Ирина Шевченко - Сказки врут!
— Можно, — кивнул тот серьезно. — Дальше меня не пойдет, не боись. Сам с этим тараканом разберешься, когда время придет.
Подкрутил седой ус и хмыкнул:
— Ще политаймо, Соколыку. Ще политаймо.
С таксистом, слава богу, все было в порядке. Очнулся, когда Сокол потрепал его по плечу, протер глаза.
— Всю ночь катаюсь, разморило что-то, — извинился он перед нами. То ли темный что-то с ним сделал, то ли он и правда не помнил нашествия зомби… То ли в арсенале у Акопяна были не только ходячие мертвецы, но я не хотела об этом думать.
Ни об этом, ни о чем другом.
— Алекс — некромант. И удаленное управление всегда давалось ему без труда, хоть я и не думал, что он сумеет поднять за раз больше десятка. — Темный изменил привычкам и сидел теперь на заднем сиденье рядом со мной. Вынул из-за волшебного ремня упаковку влажных салфеток и, словно заботливый папаша трехлетку, оттирал меня от грязи, попутно объясняя недавнее происшествие: — Наверное, узнал координаты, нашел поблизости кладбище и приготовился к встрече.
— Зачем? — только и смогла спросить.
Шофер сосредоточенно следил за дорогой и, казалось, не слышал нашего разговора.
— Не знаю. Честно, Ася, понятия не имею. Вряд ли хотел убить. Напугать, возможно. Заставить принять его условия. Отказаться от участия, чтобы дело перепоручили ему.
— Зачем?
— Мы с ним работали над делом Ван Дейка. Давно. Не только мы, конечно, там много народу участвовало, но мы были — как бы это назвать? — ведущими специалистами, что ли. Его и мои способности неплохо сочетались и как нельзя лучше подходили для этой работы. Потом… потом проект свернули, но Алекс вбил себе в голову, что я продолжаю исследования, которые мы начинали вдвоем, вот и…
— Зачем? — Меня просто заклинило на этом слове. — Зачем исследования? Зачем ему нужно снова в это влезть? Зачем травить нас мертвецами? Зачем…
— Все-все. — Он обнял меня за шею, крепко прижимая к своему плечу. — Не нервничай. Все уже позади. Успокойся. Вспомни фей. Единорогов…
Единороги. Я уткнулась носом в его когда-то белую футболку и закрыла глаза. Серебряное на черном. Длинные гривы, гордая поступь, направленные в звездное небо рога…
— Не рассказывай никому о том, что случилось, ладно?
— Почему? — Я растерянно отстранилась, чтобы взглянуть в его глаза.
— Если Ле Бон или кто-нибудь еще узнают, что в деле возникли осложнения, меня могут отстранить, а Сергея…
— Не расскажу, — пообещала я. — Никому.
«Алкашей» на лавочке сменила степенная дама с собачкой. Дама была мне незнакома, а собачка — все та же, за последние дни уже немного похудевшая от частых прогулок такса. Увидела нас и радостно завиляла хвостом.
Квартира встретила тишиной, и я, пользуясь тем, что все еще спят, с порога заскочила в ванную. Сбросила грязную одежду и влезла под душ. Долго стояла, подставив под теплые струи лицо, и думала о феях и единорогах… Потом еще дольше топталась на влажном кафеле и думала о том, что стоило все же заглянуть в комнату и взять чистые вещи или хотя бы полотенце.
— Ася. — Тихий шепот из-за двери. — Полотенце. Я на ручку повешу…
Он точно мыслей не читает?
Сережка спал. Лежал, раскинув руки, пользуясь тем, что никто не занимает вторую половину дивана. Сопел тихонечко. Заворочался, когда я, шелестя пакетами, доставала из сумки сарафан, но глаза не открыл. Обидно. Я там, значит, с зомби воюю, а он тут дрыхнет!
Но, с другой стороны, не только он ведь. Нат с Антоном тоже спят. Да я и не знаю, что Натали ему наговорила. Может, сказала, что мы с Соколом где-нибудь в другом месте заночуем, чтобы он не волновался… И все равно не должен был спать! Сидел бы до утра, ждал меня и… и страдал от ревности, вот! Я же не с подружкой ушла, а с другим мужчиной, между прочим. И не с уродом каким-нибудь. И не просто ушла — у нас, можно сказать, свидание было. Да! Романтическое! Что может быть романтичнее фей и единорогов?
Только толпы зомби. М-да…
Прошла на кухню, поставила чайник. Пока закипала вода, сделала себе бутерброд и сжевала всухомятку. В голове все перемешалось, как в цветочном хороводе на волшебной полянке. Единороги, зомби, прозрачный Акопян, обстоятельный Василь Василич… и загадочная девушка Алена, неизменно появляющаяся в последнее время в моих мыслях без каких-либо предпосылок и без предупреждения…
— О, Настюха! — заглянул в кухню Серый. — Встала уже?
Я открыла рот, но не смогла и слова выдавить — так и сидела, как дура, с отвисшей челюстью.
Встала?! Меня всю ночь не было, а он и не заметил?!
— Будешь себе чай делать и мне завари, ага?
Чай. Ну да, конечно. Все, что я могу, и все, что я по сути тут делаю. Завариваю чай.
Даже Сокол тетрадку с рецептами всучил. А она мне нужна? Спросил бы для начала. Хоть кто-нибудь спросил бы, что мне надо и чего я хочу!
Чего?
Утопила пакетики в кипятке — чайные церемонии пусть темный разводит, если ему так нравится — и смотрела, как окрашивается в золотисто-коричневый цвет вода. Красиво.
Открыла шкафчик, чтобы взять сахарницу, и удивленно уставилась на стоящий среди баночек со специями флакончик. Откуда он здесь? Он же в кармане был, в джинсах. А джинсы под ванной валяются: запихнула, а о подарке фей и не вспомнила. Или вспомнила, переставила и сама забыла? Немудрено после бессонной ночи и утра в компании восставших мертвецов.
— Настюх, — снова показался в дверях Сережка, — ты мне еще бутербродик сваргань. А я в душ пока.
Разбежался! В душе их темнейшество отмокают, извольте ждать.
Сокол появился на кухне минут через пять. Влажные волосы, майка с надписью «AC/DS» и потертые джинсы. Мэйд ин восьмидесятые. Серьги в ухе не хватает, как на том фото.
— О, чаек! — тут же потянулся он к чашке. К той самойчашке.
— Нет! — Я перехватила его руку.
Темный удивленно приподнял бровь.
— Это… Это нам с Сережей. Из пакетиков. Я тебе сейчас нормальный заварю.
Удивления на смуглом лице лишь прибавилось.
Чего спрашивается? Могу же я сделать для него что-нибудь приятное? За фей. За единорогов. За то, что защищал меня от зомби.
— Снова принесла его нелегкая, — проворчал он за миг до того, как раздалась трель звонка.
Антон уже проснулся, он и впустил начальство. Но на этот раз Ле Бон прихожей не ограничился и вкатился в кухню, разгоряченно пыхтя и обмахиваясь шляпой.
— Жарко? — сочувственно спросил Сокол. — Может, стоит сменить костюм на наряд попроще?
Мсье колобок брезгливо оглядел колдуна и пренебрежительно крякнул. Темный вольготно потянулся напоказ.
— Тьерпеть жар льегче, чьем тьерпеть ваши недоговорилки, — высказал ему бельгиец.
— Недомолвки, Виктор. У нас говорят «недомолвки».
Но мсье его не слушал. Потянул носом и вдруг — я и сделать ничего не успела! — сграбастал со стола чашку и залпом опрокинул в себя.
— C'est magique! [4]
Ой, мамочки!
Магия не заставила себя ждать. Я еще приходила в себя, безмолвно, словно рыба, разевая рот, Сокол, насторожившись, глядел то на меня, то на Ле Бона, а пузан покраснел, стал похожим на спелый помидор, на котором вдруг проклюнулись перепуганные глазки, схватился за живот и меленькими шажочками попятился в коридор.
— Pardon, madam, — простонал он, столкнувшись с Натали, и хлопнул дверью туалета.
— Что это с Ле Боном? — озадаченно спросила баньши.
— Что было в чае? — прошипел темный, до боли стиснув мой локоть.
— 3-зелье ф-фей…
— Что?! — воскликнули одновременно Сокол и Нат.
— Зелье, — пролепетала я. — Фей.
— О господи! — Колдун схватился за голову. — Ты взяла у них что-то? Я же тебя предупреждал! Я говорил, что им нельзя верить!
— Ничего ты не говорил! Только…
— Ну?
— Только про чувство юмора что-то, — вспомнила я.
Вот и верь после этого в сказки! Феи, прекрасные феи — и те туда же!
— О чем ты думала? — шепотом, чтобы его не услышал ни кряхтящий в уборной бельгиец, ни занявший ванную Серый, разорялся Сокол. — О чем вообще думает женщина, когда решается использовать приворот?
— Это не приворот! — едва не заплакала я. — Это… Это чтобы разобраться. Если любишь, то любишь. А если не любишь…
— Увы, Настя, — усмехнулась Натали. — Мсье Ле Бон, судя по всему, тебя не любит.
Темный выглянул в коридор и прислушался.
— Я бы даже сказал, он тебя ненавидит! — вывел он и скомандовал: — Мою сумку. И пакет, который дала твоя мать.
Чуть было не сбив с ног Антона, я в секунду приволокла все затребованное.
