Призыв - дело серьезное. Ошибка в ритуале (СИ) - Черникова Любовь
— Знаешь, где это?
Мои руки больше не прижаты к стене над головой, но он по-прежнему удерживает запястья.
— Угу, — киваю, не поднимая глаз и в кои-то веки радуясь, что непослушные волосы упали на лицо. Прошу без особой надежды: — Пусти?
К моему удивлению, Арес действительно отодвигается в сторону, но моя левая рука так и остается в его ладони. Тянет к свету:
— Что это? — он поворачивает ее, разглядывая золотые песочные часы на моей коже. Касается линий большим пальцем, отчего снова вдоль позвонков бегут приятные иголочки, и что-то ухает внизу живота так, словно падаю с высоты вниз. Даже голова слегка кружится, вынуждая ухватиться за плечо светлого.
— Это… Император сделал. Поставил печати. Всем нам. То есть, тем, кто на второй этап экзамена прошел, — отвечаю, мямля и путая слова из-за неловкости.
Арес, опускается на низкий подоконник, и не думая освобождать мою руку.
— Больно?
Мотаю головой.
— Но остальным-то было, — предвосхищаю его вопрос. — Это же из-за… — касаюсь ладонью места на своей груди, куда впиталось крылатое солнце.
Арес хмурится. Не сразу, но кивает.
— Как ты думаешь, Ридрих что-то заподозрил? — перехожу на шепот, когда беспокойство вытесняет все прочие эмоции.
Прежде чем ответить, светлый пристально рассматривает рисунок. Зачем-то нюхает его и вдруг касается легким, но обжигающим поцелуем.
Раньше, чем я успеваю сообразить, что делаю, вцепляюсь пальцами свободной руки в его плечи.
— Странный эффект, — усмехается Арес и наконец отпускает меня. Поднявшись на ноги, убирает упавшие мне на глаза волосы. Приподнимает лицо за подбородок и заглядывает в глаза: — Надо подумать, как следует, что это может значить, а пока… Возвращайся-ка к себе, дайири, и готовься к вечеринке.
— Готовиться к вечеринке? — моргаю, пытаясь отыскать на его лице признаки того, что он шутит. — Не пойду в эту вашу «Драную кошку». Даже не надейся!
— «Вареную кошку», — поправляет меня светлый. — И платье надень поприличней. У нас с тобой свидание как-никак.
— Какое еще свидание?
— Первое конечно. Ты его заслужила.
Заслужила?! Подначки Ареса выводят меня из себя. Убираю его руку от своего лица и отступаю на шаг.
— Ах, так?! А я вот возьму и не приду! И что тогда?
— Придумаю другой способ наказать тебя за вмешательство в мой бой, — коварно приподнимает бровь светлый и наклоняется вперед: — Куда более жестокий. Тебе понравится, — подмигивает он.
А я снова заливаюсь краской и опасаюсь, что цвет пылающей розы приклеится к моим щекам навсегда. Да чтоб его йархи вылизали ночью в коридоре, когда будет со своей вечеринки возвращаться. Один!
Надменно мерю мужчину взглядом. И уточняю как можно более холодным тоном, пытаясь хоть этим компенсировать горящие уши и лицо:
— То есть, это свидание — наказание для меня за то, что я попросила Гейл тебя проклясть?
— Так это было проклятье?! — радостно тянет светлый. — А я-то думал, какого-такого духа ты призвала, чтобы он так незаметно сбил меня с ног.
Ой! Кажется, сболтнула лишнего, да еще и подругу сдала…
Спешу уверить жениха, что волноваться не о чем. Точнее, выгораживаю проклятийницу, а то мало ли:
— Ну да. Но оно разовое. Одноразовое. Ничего больше подобного с тобой не произойдет. Наверное…
— Наверное?! — негодует светлый, и я отступаю еще на шажок.
— Точно! Точно больше ничего не будет. Гейл Мандрейдж — она… Она гений. Ей можно доверять во всем! Если она говорит, что не повторится, значит, так тому и быть.
— Угу. Я понял. Гейл доверять можно. Учту на будущее. А вот одной маленькой недоученной отличнице, впредь сто раз подумаю… — он принялся неспешно так наступать на меня, а я — пятиться.
Осталось только снова головой шандарахнуться, и никаких проблем, пришла внезапная мысль. К сожалению, посреди просторного холла не обнаружилось спасительного вазона, от которого что-нибудь могло отвалиться мне на голову.
— И да, это будет определенно свидание-наказание, — продолжал подначивать меня светлый. — Но, если наденешь платье, мое сердце возможно смягчится. Наверное.
— Наверное?!
— Ну, понимаешь. Все зависит от платья, — расплылся в плотоядной улыбке несносный Дарро.
Вместо ответа, шипя точно разъяренный фаррех, огибаю его по широкой дуге и припускаю прочь к выходу из академии.
Это что сейчас было? Флирт? Или нет? Никогда не умела флиртовать и участвовать в словесных пикировках. А что если не флирт? Если он на полном серьезе все это сказал?
Мамочки! Отношения — как же это, оказывается, сложно! Проще выучить наизусть «Большой классификатор темных и нейтральных существ» в пяти томах, чем разобраться в том, что подразумевают мужчины, когда говорят такое.
В нашу с Гейл гостиную ворвалась бешеным йархом, едва не сбив подругу с ног. Невозмутимая, точно древние стены академии, проклятийница придерживает меня за плечи и, смеря спокойным взглядом, спрашивает:
— Ну и что на этот раз случилось?
Она все еще бледнее, чем обычно, хотя мало кто мог бы понять по ее виду, что что-то не так. Истинная аристократка!
— Случился Арес Дарро, — выдыхаю, падая на диван.
— Рассказывай, — Гейл садится напротив и пытливо смотрит.
— Он… Он… Он снова меня поцеловал! — отчего-то это сейчас кажется самым возмутительным, и, выпалив ответ, прячу лицо в ладонях.
— Ну и как, понравилось? — ровным голосом интересуется Мандрейдж.
Я ожидала какого угодно вопроса, только не этого.
— Что? — недоумевающе таращусь на нее. — Это все, что тебе хочется о нем знать?
— Не все. И я не верю, что он твой жених. Мутно как-то между вами, но… Ты сама не своя в последние дни, Кроу. Такой я тебя еще не видела. Носишься, краснеешь, бледнеешь, заикаешься и выглядишь, как… — она задумалась. — Как Рыжий с полгода назад, когда заходил к нам в гости по любому надуманному поводу.
— Просто Жак в тебя влюблен, — открываю проклятийнице глаза, — вот и ведет себя, как полный приду… — осекаюсь, когда губы Гейл изгибаются в скептичной улыбке.
— Я прекрасно знаю, что Жак в меня влюблен. Не настолько уж я бесчувственная или слепая.
— Но как же тогда все эти твои эксперименты с проклятьями? — не нахожу, что и сказать, и вдруг вспоминаю, как Гейл кормила Рыжего печеньем, и десятки других случаев, когда она проявляла заботу о нем, после очередного эксперимента.
— Так ты… Вы…
— Да, Кроу, ты сама догадливость, — ворчит Гейл — Мы с Жаком встречаемся уже четыре месяца. Тайно. Даже Тамбертон-Экрю об этом не знает. И горе тому, кто станет трепаться о наших отношениях, — проклятийница угрожающе приподнимает бровь.
— Я и не думала трепаться! — спешу заверить подругу. — Но зачем тогда ты его мучаешь? Все эти экспериментальные проклятья, разве так поступают с тем, к кому испытывают чувства?
— Проклятья? Жак не против послужить мне подопытным, а я не оставляю последствий. Никогда не наврежу ему по-настоящему, — она едва заметно улыбается.
— Странная вы парочка! — с восхищением выдыхаю, глядя на подругу-конспираторшу.
— Кто бы говорил, — хмыкает та. — Так значит, Арес Дарро не местный?
— Вроде того, — нехотя отвечаю, вспомнив, что обещала все рассказать Мандрейдж на полигоне. — Только ты никому!
— О чем речь? Я умею хранить секреты.
Вздохнув, принимаюсь откровенничать. Рассказываю подруге и про кражу гримуара, и про ритуал, и про Ареса, с которым связана брачными узами. Попроклятийница ошарашенно смотрит, но слушает молча. Когда заканчиваю, она поправляет очки и просит:
— Можно я проверю твою ауру?
— Конечно.
После краткого обследования, от которого по моей коже бегут мурашки, Гейл выдает:
— Так вот почему тебе не было больно, как нам всем. Твой жених, он же светлый?
— Откуда ты?.. Ты все поняла? Гейл, только не выдавай меня!
— Я же пообещала. Хочешь, поклянусь на крови?
— Не надо! — поспешно останавливаю проклятийницу, чувствуя, что она мне не простит подобное недоверие.
