Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
В коридоре снова послышалась возня, видимо, доставили завтрак, и Дарет вышел. А Ника осталась наедине с незнакомой служанкой и первым делом сказала смущенно:
– Спасибо за помощь. Крепко меня сегодня приложило!
– Вы, наверное, отвар перед женскими днями испить забыли, – укорила служанка Веронику, точно та совершила что-то до крайности глупое, и снова поправила, уже без нужды, одеяло. Вздохнула, собираясь с духом, вскинула голову и решительно продолжила: – Я ведь, лоана, прощения у вас просить шла. Из-за моей оплошности вы едва без ужина не остались. Лоан Каэрро объяснил. Не держите зла!
– Не держу, – машинально ответила Ника. – У нас вчера замечательный ужин был. А про какой отвар ты говорила?
– Карита и шеальц любую боль женскую унимают. – Служанка недоуменно посмотрела на собеседницу, глаза у нее оказались даже не карими, а цвета спелой вишни. – Вы только что пили.
– Я нездешняя, про отвар раньше не слышала, да и про очень многое в Альрахане, – виновато призналась терронка.
– Тогда вам, лоана, толковую горничную нужно подыскать, – посоветовала служанка.
– Горничную? – удивилась Ника. – Зачем? Я обычно сама…
– Вы же… вы… – Девушка недоуменно и почти с возмущением распахнула глаза, всплеснула руками. – Вы же лоана Вероника, принятая в семью Владычицы Гилианы, ровня альсорам, вас по слову Владычицы альсораной именовать уже завтра будут, во дворце нынче указ огласили! Как же без горничных?
– А… о… ох… – Архивариус Соколова никак не могла соотнести сказанные служанкой слова и себя самое. Вроде бы по отдельности все было понятно, а пазл не складывался ни в какую. Всем вокруг все было очевидно, всем, кроме нее. – Не знаю.
Служанка с невольной сочувственной улыбкой наблюдала растерянность Вероники. Терронка вздохнула и смущенно пожаловалась:
– Ты вообще первая, кто мне хоть что-то объяснил. Остальные считают все вокруг само собой разумеющимся и молчат. Не знаю я, где брать этих горничных и зачем они нужны.
Служанка многозначительно показала взглядом на открытые окна, влажное полотенце и пустую бутылочку из-под настоя на ночном столике. Да, резон был. Нику осенило: если что-то должно быть обязательно и от этого не отвертишься, то не может ли это что-то приносить еще и пользу?
– А ты не хотела бы стать моей горничной? – с надеждой спросила будущая альсора.
Решительная темноглазка, командовавшая процессом лечения больной, как генерал армией, всхлипнула. Веронике моментально стало неудобно и стыдно, она принялась торопливо извиняться:
– Прости, прости, прости! Я тебя обидела? Чего-то не так сказала?
– Я думала, вы сегодня пожаловаться можете, чтоб меня выгнали, если узнаете, что меня оставили до второй оплошности, вы… вы… – Служанка все кусала, кусала губы, а потом все-таки не выдержала и разрыдалась, склонив лицо к коленям.
У Ники почти уже ничего не болело, она придвинулась ближе к краю кровати и погладила спину своей спасительницы.
– Я ничуть не обижена на тебя, а если бы была, то сначала обязательно поговорила бы с тобой сама, не стала бы никому жаловаться просто так. Ты так расстроилась, потому что хотела работать во дворце?
Плачущая девушка замотала головой и, оторвав руки от мокрого, в дорожках слез лица, жалко улыбнулась.
– Вы благородная, лоана Ника! Лоан Каэрро тоже, но не все такие. А мне очень работа здесь нужна. Лучше, чем у Владычицы, почти нигде не платят, и после дворца в любое место возьмут, если рекомендации хорошие.
– Расскажи, – предложила Вероника.
– Батюшка мой помер в конце рига. Мы с сестрой и матушкой в особнячке, от ее батюшки доставшемся, жили на ренту. Матушка из урожденно-благородных лоан, да только от семейных богатств уже при дедушке ничего не осталось. А тут оказалось, батюшка задолжал много. Он играл в радужные кристаллы. Дом забрали, матушка от нервов слегла, а сестрица еще маленькая, ей всего семь. Лоан Каэрро когда-то вместе с батюшкой учился в Академии капиталов, они иногда встречались. Я у него помощи попросила, он меня служанкой устроил. А тут такая оплошность.
– Понятно, – задумчиво прикусила щеку Ника. Девушку, почти ровесницу, было жалко до слез. – Значит, вся семья на тебе. А горничной платят больше или меньше, чем служанке?
– Больше, она же личная прислуга высокородных лоан, а не на побегушках во дворце, – вытирая покрасневшее лицо пригодившимся вторично влажным полотенцем, ответила служанка.
– Значит, ты согласна? Мне бы очень-очень хотелось, чтобы ты со мной осталась! – умильно улыбнулась Вероника и устремила на собеседницу просительный взгляд.
Не выдержав двойного давления – морального и соображений о выгоде финансовой, – служанка, а теперь уже горничная, кивнула.
– Тогда как тебя зовут?
– Ила. Илаиана, если полностью, – ответила девушка робко, до конца поверить в происходящее она не могла.
– Красивое имя, – оценила Ника.
– Только я не знаю, к вам…
– Тебе, – поправила Вероника и подмигнула Иле.
– К тебе приставят горничных по распоряжению лоана Каэрро, когда подыщут достойных. Я если только временно.
– Я уже нашла самую достойную! – упрямо воскликнула Ника, подпрыгнув от возбуждения на постели. – И так скажу любому, кто будет возражать! Где были все эти достойные, когда я в обморок грохнулась? То-то же! Не здесь! А ты была рядом и помогла! Решение окончательное и обжалованию не подлежит, ну если только ты сама уйти захочешь. Вот выиграешь миллион в лотерею, клад какой найдешь или влюбишься и замуж соберешься за богатого-пребогатого лоана! Кому надо сказать, что ты теперь моя горничная?
– Лоану Каэрро. Вы…
– Ты! – напомнила Ника.
– Ты можешь вызвать его сюда, или я передам записку.
Ила на миг задумалась, критически осмотрела бледную девушку, кутающуюся в одеяло, и резюмировала:
– Лучше записку. Тебе нездоровится, и лоан Каэрро будет стесняться.
– Сейчас и напишу! – воскликнула Вероника и заозиралась в поисках письменных принадлежностей.
– Так, девочки, вся писанина после завтрака! – категорично заявила спина Дарета из распахнувшейся двери.
Наемник пятился, вкатывая тележку, вновь в три яруса уставленную разнообразной снедью. Если вчера Нике казалось, что ужина много, то к завтраку иное определение, нежели колоссальный, не годилось категорически. Утешало лишь, что его следовало разделить на трех людей да двух животинок, и сразу становилось жаль убежавшего Ника. Он бы мог оказать посильную помощь в борьбе с горами съестного.
Кстати, Дарет вошел подозрительно вовремя. Настолько подозрительно, насколько мог сделать это человек, подслушивающий под дверью и ожидавший подходящего момента для вмешательства в откровенную беседу по душам. С одной стороны, становилось неловко, зато с другой – объяснять насчет горничной ничего не требовалось. Мужчина и так все понял. Пожалуй, Вероника даже почувствовала облегчение. Заодно Дарета вместе с Илой после завтрака можно будет послать к помощнику сенешаля Каэрро для придания записке от Ники и словам самой горничной дополнительного веса.
– После завтрака так после завтрака! – оптимистично согласилась Вероника, поудобнее устраиваясь в гнездышке из взбитых подушек на постели. Вставать прямо сейчас Ила, превратившаяся из милой подружки в грозную орлицу, категорически запретила, дескать, ей не хочется еще раз лоану из обморока вытаскивать, а этот самый обморок точно повторится, если лоана сию же секунду не начнет есть!
Ника начала, предварительно выторговав участие в завтраке всех присутствующих. Ну и что, что горничная и телохранитель, а не альсоры Альрахана, зато компания не менее интересная и приятная!
Голодные Дарет и Ила упрямиться не стали. У наемника вообще понятие субординации было расплывчатее пролитых в озеро чернил, а горничная с утра так нервничала, что позавтракать оказалась не в силах.
Два кресла были придвинуты поближе к кровати, и все трое да пара зверушек в придачу принялись завтракать прямо с трехъярусного стола-каталки, не переставляя блюда на маленький столик в спальне.
Устойчивой традиции совместных трапез во дворце Владычицы не существовало в силу несовпадения биоритмов членов правящей семьи. Гилиана подхватывалась с первыми лучиками солнца, Пепел вовсе мог не спать сутками, Глеану являлся совой, а Инзор аритмиком, четко блюдущим режим дня. Эта причина была объективной. Правда, существовала еще и субъективная: несколько напряженные отношения между индивидуумом, занимающим место фаворита Гилианы, и тремя сыновьями последней.
Сегодня на завтрак в столовой зале Владычицы собрались все ее дети, фаворит отсутствовал. Во-первых, так рано он подниматься не привык, во-вторых, попадаться на глаза разгневанной женщине, если именно ты стал причиной ее гнева, стремился бы лишь человек с суицидальными наклонностями. Про Гиржевара можно было сказать много чего, и даже много чего нелицеприятного, но самоубийцей он не являлся. Поэтому до завтрашнего бала попадаться на глаза Гилиане не собирался.
