, когда говорил, и плевать на пижаму, пусть она горит в Ородруине. Настоящий Ури, как есть, без всяких депрессий по поводу смысла жизни, сопливого нытья, глубокого самокопания до стадии яйцеклетки и вечных математических расчетов на калькуляторе, собранном из сломанных электронных часов и треснувшего пульта от плеера. С таким хоббитом можно смело тырить все, что угодно, даже кольца Сатурна, удирать от роботов и сжигать острова.
